Надежда Соколова: Арина-травница

Глава 1

В печи весело трещал огонь. На столе дымилась чашка ароматного чая и манило к себе блюдо с плюшками. Домовой Кристиан, по-домашнему Кристик, расстарался на славу. В доме было тепло, сухо, чисто уютно.

И нарушала эту идиллию я, грязная, простывшая, с травой и тиной в волосах и пятнами песка на одежде.

– Совесть у тебя есть, Аринка? – ворчал Кристик, оглядывая меня красивую с ног до головы. – Нет? Так ты скажи. Я займу. Мне не жалко. Вот что ты стоишь, а? Что стоишь?! Марш в баню – мыться и париться! Да не через улицу, дурында! Там же ливень! В дверку в стене! Нет, ну что за хозяйка мне досталась, а?

Хозяйка, с полчаса как вынырнувшая из болота, в котором ловила обнаглевших кикимор, готова была сейчас слушать любую ругань. Даже на свой счет. Лишь бы помогли вымыться и согреться. А также дали попить и поесть.

И пусть Кристик ворчит сколько хочет, а веники березовые в бане стоят. И вода холодная готова. Сейчас сама банька протопится, и я пропарюсь, согреюсь, в себя приду.

А потом, завтра или послезавтра, когда закончится этот сволочной дождь, пойду опять на болото, с удавкой из земли и трав для водяного и его кикимор. Вот тогда-то мы и посмотрим, кто кого. А то ишь ты, решили они показать, кто в деревне главный. Я им, обормоткам, покажу. Даром, что ли, я здесь местная ведьма, травница, считай, единственное начальство во всей деревне?!

Вот так я и парилась в бане, разогревая себя и внутри, и снаружи.

Я, Арина Владимировна Светлая, менеджер среднего звена тридцати трех лет от роду, уже несколько месяцев жила и работала ведьмой-травницей в магическом мире. В домике, стоявшем в лесу, на поляне, я проводила большую часть своего времени, в компании с домовым и говорящим котом. Последний, Васька, уже неделю как не показывался мне на глаза. Загулял, наверное.

Закончив париться, я растерлась большим банным полотенцем, оделась в длинный теплый халат и через дверку в стене вышла в комнату, которую я называла гостиной, а Кристик – горницей.

Чай все еще был горячим. Бытовая магия Кристика, не иначе, помогла. Я уселась за стол, взяла обеими руками чашку, впитывая в себя ее тепло, с наслаждением вдохнула запах, сделала несколько глотков.

– М-м-м-м-м…. Божественно! Кристик, у тебя получаются волшебные чаи!

Домовой едва ли не подбоченился от моей похвалы. Ну да, местные, что крестьяне, что мелкие аристократы, живущие в округе, домовых не жалуют, хоть и боятся, но считают нечистью. И даже не думают хвалить. В отличие от меня.

Я всегда считала себя девушкой вежливой. И хвалила и ругала от души. Заслужил? Получи сполна. И потому Кристик старался, во всем, что делал. А я хвалила, не скупясь на слова.

Я ела уже третью плюшку, когда в дверь постучали.

Ну, «постучали» – это мягко сказано. Скорее, забарабанили по двери кулаками.

– Ну вот кому там жить надоело? – проворчала я, даже не делая попытки подняться.

– Добрая ты, Аринка, – хмыкнул Кристик, щелкнул пальцами и исчез. Чтобы чужие не увидели.

Я только фыркнула ему вслед. Добрая, знаю.

Дверь открылась. Через порог ввалилась туша. Она материлась, качалась из стороны в сторону и вряд ли соображала, куда и зачем пришла.

Далеко не сразу, но я все же сообразила, что передо мной кузнец, Ванька Левша, как звали его в деревне. Парень, наделенный силушкой, но обделенный умом, мог согнуть подкову, проломить ломиком каменную кладку, удерживать некоторое время беснующуюся лошадь… Да что угодно! Прозвище свое он получил за то, что в драке бить начинал с левой руки. Высокий, симпатичный шатен, он обычно ходил в измазанной или изорванной одежде и жаловался всем и каждому, что вот уж жениться пора, а девки все его избегают.

– Ванька! – позвала я, не вставая со своего места. Но защитный круг все же начертила, посолонь¹, да. Так, на всякий пожарный. Мало ли, что этому умнику в голову взбредет в следующую секунду. – Ванька! Что ты тут забыл?!

– Матушка ведьма, пощади! – туша рухнула на колени прямо передо мной. Очень умело рухнула. И заговорила связно. И что ж его тогда качало, болезного, как будто литра два сразу на грудь принял? – Не дай пропасть душе юной!

Эм… Красиво зашел. Даже интересно, кто ж его надоумил? И как долго он эти слова учил? У самого мозгов точно не хватило бы.

– Душа юная, я тебя сейчас половником стукну, – пригрозила я. Из воздуха, как по заказу, появился половник. Точно Кристик развлекается. А вот Ванька быстро съежился, закрыл голову руками, в ожидании удара. Идиот. Как есть идиот. – Сколько раз тебе, балбесу, твердить, что я не ведьма, а травница?!

– Матушка травница, пощади! – все так же прикрывая голову, забубнил этот… альтернативно одаренный. – Не дай пропасть душе юной!

– Это твоей, что ли? – поинтересовалась я, развеивая половник. Пока что развеивая, да.

– Моей, матушка вед… травница, как есть моей, – часто закивал Ванька. – Найди мне невесту… Ай! Больно же! За что, матушка вед… травница?!

Ну, допустим, стукнула его не я, а Кристик. Чтобы глупости всякие не выдавал. Сколько раз я твердила ему, что в поисках невесты – не ко мне! Нет, бесполезно!

– Мне лешего позвать? – уточнила я, сожалея про себя, что по такому дождю лентяй леший точно не появится. – Чтобы он тебя отсюда вывел?

– Не надо лешего! Пощади, матушка ведьма… травница!

Что ж ты так вопишь-то? Оглушишь, обормот!

– Уже повидались, что ли? – недоверчиво спросила я. – Неужели сегодня? Что ты головой туда-сюда мотаешь? Ты говорить-то умеешь?

– Повидались, матушка ведь… травница! Ой, повидались! – зачастил Ванька. – Пощади живота моего! Не зови его, окаянного!

Ну, допустим, за «окаянного» леший Ваньку в лес еще пару-тройку месяцев точно не пустит. Да и потом в чаще самой водить будет, едва ли не сутками.

Но так уж и быть, не позову. Пока что.

Глава 2

– Тогда что тебе здесь надо? И не нужно про невесту твердить. Снова стукнуть.

– Дай приворотное зелье, матушка травница! Век о тебе богов молить буду!

Ну да. Этот помолится, этот так помолится. Потом знать не будешь, куда деваться от божественной щедрости.

– Приворот срабатывает, только если вторая половина не против, – нравоучительным тоном сообщила я. – Если она к тебе ничего не чувствует, тебе же хуже станет. Ты точно согласен?

– Точно, матушка травница, – часто закивал этот балбес. – Она не против! Я спрашивал!

И мне бы уточнить, у кого он спрашивал. Но я что-то ступила, каюсь. Собралась по-быстрому избавиться от Ваньки. И вручила ему заветный флакончик с приворотом.

Ванька засиял, как солнышко, которого на небе не видать, схватил флакончик, прижал к груди и выскочил из моего дома.

– Ох, чую я, напрасно ты это сделала, – проворчал Кристик, проявляясь из воздуха.

– Да я вот тоже… чую… – задумчиво ответила я. – Но, с другой стороны, он же ушел. Да и, может, не все так плохо будет?

– Ты сама-то в это веришь? – скептически поинтересовался Кристик.

Не верила. Но ответить не успела.

В приоткрытую дверь, которую Ванька так и не удосужился закрыть, влетел мокрый, грязный, голодный кот. Ну, здравствуй, Васенька. И где ж ты шастал, ирод ты этакий?

Васька был не просто котом. Нет, он был котом говорящим. Редкость для этого мира. Тут если кто и говорил, так исключительно оборотни из соседнего государства. А они, по непонятной для меня причине, отказывались считаться животными. Никто другой из живности тут рта не открывал.

Понятия не имею, кто именно научил Ваську складывать фразы в три этажа при ругани и выдавать цветастые перлы. Возможно, Васька просто всю свою жизнь внимательно слушал витиеватую и образную крестьянскую речь, но уж лучше бы он молчал, право слово. Потому что этот наглый комок шерсти был уверен, что все вокруг – его должники, до самого окончания мира. Потому и нахальничал Васька всегда и везде, за что и огребал частенько.

– Ага, дома сидишь, да? – начал он с порога качать права. – Я, значит, под дождем страдаю, а она дома сидит!

– А ты неделю страдаешь. Непонятно где, – невозмутимо откликнулась я.

– И проголодался за этот срок, между прочим! – парировал Васька. – Корми, Аринка, меня! И посытней!

– Фигу тебе, – отрезала я. – Сначала вымойся и высушись, а потом права качай, туша грязная.

Кошачье шипение я, естественное, проигнорировала. Совсем страх потерял, обормот этакий.

Кристик, весело фыркнув, предложил и Ваську в бане попарить. Тот обиделся, нырнул в дальний угол и принялся вылизываться с видом: «Не подходи – убью!»

Я тоскливо посмотрела на дождь за окном, пожелала водяному с кикиморами отвратительных суток, ну а заодно – и всей оставшейся жизни. И полезла на печку – греться.

Не то чтобы на улице было холодно. Скорее, сыро. А сырость я не любила – я ж не русалка. И не кикимора. Чтоб их комары сожрали!

Но пока что комары желали жрать только меня. Один так и зудел над ухом, гад такой! Я отмахивалась от него, сама себе напоминая вертолет.

Бесполезно. Эта зудевшая сволочь ни в какую не желала ни ловиться, ни улетать!

– Это тебе, Аринка, наказание, от богов, – назидательно заявил Васька, закончив мыться. – За то что ты честных котов голодными держишь!

– Честные коты дома сидят, а не шастают где ни попадя сутки напролет, – проворчала я. – Кристик, покорми его! Он же не отстанет! Похуже комара!

Домовой так не считал, но Ваське выделил и кусок мяса, и плошку с молоком. Серая туша принялась набивать брюхо. Я же растянулась на печи. Хорошо. Комара бы прибить еще, так вообще все отлично станет.

Сама не знаю, как я провалилась в сон. То ли Васькино чавканье этому помогло, то ли капли дождя, бившие по подоконнику. Но я заснула. И оказалась в деревне. В той самой, в которой жил Ванька. Стояла на околице, с недоумением осматривалась и понимала, что все-таки поехала крышей.

Вокруг орали бабы. Бегали девки. Матерились мужики. И везде, повсюду, едва ли не в каждом дворе, мелькала узнаваемая макушка Ваньки.

– Милый мой, ненаглядный! Суженый мой! Ну что же ты прячешься? – разносился по деревне заливистый голосок Нюшки, местной нищенки, еще в юности поехавшей головой, да так и не выправившейся. Сама Нюшка, одетая в нарядный сарафан, совершенно адекватная, бегала по деревне и однозначно кого-то искала, возможно, даже Ваньку. – Выходи, любый мой! Свадебку играть будем!

На последней фразе я проснулась, ошалело замотала головой и, зевая, позвала:

– Кристик! Ты во сны веришь? Ну, вещие которые?

– Хоть хорошее увидела-то? – уточнил от печки домовой.

– Да как тебе сказать, – задумчиво откликнулась я. – Нюшка с Ванькой скоро свадебку сыграют.

И тишина в доме. Даже Васька чавкать перестал.

Глава 3

– Ты это, Аринка, – первый отмер Васька. – Не шути так. Не смешно. Они ж два идиота. Там же той деревни вообще не останется, разнесут по камешку, если эти двое отношения будут выяснять.

– Да Нюшка вроде в себя пришла. Ну, больше не дурочка, – ответила я все так же задумчиво.

– А что ты, матушка травница, в зелье то добавила? – поинтересовался Кристик.

– Да как обычно, – я дернула плечом, – по списку из книги. Ты ж сам мне ее принес тогда, помнишь?

Я попала в этот мир случайно: шла из аптеки и вместе с пакетом купленных лекарств и своей сумкой провалилась в канализационный колодец. Летела, орала, материла дворников, что люк не закрыли. И боялась, что сварюсь нафиг в кипятке или утону в нечистотах. Но нет, боги смилостивились. Выжила. И очутилась прямо здесь, в избушке, на полатях, как Кристик называл место на печке. С вещами своими, угу.