Встретившись взглядом с отцом, Роман сглотнул.

– Роман, это доктор Герман Литтл, химик из Оутского Университета, и его дочь Элинор, – представил мистер Китт, показывая стаканом бренди налево.

Роман неохотно перевел взгляд через всю комнату на пожилого джентльмена с песочно-русыми волосами и огромными очками на маленьком крючковатом носу. Рядом на диване сидела его дочь – бледная блондинка с короткой стрижкой. На ее висках и тыльной стороне стиснутых рук проступали голубые жилки. Девушка казалась хрупкой, пока Роман не встретился с ней взглядом и не увидел в ее глазах сплошной лед.

– Доктор Литтл, мисс Элинор, – продолжал мистер Китт, – это мой сын, Роман Китт. Он скоро получит место колумниста в «Вестнике Оута».

– Блестяще! – заулыбался доктор Литтл, показывая желтые зубы. – Стать колумнистом в самой престижной газете Оута – это выдающееся достижение. Вы будете оказывать большое влияние на читателей. Немалый успех в вашем возрасте, сколько там вам?..

– Мне девятнадцать, сэр, – ответил Роман – наверное, слишком резко, потому что отец нахмурился. – Приятно с вами познакомиться, но, если вы меня простите, мне нужно поработать над ста…

– Ступай, приведи себя в порядок перед ужином, – перебил мистер Китт. – Встречаемся через полчаса в столовой. Не опаздывай, сынок.

Нет. Роман прекрасно знал, что туда, где будет отец, опаздывать недопустимо. Мама улыбнулась ему, когда он выходил из гостиной.

В безопасности своей комнаты Роман сбросил с плеча сумку, а с лица – выражение послушного сына. Провел рукой по волосам и швырнул плащ через всю комнату. Как ни странно, его взгляд остановился на платяном шкафу. На полу не было никакой бумаги. Никаких писем от Айрис. Ну конечно, она, наверное, еще не пришла домой. У него закрадывалось страшное подозрение, что эта девушка не ездит на трамвае, а ходит на работу пешком и именно поэтому порой опаздывает.

Это не его проблема, но он не мог не вспоминать ее хромоту. Как будто что-то не так с ее кошмарными ботинками.

– Прекрати о ней думать! – прошипел Китт, ущипнув себя за переносицу.

Постаравшись выбросить Айрис из головы, он умылся, переоделся в черный костюм и спустился в столовую. Пришел на две минуты раньше, но это неважно: родители и Литтлы его уже ждали. К несчастью, ему приготовили место напротив Элинор. Ее холодный взгляд пронзил Романа, как только он опустился на стул.

Вот тогда он ощутил первый укол страха.

Ужин обещал быть не из приятных.

Кроме того, за столом не было бабули. Значит, отец пытается контролировать все сказанное сегодня вечером. Бабушка Романа жила в восточном крыле особняка. Она отличалась крутым нравом и всегда говорила напрямик. Роману отчаянно хотелось, чтобы она была здесь.

Первые две перемены блюд он молчал, Элинор – тоже. Беседу взяли на себя их отцы, обсуждая цены на химические вещества, метод экстракции, скорость реакций и катализаторы. Почему элемент под названием праксин зеленеет при соединении с солью и что надежно хранить его можно только в сосудах из определенного металла.

Роман наблюдал за отцом, который кивал и вел себя так, будто полностью понимал, о чем рассказывал доктор Литтл. Впрочем, вскоре они сменили тему и заговорили о железных дорогах.

– Мой дед построил первую железную дорогу из Оута, – сказал мистер Китт. – А до того приходилось путешествовать на лошадях, в фургонах и дилижансах.

– Ваши предки проявили дальновидность, – заметил доктор Литтл.

Остальную часть рассказа отца и лесть доктора Литтла Роман пропустил мимо ушей. Надоело слушать, как его семья сделала то-то и то-то, сколотив состояние. Ничего из этого не имело значения, когда речь шла о пэрах Камбрии, купавшихся в старом богатстве и смотревших свысока на людей вроде Киттов, которые делали деньги на новшествах. Роман знал, что отца задевал тот факт, что их семьей часто пренебрегали на светских мероприятиях, и мистер Китт всегда желал изменить мировоззрение людей. Одним из его планов было сделать сына колумнистом вместо того, чтобы отправить в университет изучать литературу, как того хотел сам Роман. Если деньги не могли обеспечить Киттам уважение в городе, то это мог сделать влиятельный и почетный пост.

Роман надеялся, что ему удастся сбежать из-за стола до последней перемены блюд, но тут мать повернулась к Элинор.

– Отец говорил, что вы талантливая пианистка. Роман любит слушать фортепиано.

«Чего?!» Роман подавил возражение.

Элинор на него даже не взглянула.

– Это так, но теперь я предпочитаю проводить время в лаборатории отца. На самом деле я больше не играю.

– О, мне так жаль.

– Не жалейте, миссис Китт. Папа просил больше не играть, потому что теперь музыка ассоциируется с Энвой.

Элинор говорила монотонно, будто не испытывала никаких эмоций.

Роман смотрел, как она гоняет еду по тарелке. Внезапно закралось жуткое подозрение, что Литтлы симпатизируют Дакру, и в животе забурлило. Сторонники Дакра были, как правило, трех типов: очень набожными, несведущими в мифологии, где изображалась истинная ужасная природа Дакра, либо, подобно Зебу Отри, боявшимися музыкальных способностей Энвы.

– Музыки Энвы не стоит бояться, – выпалил Роман, не успев остановиться. – В мифах она играла на арфе над могилами смертных, и ее песни направляли души из тел в другой мир, независимо от того, будут ли они жить наверху с Небесными или внизу с Подземными. В ее песни вплетаются истина и знания.

Над столом повисла мертвая тишина. Роман не осмеливался смотреть на отца, который сверлил его взглядом.

– Простите моего сына, – произнес мистер Китт с нервным смешком. – В детстве он начитался мифов.

– Не расскажете нам о «Вестнике», Роман? – предложил доктор Литтл. – Я слышал, что канцлер Верлис наложил на газеты ограничения в том, что они могут рассказывать о войне. Это правда?

Роман похолодел. Он не знал. В последнее время он был слишком занят тем, чтобы обойти Айрис. Но потом подумал о том, как мало на самом деле писал о войне и что задания Зеба касались других тем. Удивительно было уже то, что Отри поручил ему написать о пропавших без вести солдатах, хотя, наверное, даже это задание было уловкой, чтобы настроить людей против Энвы.

– Я не слышал ни о каких ограничениях, – ответил Роман.

Но внезапно это показалось возможным, и он живо представил, как канцлер Оута – высокий мужчина с глазами-бусинами и суровым лицом – втихую проворачивает такое, чтобы уберечь восток от разорения.

– А когда вы станете колумнистом? – спросил доктор Литтл. – Я непременно куплю газету в этот день.

– Точно не знаю. Пока что я на проверке.

– Но он непременно получит эту должность, – настаивал мистер Китт. – Даже если мне придется подкупить старикана, который заведует всем этим притоном.

Мужчины засмеялись. Роман окаменел. В памяти, как пощечина, прозвучали слова Айрис: «А если колумнистом станешь ты, то только благодаря тому, что твой богатый отец сможет подкупить Отри».

Китт торопливо встал, толкнув стол. Тарелки зазвенели, огонь свечей задрожал.

– Прошу прощения… – начал он, но отец перебил, повысив голос.

– Сядь, Роман. Нам нужно обсудить кое-что важное.

Роман медленно опустился на стул. В напряженной тишине ему хотелось растаять и протечь в трещину на полу.

– Ах, дорогой! – воскликнула мама. – Это будет так волнующе! Наконец-то есть повод для праздника.

Роман глянул на нее, выгнув бровь.

– О чем ты, мама?

Миссис Китт посмотрела на Элинор, которая невозмутимо пялилась на свои руки.

– Мы договорились о твоем браке с мисс Литтл, – объявил мистер Китт. – Объединение наших семей не только принесет благо для нашего следующего начинания, но и, как сказала твоя мама, станет радостным событием. Слишком долго мы горевали, пора праздновать.

Роман втянул воздух сквозь зубы. Пытаясь осмыслить то, что натворили его родители, он чувствовал себя так, будто сломал ребро. Договорные браки до сих пор были обычным делом в высших кругах, у виконтов, графинь и прочих, еще цепляющихся за пыльные титулы. Но Китты были людьми другого сорта, как бы ни старался отец поднять свое семейство в высшее общество.

Кроме того, Роману показалось странным, что отец устраивает брак с дочерью профессора, а не какого-нибудь лорда. Он чувствовал, что тут крылось что-то еще, а он сам – просто пешка в игре. Роман спокойно произнес:

– С сожалением довожу до вашего сведения, что я не…

– Не надо мальчишества, Роман, – сказал мистер Китт. – Ты женишься на этой прелестной девушке, и наши семьи объединятся. Это твой долг как моего единственного наследника. Понимаешь?

Роман уставился в тарелку с недоеденным мясом и картофелем, теперь уже остывшими. До него дошло, что все за столом, кроме него, знали. Знала, наверное, даже Элинор, потому что теперь она пристально смотрела на него, как будто оценивала его реакцию.

Он подавил эмоции, запрятав их как можно глубже. Его желания, его закипающий гнев. Горе, до сих пор свежее, как незажившая рана. Он подумал о маленькой могиле в саду, о надгробии, которое ему было так тяжело навещать. О последних четырех годах, мрачных, холодных и несчастливых. И чувство вины нашептывало ему: «Конечно, ты должен это сделать. Однажды ты не исполнил свой самый главный долг, и если брак принесет благо твоей семье, как ты смеешь отказаться?»

– Да, сэр, – произнес он ровным тоном.

– Превосходно! – Доктор Литтл захлопал хилыми ручонками. – Можно тост?

Роман с оцепенением смотрел, как слуга наливает ему в бокал шампанское. Он взял бокал словно бы чужой рукой, последним поднимая за тост, которого даже не слышал, потому что его захлестывала оглушительная паника.

Но прежде чем сделать глоток, он встретился взглядом с Элинор. Увидев в ее глазах страх, Роман понял, что девушка тоже чувствует себя загнанной в ловушку.

7
Небесные против Подземных

Когда Роман вернулся после ужина в свою комнату, было уже поздно. Его лоб и ладони вспотели.

Он женится на незнакомке. На девушке, которая смотрела на него с презрением.

Он скинул пиджак, сорвал с шеи галстук-бабочку. Сбросил ботинки, расстегнул рубашку и упал на колени посреди комнаты, свернувшись клубочком, словно это могло унять боль внутри.

Правда, он это заслужил. Это он виноват в том, что остался у отца единственным наследником.

Он заслужил быть несчастным.

Дыхание сбилось. Он закрыл глаза и твердил себе: «Вдох, выдох, вдох».

Тикали наручные часы. Проходили минуты, одна за другой. Он чувствовал запах ковра под собой – тянуло затхлой шерстью и немного обувным кремом.

Открыв наконец глаза, Роман заметил на полу листок бумаги.

Письмо от Айрис.

Он подполз и, дрожащими руками развернув лист, с удивлением прочитал очень короткое, но интригующее сообщение:

Что ты знаешь о Дакре и Энве?

На мгновение его обескуражил этот невинный на первый взгляд вопрос, но потом Роман начал перебирать в уме мифы, которые знал. Истории из старых книг, доставшихся от дедушки.

Отвлечься сейчас будет как нельзя кстати. Можно забыться, сосредоточиться на написании ответа, ведь Айрис нужны только факты, ничего более.

Роман встал и прошептал:

– Пожалуйста, включи лампу.

Старый особняк отозвался – настольная лампа загорелась, освещая комнату мягким золотистым светом. Роман подошел к встроенным книжным полкам и начал перебирать томики по мифологии, очень осторожно, потому что многие книги разваливались. Пока он размышлял, о каком мифе написать Айрис, из одного тома выпали несколько листов и опустились к его ногам.

Роман помедлил. Несколько страниц, пожелтевших от времени до цвета карамели, были исписаны дедушкиным почерком. Китт подобрал листы и просмотрел. Это был малоизвестный миф об Энве и Дакре.