– На улицу, – пожал я плечами, берясь за ручку двери. – Или где вы там собрались меня угощать? Макдональдс? Шоколадница? Не знаю… Ресторан какой-то? Короче, идем туда, где нет камер.

– Зачем? – не понимал Укропов.

– Ну как зачем, – вздохнул я и развернулся к нему. – Ты же сам хотел. Говорил, мол, когда ты выйдешь из больницы. Вот я выхожу. Вы со мной или как?

Не дожидаясь ответа, я дернул ручку двери и вышел из палаты.

За дверью оказался коридор с большими окнами, через которые пространство заливало ярким солнцем. Я посмотрел налево, направо, увидел на стене зеленую стрелочку с бегущим человечком и надписью «Выход» и двинулся туда, куда она указывала.

Я даже не оборачивался, чтобы выяснить, пошли ли за мной двое незваных гостей – конечно, пошли. Им было некомфортно оставаться одним в палате. Их там вообще быть не должно, а уж тем более в отсутствие больного.

В больнице было немноголюдно – дойдя до мраморной лестницы, ведущей на первый этаж, я встретил только двух человек. Одна из них была медсестра, которая даже не обратила на меня внимания, а другой – спешащий врач в расстегнутом халате, который быстро проходил мимо. Сразу становилось понятно, что я нахожусь не в обычной поликлинике или госпитале. Я знаю, о чем говорю, я в больницах бывал не раз, и всегда там было много людей – больных, травмированных и тех, кто их сопровождает, и шум, который наваливался со всех сторон.

Но не здесь. Здесь тоже не было полной тишины, но вместо какофонии посторонних звуков играла тихая классическая музыка. Седьмая симфония Бетховена, аллегретто.

Я легко сбежал по мраморным ступеням, отмечая про себя, что голова уже почти не болит и я почти полностью вернул контроль над своим телом. Целительная магия доктора Милы просто творила чудеса.

Внизу лестницы я услышал, как этажом выше, специально отставая от меня, шепчутся мои недруги:

– Это какая-то подстава!

– Да какая подстава, он же один! Какая братва, откуда?!

– Да я откуда знаю, но ты посмотри, как он уверенно идет!

– Ну он же башкой ударился, вот, наверное, и двинулся окончательно, в смысле, кукуха тю-тю! Ну кто ему тут может помочь?

Придурки думали, что я их не слышу, но гулкий мрамор, из которого были сделаны не только ступени, но и стены, донес до меня их голоса. Умение понижать голос до едва слышного шепота было развито у этой парочки примерно так же хорошо, как умение подкалывать словами. То есть – на уровне трехлетки.

Ну вот и отлично. Пусть продолжают думать, что это не подстава, и идут как телята на убой. Это ведь и правда никакая не подстава. Меня никто не страхует, у меня нет никакой «братвы», я здесь один. Но им этого хватит. Даже несколько раз хватит.

Внизу, в большом холле, отделанном тем же гулким мрамором, располагалась регистратура, которая больше напоминала ресепшн дорогого отеля – невысокая полукруглая стойка из лакированного дерева, за которой сидели несколько молодых и красивых девушек в очках и с собранными в деловые прически волосами. Одеты они все были в белые пиджачки, фасоном неуловимо напоминающие врачебные халаты, и все это выглядело необычно. Вроде топ-модели с обложек журналов, но при этом такие деловые и строгие, что подступиться страшно.

Но не мне, конечно.

Людей в холле было немного, всего двое незнакомых мужчин стояли возле стойки, ожидая оформления. Из-за этой немноголюдности мы, спустившись со второго этажа, сразу попали в центр внимания трех скучающих девушек, которые смотрели на меня, ведь я шел самым первым. Я очаровательно улыбнулся им и направился к дверям, надеясь, что дойду раньше, чем они придут в себя.

Но одна из них оказалась более сообразительной и, когда стеклянные двери передо мной открылись, впуская запахи и звуки улицы, окликнула меня:

– Тэр Стрельцов!.. Простите, но нам не сообщали, что вас выписывают!

Обращение было странным и непривычным, но я списал его на местные условности, которых пока еще не знаю. Как-никак этот мир только похож на мой. А какие между ними на самом деле отличия, кроме магов, разломов и тварей, мне только предстоит выяснить.

Я остановился, развернулся, и подошел к девушке, которая смотрела на меня с укоризной и немного испуганно.

– Да, действительно, меня не выписывали, – легко согласился я с улыбкой на губах. – Но я ведь никуда и не ухожу. Ухожу, конечно, но совсем недалеко – только на улицу.

Внезапно я почувствовал, как камень в моей груди будто бы слегка шевельнулся. Он словно пытался выпасть со своего места и ворочался, раскачиваясь в нем. Так длилось всего секунду, и снова все прошло без остатка. Я даже грешным делом решил, что мне это почудилось.

– Простите… Не положено, – еще более неуверенно протянула девушка. – Покидать больницу до конца курса лечения запрещено…

– Ой, да ладно. Ко мне друзья приехали, хотят показать обновку, похвастаться, так сказать, – я подмигнул. – Собственный транспорт, согласитесь, не каждый день выпадает такая удача, не находите? А через пару дней уже в университет, там понятное дело будет не до обновок!

– Машину? – девушка перевела взгляд на Ватрушкина и Укропова. – Такие молодые, а уже на машине?

– Действительно, какая им машина, – легко согласился я. – Самокат. Я имел в виду электрический самокат. Они вдвоем на нем приехали, в обнимку, чтобы меня проведать и показать обновку. Правда ведь, парни?

Укропов и Ватрушкин, похоже, не успели понять, о чем я говорю, но пожали плечами и кивнули.

– В общем, я на пять минут, – подмигнул я девушке. – Честное слово, я вернусь. Куда я сбегу от таких очаровашек, в самом деле? Я что, враг себе?

Девушка, польщенная, опустила глаза и села обратно в кресло, сделав вид, что смотрит в сторону и ничего вокруг не замечает. Как та самая обезьянка с закрытыми глазами, разве что вокруг нее вместо еще двух обезьянок сидели две такие очаровашки. Они посмотрели на нее с укором, но ничего не сказали – похоже, она считалась самой старшей в их компании.

Я развернулся, прошел через вновь открывшиеся двери и оказался на улице. Сразу же, не теряя времени и не рассматривая окружение, свернул в сторону, дошел до угла и завернул в подворотню между стеной больницы и соседнего дома. Здесь было не очень широко, но двое людей могли пройти плечом к плечу. С улицы это место не особенно заметно, особенно если не присматриваться.

Практически ничего не мешало тому, что я собирался сделать, даже на полу никакого мусора не было, что мог бы взлезть под ноги в самый неприятный момент. Только пара мусорных баков стояла у стены, но и те были накрыты крышками так плотно, что, пожалуй, даже если их опрокинуть, содержимое не разлетится. Говоря проще – самое то место, чтобы научить эту парочку приличным манерам.

– Отлично, – резюмировал я, оборачиваясь к своим «друзьям». – Здесь камер, думаю, нет, так что…

Но «что» я договорить не успел. Парни решили не терять времени, и первым, что я увидел, когда обернулся, был кулак, летящий мне прямо в лицо.

Глава 6. Просто огонь

Это было так же глупо, как и предсказуемо. Я, в общем-то, и не ждал ничего другого. К этому моменту всё, что происходило, уже вышло за пределы понимания моих одноклассников. Они даже забыли, что собирались устроить мне «показательную порку».

Теперь их интересовала только одна мысль – как поскорее закончить с этим. Желательно так, чтобы не возникло снова что-то непонятное, от чего станет обидно. Ради этого даже можно пойти на грязные трюки вроде удара исподтишка, со спины.

Что ж… Тем хуже для них. Чем больше в человеке подлости, тем приятнее этого человека раскатать по асфальту…

Ватрушкин ударил изо всех сил, вложив в удар всё, что у него было. Силы ему не занимать, но бедняга не понимал, что сила – это не всё. Если применять её неправильно, то она не имеет смысла. Вот и сейчас, когда я отклонился назад, его удар прошёл в сантиметре от моего носа. Для моего мозга, привыкшего к ловушкам древних гробниц, этот удар был похож на медленно падающее конфетти после взрыва хлопушки.

Пока Ватрушкин наносил один удар, я мог бы успеть ответить ему тремя или четырьмя, но я не стал. После того, что он сказал, я не собирался быстро с ним расправляться. Он не заслужил быстрой расправы. Поэтому я просто отступил назад и сложил руки на груди:

– С тобой всё в порядке? Тебя что-то пошатывает.

И правда, его немного покачнуло, когда удар не достиг цели и он сам потерял равновесие.

– Я тебя сейчас пошатну! – пообещал Ватрушкин, разгибаясь и замахиваясь снова. – Так, что не поднимешься!

Он снова ударил, на этот раз сбоку, но я легко увернулся, как будто поднырнул под натянутую верёвку. У меня опять возник соблазн ответить ему, прописав короткий апперкот в печень, но я опять сдержался и просто отдалился.

Я, в отличие от него, знал, где закончится его размашистый удар. Он снова не попал в цель и, как и прежде, потерял равновесие, врезавшись в крышку ближайшего мусорного бака.

Бам! – гремела крышка, когда его кулак с силой ударил в неё. Крышка покосилась, угрожая упасть, а сам Ватрушкин схватился за руку, издавая странные звуки. Хорошо, что хотя бы не закричал – я бы тогда потерял к нему последние капли уважения. А с противником, которого ты не уважаешь, и драться-то неприятно.

– Чёрт… – прошипел Ватрушкин, глядя на меня.

– Приятно познакомиться, Оникс, – вежливо ответил я. – У тебя, похоже, что-то с рукой. Как же тебе повезло, что рядом больница, вот прямо рукой подать! Ах да, ты же уже подал…

– Я тебя!.. – снова бросился вперёд Ватрушкин, но его остановил Укропов, положив руку ему на плечо:

– Дай-ка я. Ты уже… того.

– Уже чего? – не понял Ватрушкин.

– Уже его, – ответил Укропов, оттаскивая друга назад. – Ну что, Стрельцов, думал, что всё кончилось? Всё только начинается.

– Ну так давайте уже поскорее, – я притворно зевнул, делая шаг вперёд, сокращая дистанцию. – А то мне скоро обед принесут, а я тут с вами нянькаюсь.

– Обязательно, – пообещал Укропов. – Мы уже закончили, считай.

Это звучало не так эмоционально, как у Ватрушкина – у Укропова всё же был хоть какой-то ум, и большинство идей исходило от него. Я не сомневался, что он задумал что-то недоброе, поэтому немного отступил, готовясь к защите и атаке, и поднял руки.

Но Укропов не бросился на меня, как Ватрушкин. Вместо этого он поднял руку, сложил пальцы в форме пистолета и направил их на меня.

– Ты что?! – закричал Ватрушкин. – Ты что задумал? Перестань! Нельзя!

Но Укропов, похоже, понимал, что делает, и не собирался останавливаться.

– Ку-а-дзё! – смешно выкрикнул Укропов, и, когда из его пальца вылетела тонкая струя огня, я почти не удивился.

Огненный шнур стремительно потянулся ко мне, и я не успевал увернуться.

Камень в моей груди внезапно резко нагрелся, словно эта нить плазмы уже коснулась его и моментально раскалила докрасна! И тогда, подчиняясь какому-то наитию, я сделал единственное, что пришло в голову. Вытянул вперед ладони, отгораживаясь ими как щитом.

Тонкий огненный шнур, от которого почему-то совершенно не ощущался жар, уперся в мои ладони, и на этом всё закончилось. Он просто остановился, не причиняя никакого дискомфорта, и между мной и Укроповым остался натянутый огненный трос, с которого уже капали горящие капельки на асфальт.

– Что это… – не понял Укропов. – За ерунда?!

– Прекрати! – закричал Ватрушкин, забыв про свою руку. – Ты же знаешь, нельзя использовать магию на улице! Тем более нам, мы еще даже не студенты! А если ты его покалечишь?!

– Да я только припугну! – с азартом и злостью выплюнул Укропов, поднимая вторую руку, тоже сложенную в форме пистолета.