Прокручивая в голове эти мысли, я снова хватаюсь за грудь. Сильная боль пронзает мое сердце, словно кинжалом. Ощущение во всем теле такое, что мне приходится свернуться калачиком и просто ждать, пока это пройдет. Когда боль наконец утихает, я делаю несколько небольших вдохов, пытаясь успокоиться и восстановить самообладание, а затем снова заставляю себя подняться.

На данный момент я четко осознаю одну вещь: мои разум и сердце в разладе друг с другом. Голова приказывает мне забыть, в то время как сердце умоляет меня держаться… и помнить.

Пока, похоже, мой разум побеждает, но я отказываюсь так легко сдаваться. Кажется, мое сердце хранит в себе что-то очень важное, поэтому я не сдамся, пока не узнаю, что именно.

Глядя на равнины, я провожаю взглядом уходящую вдаль извилистую реку. Темные воды мягко искрятся, прокладывая четкий путь сквозь бесцветный и однообразный пустынный ландшафт, словно предупреждая о чем-то или приглашая следовать за ними.

Дымка и мрак пейзажа словно просачиваются сразу в голову, еще больше затуманивая мои разум и мысли. Такое ощущение, будто усиливающаяся мрачность окутала все вокруг: от самых далеких крошечных травинок на горизонте до самых сокровенных уголков моей души.

С вершины горы внезапно налетает порыв ветра, путая мне волосы перед лицом. И в этот же момент я слышу звук шагов позади себя.

– Ну здравствуй, – раздается тихий голос. Я оглядываюсь через плечо и вижу перед собой странного мужчину, присевшего рядом с обрывом и с любопытством разглядывающего меня. – Что ты здесь делаешь?

– Я не знаю, – отвечаю я, глядя на то, как он слегка склонил голову. – Я только что очнулась здесь.

– Давай я помогу тебе спуститься отсюда, – говорит он, протягивая мне руку.

В этот момент я впадаю в ступор и долго смотрю на его руку, но затем наконец принимаю ее. Его пальцы крепко сжимают мою кисть и он моментально ставит меня на ноги.

Незнакомец с резким вздохом бросает мою руку, и на долю секунды меня захлестывает приступ тошноты. Все вокруг кружится и расплывается. Я решаю закрыть глаза, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. Такое ощущение, словно мои душа и тело связаны лишь тоненькой нитью и ничем больше.

Хотя, полагаю, они вообще не должны быть никак связаны.

Я осторожно открываю глаза и вижу, что незнакомец, нахмурив брови, рассматривает свою ладонь.

– Как ты сюда попала? – спрашивает мужчина, переводя взгляд на меня. – Кто тебя сюда привел?

– Я… я не помню, – отвечаю я.

Он, приподняв бровь, отступает назад, чтобы получше рассмотреть меня, и я решаю сделать то же самое.

Незнакомец оказывается ростом почти на голову выше меня, если не больше. Густые золотистые кудри тяжело обрамляют его ангельское личико, подчеркивая пронзительные голубые глаза и пухлые губы. Его доброе, приветливое выражение лица и легкая, игривая улыбка сразу же располагают к себе, но во взгляде при этом присутствует некая мрачность. Он смотрит на меня так пристально, я бы даже сказала, пронизывающе.

Словно он знает что-то, чего не знаю я.

Еще буквально минутку он позволяет мне в открытую смотреть на него, но мой разум настолько затуманен, что я не могу сложить два и два, не то что вычленить хоть какую-то полезную информацию.

– Идем, смертная, – говорит он, посмотрев на меня с легким прищуром, а затем стремительно переведя взгляд на вершину горы, – давай побыстрее покинем это место.

Я киваю. Мой разум снова будто отключается, и я просто позволяю ему увести меня подальше от обрыва.

Бросив последний взгляд через плечо, я не могу отделаться от мысли, что мне чего-то не хватает, что я что-то забыла… Я очень стараюсь вспомнить, но чем больше я стараюсь, тем сильнее у меня кружится голова. В какой-то момент я понимаю, что у меня буквально подкашиваются ноги, я спотыкаюсь и едва не падаю на острые камни.

– Осторожнее, ты должна собраться и смотреть под ноги, – говорит незнакомец, успевая подхватить меня до того как я распластаюсь по земле. – Эти тропы опасны даже для самых опытных представителей моего вида. Ты первая смертная, которую я встретил так высоко в горах…

Он резко замолкает, словно чуть не выдал нечто важное. Следующие несколько минут мы идем молча, а затем он снова устремляет свой взгляд на меня.

– Поведай мне, смертная, как тебя зовут?

– Как меня зовут, – повторяю я. В это время в моей голове тысяча мыслей, но все они какие‑то размытые и запутанные, я ни за одну не могу ухватиться. – Я… я не знаю. А как тебя зовут?

Мужчина останавливается, хватает меня за руку и разворачивает к себе, но в этот момент я замечаю, что на этот раз он осторожен и абсолютно не касается моей кожи.

– Гермес, – отвечает он, наклоняясь ко мне. – Как это: ты не знаешь, как тебя зовут?

– Я не помню, – говорю я, глядя на него снизу вверх.

– А что ты помнишь? – спрашивает Гермес, хмуря брови и изучая мое лицо.

Я снова делаю попытку разобраться в своих мыслях, но в итоге просто качаю головой.

– Ничего, – отвечаю я. – Я знаю, что проживала человеческую жизнь до этого, но на этом все. А почему ты спрашиваешь?

Гермес смотрит на меня еще несколько секунд, а затем отворачивается.

– Пойдем, нельзя терять время, – говорит он с раздражением в голосе, при этом не отвечая на мой вопрос. Развернувшись, он принимается спускаться дальше по крутой тропинке, жестом руки призывая следовать за ним.

Я плетусь за ним, изо всех сил стараясь сосредоточиться на том, чтобы ровно переставлять ноги, а не на сплошных вопросах, переполняющих мой разум.

Что-то явно не так и я не могу избавиться от ощущения, что это что-то связано со мной и моей прежней жизнью. Даже когда я думаю об этом, у меня кружится голова, поэтому приходится отбросить эту мысль в сторону и вновь сосредоточиться на основной задаче – просто идти вперед за Гермесом.

Он ведет меня по узкой извилистой тропинке, время от времени останавливаясь, чтобы задать мне еще какой-то вопрос или помочь преодолеть особенно опасные участки горной тропы. Однако на все его вопросы звучит один и тот же ответ…

Я не помню.

С каждым разом, когда эти слова срываются с моих губ, я чувствую, что все больше и больше запутываюсь, сбивая саму себя с толку.

Кто я?

Такое ощущение, будто мои разум и тело разделились и существуют по отдельности, отказываясь сотрудничать друг с другом, независимо от того, как сильно я этого желаю.

Прокручивая в голове вопросы Гермеса и свои собственные запутанные мысли, я не замечаю, как мы наконец достигаем подножия горы. Вдалеке поблескивает река и я стараюсь сфокусироваться на ней. Мои усталые ноги сами несут меня вперед, словно она манит меня и подзывает к себе.

Тропинка расширяется, когда мы подходим ближе к реке. Внезапно я замечаю внушительную фигуру, стоящую прямо на краю берега. Существо пугающей высоты, в капюшоне и драных бесформенных лохмотьях.

Он стоит к нам спиной, и я чувствую, что мне следует его остерегаться. Он явно опасен. Гермес застывает рядом, тем самым только подтверждая мои подозрения. Его челюсть сжимается по мере того, как мы в неловком молчании приближаемся к фигуре в изодранной мантии.

– Гермес, – раздается невероятно скрипучий голос, от которого у меня моментально пробегают мурашки по спине. Существо медленно поворачивается к нам… я поднимаю глаза и вижу, что у него нет лица, а на его месте виднеется лишь огромная зияющая дыра.

Глава 3. Хейзел

– Харон, – нервно молвит Гермес.

– И как ты изволишь это объяснить? Ты же прекрасно знаешь, что я уже перевез сегодняшние души через реку.

Гермес неловко топчется после этих слов.

– Я знаю, но… – мой гид на мгновение замолкает, словно тщательно подбирая слова, – эта душа отличается от других.

– Отличается, – усмехается Харон, – и чем же?

– От нее все еще исходит тепло.

– Неужели? – задумчиво молвит Харон, переключая свое внимание на меня. – А что с ее телом? Где оно?

– Должен признать, что не имею ответа на данный вопрос.

Молчание Харона напрягает почти так же, как и тот факт, что Гермес избегает моего взгляда. И никто даже не изъявляет желания объяснить, что здесь происходит.

– Что ты имеешь в виду? – наконец спрашивает Харон, обращая свой взор к Гермесу.

– Я имею в виду ее тело: я не смог найти его в царстве смертных.

– Не может такого быть, – фыркает Харон, явно демонстрируя свое неверие. – А правда ли ты искал его, Гермес? Мы же оба знаем, что ты можешь быть крайне взбалмошным и легкомысленным, особенно в это время года.

– Да, я правда искал, – огрызается Гермес, сжимая руки в кулаки, – но что я могу здесь поделать, если девушка не знает даже собственного имени.

Харон слегка умеряет свой пыл после этих слов.

– Что ты сказал?

– Девушка. Она говорит, что не помнит ничего: ни свою прежнюю жизнь, ни то, как сюда попала.

Я чувствую, как внимание Харона снова возвращается ко мне. Безликий капюшон слегка наклоняется набок, словно он рассматривает меня в новом свете. Его пристальный тяжелый взгляд моментально вызывает у меня мурашки.

– Эта смертная, где, ты сказал, ее нашел?

– Я не…

– Просто ответь, где, – огрызается Харон.

– На вершине горы.

– Вот болван, – злобно выпаливает Харон, обращаясь к Гермесу, а затем подходит ближе ко мне. Из глубины его многослойных бесформенных лохмотьев внезапно появляется уродливая костлявая рука и протягивается в мою сторону.

Я смотрю на его руку: желтоватого оттенка кожа туго обтягивает искривленные кости его кисти. Пребывая в удивлении оттого, что у него вообще есть руки, я не сразу понимаю, что он обращается ко мне.

– Отдай мне свою монету, девочка, – требует он, словно бросая мне вызов и проверяя, подчинюсь я или нет.

– Монету? – спрашиваю я, хмуря брови и рассеянно ощупывая себя в поисках чего-нибудь, что можно было бы предложить ему. И в замешательстве поднимаю взгляд на Гермеса.

– Видишь? – молвит Гермес. – Нет тела, нет монеты, нет памяти.

– Естественно, я вижу! Ты, недоумок! – злобно рявкает Харон, обрывая Гермеса, и начинает надвигаться на него. – Но ты что забыл, что нам приказано делать, если мы сталкиваемся с… живыми душами?

– Нет, не забыл, но… подожди, так вот кто она такая?

– Ты хоть понимаешь, что натворил, мальчишка? Она никогда не должна была покидать алтарь! Вот же проклятие, по-хорошему за такое надо тебя бросить в эту реку.

– И что нам теперь с ней делать? – нервно спрашивает Гермес.

Паромщик глубоко вздыхает, задумчиво встряхивая безликим капюшоном.

– Что сделано, того не воротишь. Если мы хотим остаться с головой на плечах, то с этой смертной все же нужно разобраться. Но без монеты остается только один возможный способ, как это сделать.

– Харон, ты же не имеешь в виду…

– Умолкни, мальчишка. Ты знаешь правила, – приказывает Харон. – А теперь забирайся в мою лодку, смертная.

Я ступаю вперед, не в силах помешать своим ногам подчиниться требованию этого существа.

– И постарайся не касаться воды, – предупреждает он, издав злобный смешок. Отступив в сторону, он пропускает меня и как раз в этот момент на воде появляется обветшалая лодка. – Мы же не хотим, чтобы души заблудших и проклятых утащили тебя под воду, не так ли?

Внутри все сжимается от этой мысли. Я тянусь к корме лодки, чтобы опереться, но вместо этого мою руку перехватывают скрюченные пальцы Харона.

По моему телу пробегает дрожь и я инстинктивно пытаюсь отстраниться, но его костлявая кисть лишь еще крепче сжимает мою руку, удерживая меня на месте. Я резко вдыхаю, когда он наклоняется ближе ко мне, всем своим видом показывая, что получает дикое удовольствие от всего происходящего.

Я поднимаю на него взгляд и тут же вытаращиваю глаза, замечая, что из пустой бездны его капюшона вдруг появляется рот и растягивается в ехидной ухмылке с целым рядом острых, торчащих как копья, зубов.

Я изо всех сил пытаюсь высвободить свою руку, но хватка Харона подобна железу – крепка и недвижима.