Устала, вон вся серая, под глазами круги, уголки губ опущены… да, такое бы он себе даже посудомойкой не взял. Но сейчас хорошо бы её успокоить, чтобы в истерику не впала. Эх, спиртное бы сюда, но нету. И намекать не надо, слишком разумное животное вызовет подозрения. На Рамире так точно. Сначала подозревать будут, а вот что с ним потом сделают… зависит от везения. Бывали случаи, и в цирк могли продать, и шантажировать могли, и попросту шею свернуть…

Лучше помолчать.

А что с женщиной-то делать? Если она сейчас орать и кусаться начнет?

Соня решила сама. Похлопала рукой по полу рядом с собой:

– Еня… посидишь со мной, енот?

Ну, раз приглашают… хотя с выпивкой было бы лучше. Но это ж бабы, какое у них понимание?

Енот Еня прошёл по кухне, фыркнул и опустился рядом с Соней. И даже не сопротивлялся, когда его притянули поближе и принялись гладить. Ладно уж, потерпит он.

И когда его прижали ещё теснее – тоже. А что, грудь тут очень даже ничего себе. Такая… упругая! И большая, как Евгению всегда нравилось.

А вот что на затылок слезы капали – уже не очень. Но бабы же… Придётся потерпеть.

Рамира

– Марк, милый, я беременна!

Что такое дежавю – на Рамире не знали. Оно само выходило так, без названия. Маркус воззрился на Марину насмешливым взглядом:

– От меня? Или от Евгения?

Женщина аж заикаться начала:

– Я… а… ты… ик?!.

Маркус только головой покачал:

– Марина, я знаю, что Евгений и ты… прости, я не знаю, как мне принять твою измену и твоё признание! Наверное, ты не тому сообщаешь?

Марина хлюпнула носом.

– Марк… он меня заставил! Почти изнасиловал!

Маркус вздохнул. Да-да, жестоко принудил бриллиантами. Изнасиловал дорогущими нарядами. И приневолил угрозой уйти и найти другую.

Ага-ага, а лопоухий Марк во всё поверит.

Синицы, если что, – далеко не идиотки. И самцы синиц – тоже.

– Марина, так от кого ты беременна?

Марина топнула ногой.

– Марк… скорее всего, от тебя. Евгений сказал, что на нём родовое кольцо, так что от него забеременеть я не могла. Наверное.

Марк поднял брови:

– Родовое кольцо? Такое?

Да, у него был не изумруд, а берилл, но свойства были одни и те же. Разве что у Марка сил поменьше, защита похуже, но принцип тот же. И без второго кольца от него бы тоже никто не забеременел.

Но ребёнок-то есть?

Есть!

Значит…

– Да, такое, – вздохнула Марина.

– Тогда или тебя хватало на трёх мужчин, дорогая, или изволь все внятно объяснить.

Марина посопела немного, но… куда деваться? Сейчас вообще останешься без единой птицы, только в навозе по уши! Так что она начала признаваться:

– Марк, только не пугайся, но бабушка у меня – ведьма.

Марк и не испугался. Присвистнул, словно и не аристократ вовсе, и задумался.

Так-то это многое объясняло. Если сравнивать, то магия аристократов и магия ведьм – это как река и болото. Сила течет по лей-линиям, сила пропитывает мир. Первой силой пользуются аристократы, второй – ведьмы. Ну и лекари немного.

Вроде бы и одна сила, а вот как-то используют её по-разному. Аристократы, скорее, работают с канатами, ведьмы с ниточками. И какую уж там ниточку они подправят, как извернутся?

Не угадаешь. Но забеременеть Марина и правда могла.

– Тебе бабушка помогла? Дала зелье плодородия?

Есть и такое. Правда, готовится оно долго, чуть ли не три-четыре года настаивается, ингредиенты под него достаточно редкие, и приготовить ведьма может только первую фазу зелья. А потом его еще надо будет настраивать и зачаровывать под конкретную клиентку. Нужны будут капля крови самой клиентки, заговор, ещё кое-что… в массовое производство такое не пустишь.

Да и побочные эффекты от него могут быть. К примеру, ребёнок будет болеть чаще, или мать его будет себя плохо чувствовать, или роды будут тяжёлые…

Маркус это знал. Марина это тоже знала, потому и кивнула:

– Пила я его… в общем, это, скорее всего, твой ребёнок.

– Не факт, – покачал головой Маркус. – Когда наша ветвь выделялась, прапрадед, или кто он там, решил, что плодить бастардов не будет. Пунктик у него на этом был, так что именно на это у меня защита сильнее, чем у Эжена.

– По срокам…

– Марина…

Получилось так укоризненно, что Марина только фыркнула. Ну да, вот совсем идиотом тебя и считают, дорогой Марк! И что?! Идиотки всех и всегда считают идиотами, судьба у них такая.

Несколько минут оба собеседника молчали. Потом Марк решился:

– Марина, есть ли возможность до родов узнать, чей это ребёнок?

– Нет.

Все верно, кровь рода Отт в нём будет в любом случае. А точнее только после родов, увы.

– Тогда я предлагаю тебе подождать до родов. А потом… потом будет видно. К Евгению ты уже ходила?

Марина опустила глаза.

Марк ухмыльнулся.

– Ничего мне рассказать не хочешь?

Сложно ли вытянуть из беременной женщины то, о чём она говорить не желает?

Нет, не слишком. У неё сейчас в организме главное не мозги, а гормоны, поэтому Марк справился. И услышал потрясающую новость.

– Как – пропал?!

– Вот так… бабушка хотела его просто обернуть, она за меня разозлилась. А он куда-то делся.

– В кого Эжен превратился?

– Бабушка не поняла, что-то такое серое и пушистое вроде собаки.

Марк взвыл. Вот просто – взвыл.

– Марина, ты понимаешь, что за это с вами сделают?!

– Ничего, – парировала женщина. – Никто не узнает.

Марк взвыл вторично.

Ага, никто!

Как минимум – уже ЧЕТЫРЕ человека! Бабка-ведьма, Марина, он и Евгений. А еще те, кому расскажет сам Евгений. Он же не умер? Нет?

Аккурат половина Рамиры знать будет! И до короля дойдет, и до палача потом дело дойдет. Беременных у нас не казнят, ну так родить-то тебе дадут. А потом не обессудь.

– Узнают.

– И что? Евгению не причинили никакого вреда, его превращение – это месть, на которую я имела законное право, и вообще я ношу его наследника!

Марк задумался.

Ну… так-то всё верно.

– А еще это может быть твой ребёнок.

Марк взъерошил волосы.

– Марина, мне надо подумать. Уж прости, но всё это настолько неожиданно, что я не могу тебе ничего сказать. Мне надо подумать…

Марина поджала губы, но в данной ситуации лучше было не возмущаться.

– Марк, подумай, конечно, а я к тебе завра приду.

– Хорошо, Марина.

Женщина действительно ушла, а Марк упал в кровать.

Что же делать, что делать?!

Россия

Соня гладила пушистого зверька и думала, что ей… повезло?

Сегодня и она, и дочка остались целы. А ведь и дочку могли покусать… нет, не енот, она уже поняла, что он безобидный. А вот собака – могла.

И её могли. А как тогда работать? А укол от бешенства? Соне тоже не надо бы, она не так давно в себя пришла, год-полтора, как начала походить не на призрака, а на человека. И какие от него могут быть последствия?

Теплое тельце крепко прижалось к ней, грело, успокаивало. Слезы сами полились потоком. Давно она не плакала, может, год? Или нет, больше.

– Енот по имени Еня…

– Цвиррр.

– Еня… ладно. Завтра посмотрю, может, про тебя кто пишет в интернете? Если ты потерялся? Но не похоже, ошейника нет, ничего нет… или на енотов ошейники не надевают? Но не просто ж так ты в кустах оказался? Ох, Еня…

Енот молчал.

Разве что прижимался крепче, и Соне становилось чуточку полегче. Животное? А как так получается, что животные бывают человечнее людей? А люди хуже всякой скотины?

Нет ответа.

Слезы закончились, и пошли сухие тоскливые всхлипы. Соня кое-как высморкалась, умылась и направилась к Марте. Расстелила спальный мешок прямо на полу.

Спина болит, на жёстком спать легче, вот и появился вытащенный с антресолей спальник. И дочке лучше, мама рядом. На диване спать можно, но потом точно будет приступ, а кровать с хорошим матрасом – это дорого. Очень дорого. А денег сейчас нет. Может, когда-нибудь потом?

Енот посмотрел на это, фыркнул и устроился на кресле. Растёкся пушистой чёрно-серой тряпочкой, раскинул в стороны лапы… запирать его на кухне, как хотела, Соня не стала. Не покусает.

С мужем ей не повезло. Зато енот хороший попался.

Рамира

В поместье рода Отт происходило что-то неладное.

Только происходило оно так тихо, что никто ничего не видел и не слышал. Да и кому бы?

Слуги?

Они, конечно, давно живут в поместье, они почти члены семьи, но… чувствительности к родовой магии у них нет. Вообще.

Потому никто и не знал, что алтарь рода Отт начал пульсировать и светиться.

Он звал Евгения.

Он искал человека, которого выбрал для себя проводником. И – не находил.

Вибрировали лей-линии, проходящие через алтарь, дрожь передавалась от одного алтаря к другому, от одного сгустка магии к следующему, по цепочке, и словно паучки, сидящие в разных углах громадной паутины, они напрягали все нити.

Евгений Отт?

Его нет здесь… но и там его тоже нет. Паутина его просто не видела.

Но в то же время он жив. Алтарь это чувствовал, расстояние тут неважно. Смерть каждого из членов рода отпечатывалась на нём мгновенно.

Евгения нет на Рамире.

Его не могут найти алтари, он не может отозваться, его нет в зоне досягаемости лей-линий, а они пронизывают весь мир. Его нет нигде.

Алтари мыслят не так, как люди, но какие-то зародыши ощущений у них есть. Наверняка.

Потому что алтарь полыхнул гневной вспышкой.

Он выбрал себе Евгения!

Он не согласен ни на кого другого!

Он будет ждать Евгения!

Вспышка белого света озарила комнату, пробежала по всем углам, высветив каждую завитушку на стенах, каждую пылинку, которые оседают в завитушках.

Вспышка прошлась по контурам двери, наглухо запечатывая её.

Никто не войдет в алтарный зал, пока сюда не придет Евгений Отт.

Никто не коснётся алтаря рода!

Никто!

Слуги этого не почувствовали, да и члены рода Отт пока тоже. А решение алтаря было достаточно жестоким.

На алтаре заключаются браки. Не светские, нет. Там-то что? Праздник для людей, считай, завитушки и крендельки, а настоящие, алтарные браки заключаются именно на алтаре. На алтарь проливается кровь, на алтаре даются клятвы…

Нет доступа к алтарю?

Новых членов рода тоже не будет. На алтаре нарекают имена детям, с его помощью подпитывают силой больных и немощных, на алтаре даются самые важные клятвы – его функциям несть числа.

Лиши род их сердца – и род угаснет.

Алтарь не хотел подпускать к себе никого, кроме Евгения, и закрылся. Отныне у рода Отт был свободный выбор – или поиск главы рода, или постепенное вымирание, если алтарь не сменит гнев на милость.

А сменит ли?

Алтарь – не человек, ему можно хоть целый день приводить разные доводы, ему все будет безразлично. Это овеществлённый сгусток магии. И он принял своё решение.

Глава 2

Слух и нюх у енота острые. Так что будильник он услышал. Тот жужжал тихо, но вполне отчётливо. Соня пошевелилась в спальном мешке, принялась из него вылезать. Евгений окинул женщину оценивающим взглядом. Вчера не рассмотрел как следует все виды и возвышенности, не до того ему было. Сегодня… почему бы и не посмотреть, если показывают?

Такая пышечка.

Рост средний, грудь полная, талия… талия условная. Видно, что животик есть, средний такой. Пышная попка, аккуратные ножки.

Симпатичная.

Лицо? Там тоже нормально. Вчера как-то и не посмотрел, а сегодня смог оценить: волосы прямые, русые, глаза карие, не слишком большие, но и не маленькие, средние, вообще всё лицо среднее. Пропорциональное, аккуратный нос, высокий лоб, хорошие скулы, но какое-то всё серое, словно стёртое, смазанное. Нет в ней ярких черт.

Брови и ресницы тоже невыразительные, серенькие. Да, пожалуй, грудь – это её главное достоинство. Хотя Евгений на нее внимания не обратил бы, не в его вкусе. Очень средняя женщина. Этакая серенькая воробьишка. Но, кстати, симпатичнее той же Марины. Марина была вся мелкая, как будто мышь очеловечилась, а Соня просто не старается себя подчеркнуть. Она на себя словно бы рукой махнула, неухоженность в облике чувствуется, заброшенность.