Услышав эти слова, графиня содрогнулась от ужаса и спрятала лицо в ладонях. Арлетт и Регина глядели на нее с горячим участием. У д’Эннери сжалось сердце. Ведь он и сам столько раз пытался разрушить эту стену упрямства и сопротивления!

Но теперь женщина наконец сдалась. И прошептала сквозь слезы:

– Нет никакой тайны Меламаров… Поверьте: я вовсе не пытаюсь скрыть некие проступки, якобы совершенные нашими с Адриеном предками в девятнадцатом веке. И мы с братом также ни в чем не виноваты. Ни я, Жильберта де Меламар, ни Адриен, ни Жюль и Альфонс де Меламары не сделали ничего дурного, но доказательств этого у меня нет. А те, что есть, обличают нас всех, и ничто, ничто не свидетельствует в нашу пользу… Одно лишь я могу заявить твердо: мы ничего ни у кого не крали!

Ни Адриен, ни я не привозили сюда этих молодых женщин… и мы не похищали бриллианты и не прятали тунику… Мы в этом уверены. Как уверены и в том, что нечто подобное случилось с нашим прадедом и его сыном. Вся наша семья знала об их невиновности. Это святая правда, которую поведал нам отец и которую он услышал из уст тех, кого облыжно обвинили… Честность и порядочность – незыблемый закон рода Меламаров… Проследите всю историю нашего семейства, и вы не найдете в ней ни единого низкого поступка. Да и зачем Меламарам совершать какое-то бессмысленное преступление? Ведь они были богаты и знатны. А нам с братом – к чему бы нам, без всякой на то причины, осквернять историю нашего рода?!

Графиня умолкла. Она говорила с таким искренним отчаянием, с таким трогающим за душу волнением, что обе девушки готовы были прослезиться.

Арлетт с горестным видом подошла к ней и спросила:

– Так в чем же тут дело, мадам?.. В чем дело?

– Да в том, – ответила графиня, – что мы стали жертвами чьих-то загадочных происков… чьих-то злых козней. В театрах иногда представляют, как судьба преследует то или иное семейство в течение многих поколений. И именно так, вот уже три четверти века, она безжалостно гонит и нас. Вероятно, Жюль де Меламар мог или хотя бы желал защитить свою честь, невзирая на тяжкие обвинения, ему предъявленные. Увы, к несчастью, он, в припадке возмущения и гнева, скончался в тюремной камере от удара. А двадцать пять лет спустя его сын Альфонс уже даже и не пытался бороться с правосудием, предъявившим ему другие, но столь же тяжкие обвинения. Затравленный, всеми преданный, отчаявшийся и подавленный собственным бессилием, он вспомнил о горестной судьбе своего отца и покончил с собой…

Жильберта де Меламар умолкла. И снова Арлетт, потрясенная всем услышанным, обратилась к ней:

– А что было дальше, мадам?.. Умоляю вас, продолжайте!

И графиня негромко заговорила:

– Тогда-то в нашей семье и родилась эта легенда – легенда о проклятии, что довлеет над этим мрачным особняком, где жили отец и сын и где оба они услышали несправедливые обвинения, в конце концов их погубившие. Доказательства казались неопровержимыми. Бабушка, овдовев, была совершенно раздавлена горем и, вместо того чтобы отстаивать честь оклеветанного супруга, укрылась в деревне у родственников, где и растила нашего будущего отца. Она внушила ему ужас перед Парижем и заставила поклясться, что ноги его не будет в особняке Меламаров; там же, в провинции, она его женила и таким образом уберегла от катастрофы, которая грозила его уничтожить.

– Грозила уничтожить? – переспросила Арлетт. – А что вам об этом известно?

– Да, именно так! – вскричала графиня. – Он наверняка был бы уничтожен, как и его родные, ибо в этом доме таится смерть. Здесь злой рок Меламаров завладевает нами, терзает нас. Мы с братом восстали против него, осмелились вернуться в Париж… и стали его новыми жертвами. Судьба беспощадна к нам. Когда мы, решившись отринуть прошлое, радостные и полные надежд, приехали в столицу и переступили порог дома на улице д’Юрфе, то почти сразу, едва ли не с первых дней, ощутили некую мрачную угрозу. В особенности тревожила она моего брата. Я вышла замуж, потом развелась, была то счастлива, то несчастна, то весела, то печальна. Однако Адриен был все время угрюм. Его уверенность в грядущих бедах была такой неодолимой и мучительной, что он решил никогда не жениться, дабы, прервав род Меламаров, прервать и череду несчастий. Он хотел быть последним из рода Меламаров. Он боялся, так боялся!

– Боялся… чего? – спросила Арлетт дрожащим голосом.

– Того, что должно было произойти… и что действительно произошло по истечении пятнадцати лет.

– Однако ничто не предвещало?..

– Заговор созревал в тени. Вокруг нас плелась тайная сеть. Дом словно бы сжимали невидимые тиски. И внезапно произошла атака.

– Атака?!

– Несколько недель назад случилось одно событие – вроде бы мелкое, но чреватое угрозой. Как-то утром мой брат заметил, что пропали некоторые вещицы… пустяки, ерунда… шнур от сонетки, розетка от подсвечника, – однако воры выбрали то, что было на самом виду, явно желая показать, что роковой час пробил…

Графиня умолкла на миг, а потом договорила:

– …что роковой час пробил и нас вот-вот поразит молния!

Эти слова графиня произнесла с каким-то мистическим ужасом. Ее глаза испуганно блуждали по комнате. Чувствовалось, что она, как и ее брат, была истерзана предчувствием несчастья…

Графиня снова заговорила, и в ее словах звучал ужас. Они выдавали всю ее беспомощность перед тем, что было названо «молнией, которая вот-вот поразит Меламаров».

– Адриен пытался бороться. Он поместил в газете объявление о пропавших вещах. Таким образом он, по его словам, надеялся «умилостивить судьбу». Если бы пропавшие вещи вернулись в особняк, на те священные места, которые они занимали вот уже полтора века, то зловещее проклятие, довлеющее над родом Меламаров, утратило бы силу. Напрасные надежды. Как можно противостоять судьбе, если вы давно уже прокляты?! И вот однажды две женщины, которых мы никогда в жизни не видели, вошли сюда и обвинили нас в деяниях, о которых мы понятия не имели…

Все было кончено. Защищаться, протестовать не имело смысла, не правда ли? В третий раз Меламары были атакованы и осуждены – совершенно внезапно, непонятно за что. Мы блуждали в потемках точно так же, как Жюль и Альфонс Меламары. И наши с братом испытания закончатся тем же… самоубийством, смертью… Такова наша история. Когда злой рок обрушивает на людей подобные испытания, им остаются только молитвы и смирение. Борьба бесполезна, она станет почти богохульством, поскольку судьба уже вынесла свой приговор. Но сколько же страданий, сколько горя вынесло наше семейство за прошедший век!..

Жильберта закончила свое странное повествование и тотчас впала в оцепенение, владевшее ею с самого начала этой драмы. Однако ее рассказ обо всех этих причудливых, темных обстоятельствах, выглядевших на первый взгляд совершенно фантастическими, вызвал у слушателей искреннее сочувствие к ее горю. Антуан Фажеро, который не проронил ни слова, пока графиня говорила, подошел к ней и благоговейно поцеловал ее руку.

Арлетт плакала. Регина, хотя и менее впечатлительная, также была взволнована.

Глава 7
Фажеро, спаситель

Жан д’Эннери и Бешу, скрытые за драпировкой, не шевелились. Лишь изредка железные пальцы д’Эннери больно сжимали плечо бригадира. Наконец Жан шепнул на ухо своему соседу:

– Ну, что ты об этом думаешь? Похоже, дело-то проясняется!

На что бригадир ответил:

– Чем больше оно проясняется, тем больше запутывается. Что толку в том, что теперь нам известна тайна Меламаров? Мы все равно ничего не знаем ни о двойном похищении, ни о бриллиантах.

– Верно, дружище. У Ван Хубена нет пока никаких шансов на удачу. Однако подождем еще немного: господин Фaжеро готов действовать.

Так оно и было: Антуан Фажеро отошел от Жильберты и взглянул на двух девушек. Теперь ему предстояло подвести итог всему сказанному и объявить о своих дальнейших планах. Он спросил:

– Мадемуазель Арлетт, вы верите тому, что рассказала Жильберта де Меламар?

– Да, верю.

– А вы, мадам? – спросил он у Регины.

– Да.

– Стало быть, вы обе готовы поступать согласно вашей убежденности?

– Да.

Он продолжал:

– В таком случае мы должны стремиться к одной-единственной цели: освободить графа де Меламара. И это в ваших силах.

– Поясните! – попросила Арлетт.

– Все просто: смягчите ваши показания, обвиняйте графа не столь решительно; таким образом вы зароните сомнения в точности вашего рассказа.

– Однако, – возразила Регина, – я абсолютно уверена, что меня привезли именно в эту гостиную, и не смогу этого отрицать.

– Разумеется. Но вполне ли вы уверены, что вас привезли сюда именно граф и графиня Меламар?

– Я ведь узнала кольцо мадам.

– А как вы сможете это доказать? В данном случае правосудие опирается лишь на первоначальные гипотезы, и у следствия нет дополнительных улик по этому делу. Судья, как нам известно, колеблется. Вот если бы вы неуверенно сказали: «Это кольцо похоже на то, которое я видела. Только жемчужины были расположены на нем как-то иначе…» Тогда ситуация изменится коренным образом.

– Но ведь графиня де Меламар должна будет присутствовать при допросе.

– Да, она будет там присутствовать, – ответил Антуан Фажеро.

Это явилось полной неожиданностью для всех. Жильберта вздрогнула:

– Я… на допросе?.. Разве это необходимо?

– Необходимо! – властно ответил Антуан. – Теперь уже невозможно прибегать к уверткам или скрываться от следствия. Ваш долг – противостоять обвинению, отстаивать каждую мелочь, отринуть страх, который вас парализовал, и сподвигнуть вашего брата на борьбу. Сегодня вы переночуете в этом особняке; вы займете свое законное место так, словно Жан д’Эннери не заставлял вас покинуть его – грубейшая ошибка с его стороны! – и, когда будет оглашаться обвинение, предстанете перед судьей. Победа вам обеспечена, однако за нее нужно бороться.

– Но ведь меня могут арестовать! – воскликнула графиня.

– Нет!

Это слово было брошено так решительно, а лицо Антуана Фажеро выражало такую уверенность, что Жильберта де Меламар покорно склонила голову в знак согласия.

– Мы вам поможем, мадам! – пообещала Арлетт, вдохновленная этой уверенностью; доводы, изложенные Антуаном, воодушевили девушку; ее ясный и светлый ум подсказывал ей, что он прав. – Но достаточно ли будет одной нашей доброй воли для оправдания графа? Ведь нас обеих действительно привезли в этот дом, и мы обе узнали эту гостиную, а в библиотеке при обыске нашли серебряную тунику. Разве судья согласится с тем, что госпожа де Меламар и ее брат невиновны в преступлении или хотя бы не являлись сообщниками похитителя? Они ведь жили в этом доме, не покидали его в те роковые часы и неизбежно должны были присутствовать при обеих сценах.

– Они ничего не видели и не могли видеть, – возразил Антуан Фажеро. – Вы не слишком хорошо знакомы с расположением комнат особняка. Апартаменты графа и графини находятся на втором этаже, их окна смотрят в сад. В правом крыле, опять же окнами в сад, расположены комнаты слуг… Внизу и в середине сада – никого нет, как и во дворе и в службах дома. Таким образом, преступники были свободны в своих действиях. Они орудовали именно здесь, и вас недаром привезли именно сюда, в эту гостиную, откуда, к счастью, вам удалось бежать!

Однако Арлетт все же возразила:

– Это маловероятно!

– Вы правы, маловероятно, но возможно. И вот еще что: мы имеем три тайны, связанные с одними и теми же обстоятельствами. Нельзя исключить того, что Жюль де Меламар, Альфонс де Меламар и Адриен де Меламар погибли… или оказались на волосок от гибели… как раз потому, что особняк Меламаров был построен именно таким образом.

Арлетт слегка пожала плечами:

– Если ваша гипотеза верна, то что же, выходит, будто один и тот же заговор был составлен трижды, только всякий раз с новыми участниками, отлично знавшими расположение здешних комнат?