Я взял нож у одного из краснореченцев и на груди их главаря вырезал послание. «Шавки, вы куда полезли? Это мы пресанём Тесака, а после и вас. Готовьтесь, скоро Хаба будем под нами. С любовью Хазаров И.В.».

Да, почерк у меня паршивый. Да, буквы вышли мелкими. Но мы ведь не в школе в конце-то концов! Главное, чтобы краснореченцы умели читать, а остальное ерунда. Поверят они в мою писанину или нет, уже не важно.

Буду подкидывать им послания то тут, то там и разжигать пламя всё сильнее. Рано или поздно сомнения перевесят здравый смысл, и все начнут драться против всех. Я достал телефон и набрал номер:

– Дядя Петя, доброго дня тебе. Готов к новой подработке? – Водила начал было отнекиваться, но я зашел с козырей. – Ой, да хорош тебе! Плачу три сотни рублей. – В трубке послышалось торопливое согласие. Сейчас алчного дядю Петю интересовало, куда нужно подъехать для того, чтобы заработать месячное жалованье за вечер.

* * *

Ночь.

Краснореченская улица.

Площадь перед цирком.

На скамейках сидели три десятка парней с синяками на лицах. Они пили пиво, горланили песни, а в перерывах обсуждали происходящее в городе.

– Да, пацаны. Хабу ждут большие перемены. Главное, клювом не щёлкать, – сказал парень с заплывшими глазами.

– Ага. Ты вон щёлкнул клювом и превратился в пасечника. Гы-гы.

– Да чтобы ты понимал! Я просто заблокировал его удар своим лицом! – парировал опухший, и все дружно заржали.

– Кстати, а вы слышали, что за голову Тесака Хазар объявил награду в миллион рублей?

– Да иди ты! – изумлённо присвистнул боец с гитарой в руках. – Я таких деньжищ даже не видел, а он их просто так раздаёт?

– Просто так? Хэ! Ну наведайся к железякам. Посмотрим, как они тебе своего старшова отдадут, – скептически заявил кто-то из темноты.

– Пацаны, чё вы начинаете? – послышался примиряющий голос. – Нормально же сидели. Коль, начисляй ещё по одной. Сань, сыграй нашу. Ну ты понял.

– Про Каштанку, что ль?

– Ну типо того.

– Не вопрос, – радостно заявил парень и ударил по струнам. – «Как-то я Каштанку повстречал! Красивее глаз я не видал…»

За песней бойцы не заметили, что в ночной тиши к ним приближался грузовик. Автомобиль с выключенными фарами съехал с дороги и сдал назад, прислонившись кузовом к воротам, ведущим на цирковую площадь.

– Борян, эт чё такое? – спросил опухший и кивнул в сторону грузовика.

Автомобиль едва освещали фонари, так как он скрылся в тени ворот. Шлёп! Из кузова выбросили тело, которое прокатилось по белоснежной плитке и замерло, разбросав руки в разные стороны.

– Чё за хрень? – вопросительно спросил Борян.

– Мож, вытрезвитель?

– Ты идиот? Трезвяк собирает алкашей, а не разбрасывает их по городу.

Шлёп! Шлёп! Шлёп! На земле валялось уже пять тел, и никто из них не шевелился.

– Эу! Пассажиры! Вы чё там мутите?! – выкрикнул опухший и толкнул плечом Боряна. – Пошли посмотрим.

– Да, братва, погнали, глянем, чё там! – рявкнул Борян, и компания, грозно улюлюкая, направилась к грузовику.

Седьмое тело, восьмое, девятое. И тут грузовик заревел и тронулся с места, а из кузова продолжили выбрасывать тела.

– Куда сучары?! Стоять! – заголосили краснореченцы и побежали к воротам.

На полпути они сбавили шаг и, присмотревшись, ахнули.

– Это ж Толик Петрихин, авторитет… – прошептал опухший.

– Живой? – спросил Борян.

– Ты дурак? У него глотка вскрыта от уха до уха…

– Гля! У него на груди походу чёт написано. – Боря, присев рядом с телом, отодвинул рубаху и прочитал послание. – «…Готовьтесь, скоро Хаба будет под нами. С любовью Хазаров И.В.»

– Это чё получается? Наших воронежские завалили? – растерянно проговорил опухший.

– Понятия не имею. Пусть старшие разбираются, – пыхтя, ответил Борян, и набрав номер, выкрикнул: – ЧП! Воронежские объявили войну!

* * *

– Владимир, я подъезжаю, вы выгружаете свёртки и тут же уезжаем? – в сотый раз уже уточнил дядя Петя.

Чтобы ему было спокойнее, я даже обернул трупы тканью, впрочем, на ней всё равно проступили кровавые пятна, пока мы ехали. Я сидел в кузове, а между мной и кабиной водителя было окошко, через которое мы и переговаривались.

– Всё так, подъезжаем к цирку, я сбрасываю свёртки, а вы получаете месячное жалованье за одну ночь.

– Но почему мы должны доставлять груз именно ночью? Вы же сказали, что мы не делаем ничего незаконного, – продолжал переживать водитель.

– Дядя Петя, я тебе уже в какой раз говорю? Наниматель купил у меня ткани, они ему нужны именно ночью, так как он страдает бессонницей и, чтобы не сойти с ума, занимается рукоделием. – Я повторял эту историю раз за разом, но водитель в неё явно не верил.

– А зачем мы заклеили номера?

– Дядя Петя, следи за дорогой, – устало выдохнул я.

– А потом мы уедем обратно, да? Вот прямо сгрузим и уедем?

– Всё так. Я сгружу свёртки, а вы тем временем оставайтесь за рулём, нечего спину гнуть.

Я очень не хотел, чтобы дядя Петя помогал мне сгружать трупы. Если он увидит кровь, то его истеричное состояние обострится, и кто знает, к чему это приведёт. Потеряет самообладание и рванёт наутёк, визжа как девица, или потеряет сознание?

Впереди показался цирк. Дядя Петя осторожно съехал с дороги и прижался к воротам. Я же, не теряя времени, принялся выбрасывать трупы. Вдали слышались песни под гитару и пьяный хохот. Первый свёрток упал на плитку довольно громко, что привлекло внимание компании. За ним полетели второй и третий.

– Владимир, кажется, нам кричат, – шёпотом проговорил дядя Петя, смотря в окошко.

– Вам показалось, – ответил я, пыхтя, и выбросил ещё пару свёртков.

– Да нет же! Они уже идут сюда! – Испуганно взвизгнул водитель и, пристегнувшись, начал заводить грузовик.

– Да твою мать! – выругался я, видя, как в нашу сторону тут же рванула пьяная компания.

– Куда сучары?! Стоять! – заорали из темноты в момент, когда я выбросил восьмой свёрток.

Грузовик со скрежетом рванул с места, и в нас полетели недопитые бутылки с пивом. Стекляшки разбивались о плитку, оставляя на ней чёрные разводы. Меня швыряло из стороны в сторону, но я стоически тянул к открытому проёму два оставшихся тела. Правда, выбросил я их уже не у цирка, а на дороге.

Устало облокотившись о борт, я погрузился в нытьё дяди Пети.

– Я знал, что просто не будет! Владимир, с вами не бывает просто! – голосил дядя Петя. – Начальник убьёт меня! Зачем я в это ввязался?

– Вы в это ввязались из-за природной любви к деньгам, – усмехнулся я и, достав из кармана заранее подготовленные купюры, протянул их в окошко. – Держите.

Сморщенная рука тут же выхватила купюры и спрятала их за пазухой.

– А кто эти люди? Почему они на нас кричали? – не унимался дядя Петя.

– Не имеет значения. Было темно, номера заклеены, так что не переживайте, к вам вопросов точно не будет.

К дядя Пете вопросов не было, а вот у него ко мне был тысяча и один вопрос. Чёрт, да он так меня достал, что я попросил его остановить машину. Попрощавшись с водилой, я ещё четыре километра топал пешком.

Краснореченцы вовремя заглянули в нашу столовую. И если всё получится, то война банд выйдет на новый уровень. Правда, это не поможет мне отыскать Тесака, зато очень сильно ослабит местный криминалитет, а мне ведь на трон нужно посадить Воробья. Для этого придётся склонить не только железяк, но и остальные банды.

А пока я вожусь с бандами, времечко неумолимо тикает. Не сказать, что за это время я стал сильнее, но имеем что имеем. Возможно, после уничтожения группировок я найду их склады, где будут храниться десятки тысяч жемчужин? Да, это явно смогло бы мне помочь. Эх, мечты-мечты.

Сейчас остаётся только вернуться в СОХ и лечь спать с надеждой, что Тесак скоро высунет свою крысиную морду.

На часах было три утра, когда я лёг спать, и пять часов, когда вскочил от громогласного взрыва, сотрясшего округу. Ещё бы немного, и воздушные массы выбили окна, но этого не случилось. Охотники вскочили со своих коек и прилипли к окнам, за которыми расцветало пожарище.

С противоположной стороны дороги шли ожесточённые бои. Маты, вопли, стрельба. Я выскочил на улицу и, добежав до забора, был заворожен этим зрелищем. План сработал, точнее, сработал, но в плохом смысле этого слова. Я не рассчитывал на то, что эти кретины начнут резню в центре города.

Согласно плану, шайки уменьшают численность друг друга, прячась в подворотнях, нападая на скрытые логова и тому подобное. Но здесь был совсем другой размах. Дорогу забаррикадировали четыре грузовика, из-за которых вёлся шквальный огонь краснореченцам, которые базировались в промзоне напротив СОХ.

Ещё один грузовик протаранил здание краснореченцев и в нём же взорвался. Разобрать, кто напал на хозяев района, было невозможно с такого расстояния, вот только нападавшим тоже было несладко.

Группа из десяти бойцов обошла стрелков и напала со спины. Бой вышел скоротечным, ведь их заметили и за мгновение перенесли огонь в другую сторону. Нападавшие успели убить семерых краснореченцев, а вот трое успели сблизиться и неслабо разгулялись. Три бойца успели порезать восемь стрелков, после чего скончались от переизбытка свинца в организме.

Чем больше времени шло, тем больше краснореченцев прибывало на подмогу. Нападавшие это вовремя заметили, запрыгнули в грузовики и укатили, оставив после себя пожарище и десятки трупов. Сзади подошел Никитич и, тяжело вздохнув, сказал:

– Твою мать. Володька, я так и знал, что это добром не кончится. Надо было тебя остановить.

– И правда. Надо было остановить. Но поздно пить минералку, когда почки отказали. Будем работать с тем, что есть.

– Работник хренов. Сделай так, чтобы это как можно быстрее закончилось, – зло сказал Никитич, наблюдая, как бандит с перебитым позвоночником ползёт по асфальту, оставляя за собой кровавую полосу.

– Егор Никитович, с радостью ускорюсь. Вы, главное, не забывайте о том, что мне нужна работа и жемчужины. Иначе через три недели я покойник, и все эти проблемы меня больше не будут касаться.

– Ха. Удобно. Заварил кашу и сдох, – усмехнулся Никитич. – Насчёт работы. Есть надежда, что скоро нам выдадут один крупный заказ, я пока работаю в этом направлении. Ты, главное, доживи до момента, когда нам доверят работу.

– Доживу. Можете не переживать, – усмехнулся я и отправился спать.

Сон подзатянулся. Я проспал до пяти часов вечера и только тогда смог разлепить глаза. В казарме никого не было, видимо, лишь благодаря этому я и выспался. Потянувшись, я направился в столовку, где с недовольной физиономией жевал Васян. Увидев, меня он стал махать рукой, подзывая к себе.

– Володька, садись. Составишь компанию, – сказал он и пинком отодвинул стул, стоящий напротив.

– Обязательно, но сперва возьму поесть.

– Да я у тебя всего пару минут украду, поболтаем, и всё. Хочу узнать твоё мнение, так сказать. – Охотник шмыгнул носом.

– Раз пару минут, то давай. – Я плюхнулся на стул напротив и вопросительно уставился на коллегу.

– Слыхал, что Никитич от заказа отказался? – заговорщически спросил Васян.

– Нет. А что за заказ?

– Да местные комерсы пришли, предлагали большие деньги. Но Гвоздев ни в какую.

– Чё ты вокруг да около ходишь? Кто приходил? Зачем? Что именно нужно было сделать? – Начал я раздражаться вот такому ведению беседы. Как Шульман, ей-богу. Хотя нет, ростовщик куда более щедр на слова.

– Вот ты нетерпеливый. Говорю же, комерсы приходили. Сделали два предложения. В первом попросили убрать кого нужно, чтобы война банд закончилась едва начавшись. По десять кусков за день работы охотника обещали.

– Ну и правильно Никитич сделал, что отказался. Ты представляешь, какие потери могли бы быть в прямом столкновении?