Он заправляет салфетку с логотипом «Атлантики» за воротник рубашки и с аппетитом поедает французский тост, за которым следует хвост омара.

– Где мои хорошие манеры? – вдруг спрашивает он. – Кто-нибудь хочет шампанского?

Фрэнни качает головой.

– У вас аллергия на шампанское, юная леди?

– У меня аллергия на вас, – бормочет она себе под нос, и я не могу сдержать улыбку.

– Это не аллергия. – Он встает. – Скорее похоже на непереносимость. Мне же больше достанется. Каз? Дэниел? Поможете распить бутылочку?

В итоге мы потягиваем марочное шампанское на борту пустого океанского лайнера. Четверо незнакомцев за круглым столом, за которым могли бы разместиться двенадцать человек, в зале, рассчитанном на сотни посетителей.

– Лучшие омары, которые я пробовал за пределами Джорджтауна, штат Мэн, – сообщает Смит. – Сладкие, как леденцы.

Дэниел доедает свою порцию.

– Возможно, мы застрянем на этом корабле на несколько дней. Предлагаю уделить несколько минут тому, чтобы должным образом представиться.

Смит смотрит на него, склонив голову набок.

– Я тебя откуда-то знаю?

– Нет, не думаю.

– Мы раньше не встречались? Мне знакомо твое лицо. Я никогда не забываю лица. Дай-ка подумать…

Мы с Фрэнни смотрим на Дэниела.

– Ладно, есть несколько рекламных постеров, – пренебрежительно признается он. – Ну, я предполагаю, что они могут быть.

– Ты снимался для постеров? – спрашивает Смит. – И какие товары рекламировал?

– На самом деле никакие. Я получил бесплатный билет, вот и все. Мне предстояло прочитать четыре лекции, каждая из которых длилась бы час и сопровождалась вопросами и ответами. Взамен мне дали бесплатный билет «золотого» класса.

– «Золотой» класс? – Смит качает головой. – С таким же успехом можно было бы остановиться в Ramada ^[14]. А лучше уж в Motel 6 ^[15], приятель. Тебе следовало вести переговоры жестче. Никогда не соглашайся на первое предложение, Дэнни. Никогда не делай этого.

– Буду иметь в виду.

– Значит, ты ученый? Физик? Или разводишь народ на курсах личностного роста типа «относись добрее к себе и зажигай пахучие свечи»?

Дэниел улыбается.

– Крошечные дома.

– Крошечные что?

– Бо́льшую часть времени я живу в фургоне.

– И это, по-твоему, хорошо? – спрашивает Смит. – Не обижайся, но неужели люди хотят научиться жить в фургоне, как ты? До чего докатился этот мир. – Он отпивает шампанское, осторожно удерживая бокал за ножку. – Прямо голова кругом.

Я чувствую желание разрядить враждебную атмосферу. Когда мама с папой ссорились, именно я всегда переводила тему разговора или капризничала, чтобы отвлечь внимание. Не выношу назревающих конфликтов.

– Экологическая ответственность и жизнь с минимальными затратами, – говорит Дэниел. – Переработка отходов, возобновляемость ресурсов, экономия воды и тепла. И тому подобное.

– По-моему, это очень интересно, – подключается Фрэнни.

– Еще бы, – фыркает Смит. – Если б этот азиатский Адонис читал лекцию о том, как открыть банку тунца, ты бы и тогда встала в очередь за билетом. – Он бросает на меня взгляд. – Пожалуй, даже вы обе.

– А что за фургон у тебя? – продолжает Фрэнни.

– Я переделал…

– Какой у него фургон?! – оживляется Смит. – Да какая разница?! Небось паркуешься у гипермаркета, чтобы побриться в туалете? И что дальше? Может, я смогу читать лекции о псориазе моего друга Джона. Живешь себе в фургоне и читаешь лекции об этом. Остановите Землю, я сойду.

– Америка – свободная страна, – отвечает Дэниел. – Я почти каждый день занимаюсь серфингом или катаюсь на лыжах. Я бы назвал это победой.

– Ты американец?

– Я думал, мы собирались представиться. – Голос Дэниела становится суровым. – Как взрослые люди.

– Вот и представься, – не сдается Смит. – Ты американец, Дэниел?

– Да.

– Да?!

Дэниел с трудом сглатывает.

– Американец корейского происхождения.

Смит улыбается.

– И что?

Смит пожимает плечами и съедает еще один хвост омара, обрызгивая салфетку соком.

– Мои родители переехали в Чикаго в пятидесятых годах, – продолжает Дэниел. – Я родился в маленьком городке на берегу озера Мичиган и с тех пор питаю любовь к воде.

– Что ж, ты здесь по адресу, парень, – фыркает Смит. Он поворачивается к Франсин: – А как насчет тебя? Ты здесь на школьной экскурсии?

– А вас из тюрьмы на пару дней выпустили?

Смит откашливается.

– Крепкий орешек. Мне нравится в женщинах сила духа. Расскажи нам о себе, Фрэнни.

Она отворачивается от него и обращается ко мне и Дэниелу:

– Франсин Джейн Пеппердайн. Мне двадцать один год. Я из Суонси. Много лет назад мой отец был шахтером в маленьком городке, сейчас он управляет механическим цехом, а мама – офисом. В данный момент я живу в Бирмингеме, в Мидлендсе. Учусь там.

– Что изучаешь, Фрэнни? – спрашиваю я.

Она задумывается и вытирает рот салфеткой.

– Изучаю… философию, наверное.

– Осторожно! – предупреждает Смит. – У нас за столом гений. – Он прищуривается. – Скажи, Франсин, о чем я думаю в этот момент? Что сейчас у меня в голове?

– Может оказаться мой стул, если будете продолжать в том же духе.

Смит присвистывает и грозит ей пальцем.

– Так или иначе, – продолжает она. – Родители были здесь, на корабле, со мной. Праздновали серебряную свадьбу. Между прочим, годовщина как раз сегодня. – Она замолкает на несколько секунд. – Двадцать пять лет вместе. Мы очень близки, ближе, чем мои друзья с их родителями. Не знаю, зачем я вам все это рассказываю, но, видите ли, они оба думают, что я учусь на медсестру. – Фрэнни улыбается, но вид у нее грустный. – Это ложь во спасение, которая полностью вышла из-под контроля. Они оба так и не получили образования, кроме школьного. Нам вообще не следовало находиться на этом корабле, учитывая, как продвигается их бизнес. Мама пыталась отговорить папу. Они оба считают, что мне следует изучать что-то практическое, что-то, что сразу приведет к надежной работе, что-то в системе здравоохранения. И, вероятно, родители правы. Мысль о том, что я буду изучать философию, могла довести папу до инсульта, поэтому я так и не решилась сказать ему, что перевелась. Он держится молодцом, но у него проблемы с сердцем. – Она внезапно вскакивает и тараторит: – О боже, ему нужно принимать по две таблетки в день, чтобы поддерживать работу сердца. Если у него нет…

– Ты проверила его багаж? – спрашиваю я.

Но Фрэнни уже убежала.

Глава 13

В воздухе стоит кислый запах. Объедки и немытые тела. С каждой минутой корабль кажется все более оторванным от мира и менее прочным.

– Остались только взрослые, – замечает Смит.

– Она взрослая, – цежу я сквозь стиснутые зубы. – Будьте с ней помягче, пожалуйста.

– Помягче, пожалуйста? Никто никогда не давал мне поблажек, Каз Рипли с «з» на конце. Слабость порождает слабость.

Его голос эхом разносится по пустому залу.

– Тогда представьтесь, – предлагаю я. – Вперед. Как получилось, что вы стали таким идеальным?

Он улыбается и отодвигает от себя пустые панцири омаров.

– Лучше спросить: как мы оказались на этом великолепном старом корабле совсем одни, без присмотра?

– Мы не знаем, – коротко отвечает Дэниел. – Ты что-нибудь слышал? Видел?

Он качает головой:

– Я принял лекарство и лег спать, а потом, бац, все вокруг опустело.

– Лекарство? – выпрямляюсь я. – Случайно не таблетки от морской болезни? От укачивания? Скополамин? Мы все глотали одни и те же таблетки?

– Нет, я просто принял свои обычные лекарства. Их прописал мой личный врач.

– Но могли ли нас накачать наркотиками? – продолжаю размышлять я. – Я читала о психоделиках. Наркотики, которые изменяют сознание, самоощущение, связь с реальностью. У моей сестры был ужасный опыт, правда, много лет назад. Вещества, изменяющие сознание. Возможно ли, что мы сейчас не совсем здесь? Что-то вроде сна наяву?

Смит чуть не падает со стула от смеха.

Я не испытываю симпатии к этому человеку.

– Вот оно что, – фыркает он. – Этот обеденный зал битком набит пассажирами, а бесплатные лекарства сделали их невидимыми. – Он поворачивается к соседнему столику и театрально произносит: – Ну, как поживаете? Очень приятно познакомиться со всеми вами. Какая насыщенная событиями поездка у нас получилась.

– Хватит, – говорю я.

– Вы что, с ума сошли? – спрашивает Смит, поворачиваясь к нам и уперев руки в бока.

– А как тогда вы это объясните? – огрызаюсь я в ответ.

– Понятия не имею. – Его тон смягчается. – Но я даже не пил лекарство от укачивания. Мои таблетки были снотворными, которые я принимаю уже много лет. Это не галлюцинация. Поверьте мне: я жил в семидесятые. Это реальность. Мы на корабле и предоставлены сами себе.

Фрэнни возвращается в «Голд Гриль», крепко сжимая что-то в руке.

– Папины лекарства так и лежали у него в ванной, – слабым голосом произносит она, откидывая прядь рыжих волос со лба. В руках у нее пластиковая коробочка с отделениями для каждого дня недели. – Он бы не ушел без них, даже в экстренной ситуации. Мама никогда бы ему не позволила. Они нужны ему, чтобы выжить.

У нее дрожат руки.

– Возможно, он сошел в Саутгемптоне, если корабль вернулся посреди ночи, – предполагает Дэниел. – Мы пока ничего не знаем. Возможно, какой-нибудь врач или фармацевт дал ему новые лекарства. Насколько известно, он ведь из…

– Суонси, – неуверенно подсказывает она.

– Нет, – возражает Смит. – Этот корабль никуда не возвращался.

– Откуда вам знать? – Я поглаживаю Фрэнни по плечу, чтобы успокоить.

– Я побывал в двух десятках путешествий через океан и круизов, – отвечает он. – Обычно я заказываю себе VIP-экскурсию на мостик, которая включена в стоимость «бриллиантовой» каюты. Мне нравится любоваться видом сверху, с экранов. Чувствовать мощь судна и общаться с ответственными за это людьми. Я поднялся туда с утра пораньше и на картах и навигационных мониторах маршрута увидел, что мы прошли мимо юго-западной оконечности Англии, мимо побережья Ирландии и вышли в Атлантический океан и при этом ни разу не оглянулись назад, даже не сбавили скорость.

– Так, а где же все остальные?

Я пытаюсь выровнять дыхание.

– Хоть убей, не знаю, – пожимает плечами Смит. – Возможно, это было какое-то массовое помешательство. Знаете, в прошлом случались странные происшествия: в Джонстауне погибли сотни людей, девятьсот восемнадцать из них, если я правильно помню, в один и тот же день. Что могло подтолкнуть к такому саморазрушительному действию? Пропала почти тысяча душ. Примерно столько же, сколько и на нашем корабле. Заставляет задуматься, не так ли? Кто знает, не было ли это вызвано чем-то в продуктах питания или воде на борту. Какой-то транс, звук из аудиосистемы, пар из вентиляционных отверстий. Единственное рациональное объяснение для меня заключается в том, что тысяча пассажиров проснулась посреди ночи и тихо, торжественно выбросилась за борт.

Глава 14

Настроение мрачное. Дома, если мы слишком долго пребываем в подавленном настроении, Джемма или кто-то из ее детей снимают напряжение. Здесь некому взять на себя эту роль. Напряжение сохраняется и, медленно сгущаясь, как грозовая туча, усиливается.

Когда мы спешили на корабль, обочины сельских дорог были покрыты мелким снегом, таким легким, что он исчезал через несколько секунд после того, как падал на землю. Мой мир переворачивал страницу, переходя от осени к зиме, и эта смена сезонов вселяла уверенность. Здесь нет ни времен года, ни постоянства. Мы все время в движении.

– Итак, что нам теперь делать? – спрашивает Фрэнни, нарушая молчание. – Как найти помощь?