– Что? Если хотите себе такой же салат, то закажите. Думаю, их холодильные камеры набиты огромными пакетами пресной зелени.

– Что за хрень на твоем браслете? – вдруг спросил Рэй, когда я в очередной раз нервно поправила волосы.

Я сначала удивилась, а затем взглянула на маленькую подвеску на браслете на моем запястье.

– Это иероглиф. Дао – путь, – пояснила Бёрди, вскидывая руку и демонстрируя Уилсону подобный браслет.

– Так вы сектантки? – удивился Рэй.

– Нет!

– Значит, хиппи?

Я щелкнула языком и закатила глаза:

– Мы практикуем даосизм.

– Надеюсь, это не заразно?

– Нет.

– А лечится хотя бы?

– Это философское учение, умник, миллионы китайцев придерживаются этих учений. Стремятся достичь гармонии с миром и собой, а также отыскать свой «дао».

– С китайцами не поспоришь, их преимущество в количестве буддистов.

– Даосов!

Уилсон ухмыльнулся, ужасно довольный тем, что смог вывести меня на эмоции. Именно этого он всегда добивается: действует людям на нервы и смотрит на реакцию.

– Ты точно уверена, что от этого не появляется сыпь в районе паха? Такое пугающее название.

– Иисусе!

– И он тоже в этом участвовал?

Джек встал из-за стола, тем самым положил конец этой перепалке. Клянусь, еще секунда, и я зашвырнула бы ужасную морковную котлету прямо в Уилсона.

– Вернусь через секунду, не давай им скучать, Уилси, – бросил Джек, прежде чем исчезнуть.

Плечи Бёрди поникли. Она привыкла сиять, будь то свидание или деловая встреча. Но пропасть между ней и Джеком была очевидна.

– Уилси… Чем-то напоминает Гейси[5]. Прозвище для маньяка, который, ну, не знаю, носит женские парики и перетягивает гениталии изолентой, – ухмыльнулась я, дерзко заглядывая в его глаза. От промелькнувшей там эмоции по моему позвоночнику пробежал холодок.

– Кирби, – с легкой тенью угрозы протянул он. – Тоже наводит на некоторые ассоциации. Кажется, есть марка пылесосов с таким названием. Слышал, плохо справляются со своей функцией. Но точно не скажешь, пока не попробуешь лично, верно?

– Мудак. – Я кашлянула в кулак и взглянула на Уилсона исподлобья.

Он вскинул брови:

– Ты назвала меня мудаком?

– Да.

– А зачем прятала за кашлем?

– Я не прятала, просто у меня аллергия на мудаков.

– Должно быть, неприятная вещь, – склонив голову набок, заметил он.

– Очень, – я снова закашляла, – кретин.

– На кретинов тоже аллергия?

– Нет, теперь это личное.

Джек вернулся на место как раз в тот момент, когда Бёрди пнула меня под столом, призывая заткнуться. Ее свидание мечты превратилось в цирк, но хорошая новость для нее, если она хочет потрахаться с малышом Джеком, ей стоит сказать об этом прямо. К чему это глупое свидание, где и он, и она выставляют себя теми, кем на самом деле не являются: он джентльменом, она скромной девушкой, которая интересуется его нутром, а не каменным… прессом.

Еще один удар по лодыжке.

Она напросилась!

Я ударила ее в ответ, но сильнее. Бёрди пискнула и повернула голову в мою сторону. Я удивилась, как моя щека еще не нагрелась от ее испепеляющего взгляда. На помощь мне пришел Джек, который вовремя сообразил спросить Бёрди о работе. А если Радд и могла о чем-то говорить часами, так это о журнале, в котором работала, впрочем, как и я, как и любой в «Рэд Стар». Именно поэтому следующие сорок минут я провела в раздумьях, даже не слушая Бёрди.

Расправившись с салатом, я откинулась на спинку стула и встретилась взглядом с Уилсоном. Все это время он не прекращал пялиться на меня, будто на моем лбу был экран с танцующими стриптизершами. Больших усилий мне стоило не отводить взгляд. Выдерживать ауру надменности этого человека было просто невозможно.

Что же происходило в этот момент в голове «плюс один» Джека? Что за дьявольские планы он намеревался претворить в жизнь?

В любом случае, мне было уже плевать. Свою задачу на этот вечер я выполнила. Бёрди в безопасности, я не знаю Блэквуда, но могу с уверенностью сказать, что он не маньяк. Поэтому, тихо встав из-за стола, я направилась в уборную. Время было позднее, пора домой.

Ополоснув щеки, я оглядела свое лицо в отражении зеркала, всего на секунду снова увидела там слабую девочку, которая не могла постоять за себя и ответить школьным задирам. Которая была влюблена в их короля. Он заставил ее поверить в то, что она особенная, но все это оказалось огромной ложью.

Я навсегда оставила трусость и беззащитность в прошлом. Теперь шла напролом, не знала, что такое неловкость и смущение, и уж тем более не робела в присутствии мужчин, особенно тестостероновых гигантов. Но стоило появиться Уилсону, как в моей стене тут же образовалась трещина.

Я боролась с этим, старалась нормализовать дыхание. Как учила моя наставница.

Вдох-выдох.

Не работало.

Подставила под холодную воду горящие ладони, но совершенно ледяные пальцы.

Вдох-выдох.

Школьный коридор просто утонул в смехе, громких разговорах и криках.

– Эй, поросенок, удалось не расплакаться на уроке литературы? – желчно выдала Трейси.

Я ненавидела прозвище, которое приклеилось ко мне год назад. А получила его из-за розовых щек и курносого носа.

Папа всегда говорил, что я красивая, выходит, лгал, ведь все в этой школе видели во мне уродливого поросенка.

Трейси приблизилась и начала хрюкать мне на ухо. Насмешливая улыбка на ее губах превратилась в злобный оскал. Я из последних сил сдерживала слезы.

– Вздумала меня игнорировать? Я задала вопрос. Удалось не расплакаться на уроке литературы?

– Трейси! – раскатом грома прокатился звонкий грубый голос.

Я подняла взгляд от крана из переработанного пластика и вскрикнула, заметив в отражении позади себя обладателя этого голоса.

[1] Даосизм – китайское традиционное учение, включающее элементы религии и философии.

[2] Джош Холлоуэй – американский актер, наиболее известный ролью Сойера в телесериале «Остаться в живых».

[3] «Нью-Йорк Янкис» – профессиональный бейсбольный клуб, базирующийся в Бронксе, одном из пяти районов города Нью-Йорка.

[4] «Лос-Анджелес Лейкерс» – американский профессиональный баскетбольный клуб из Лос-Анджелеса. Выступает в Тихоокеанском дивизионе Западной конференции Национальной баскетбольной ассоциации (НБА).

[5] Джон Уэйн Гейси – американский серийный убийца.

Глава 7

Рэй

Как только Джек озвучил свое предложение весело провести вечер, я послал его.

Двойное свидание вслепую. Что может быть ужаснее?

Знакомая Джека была горяча, хоть и не мой типаж. Но ее подруга – темная лошадка, а я ненавидел сюрпризы. Поэтому долго сомневался, но Джек был слишком настойчив, а в качестве аргумента в свою пользу использовал факт, что они обе работают в модном журнале.

Вечером мне совершенно нечего было делать, ведь организация по борьбе с понедельниками не работала в понедельник.

Да, вот так они собрались менять мир, прохлаждаясь в самый важный и одновременно дерьмовый день!

На третьей минуте размышлений желание послать условия Уэббера в его же зад возросло. Мгновенно захотелось устроить пенную вечеринку с целым кастом девушек из «Топ-модель по-американски»[1] и загреметь на первые полосы всех СМИ. Но ни пенная вечеринка, ни модели не пошли бы мне на пользу.

Обычный ужин был неплохой альтернативой. Но стоило мне появиться в ресторане «все для травоядных» и заметить за стойкой светлые волосы, переливающиеся платиной, я понял, что этот вечер определенно превзойдет мои ожидания.

Кирби Стоун была не просто подругой невесты моего товарища, не просто девушкой из моего прошлого, она была моей любимой игрушкой. Сводной сестренкой девушки, с которой у нас были особые отношения.

– Уилсон? – спокойно спросила она, заглядывая в мои глаза через зеркало.

Туалетные кабинки разделялись по гендерному принципу, но только не зона с вычурными раковинами и зеркалами, где я и нашел ее. Готов поспорить, она знала, что я пойду за ней, сорвусь с места, стоит ее круглой попке скрыться в коридоре.

Черт, а ведь она все такая же хорошенькая, как Эльза из «Холодного сердца».

Нечто давно забытое, потерянное зашевелилось в груди, всего на несколько секунд наполняя ее теплом. Но так же быстро оно исчезло, оставляя лишь темнеющую пустоту.

Да, она не просто девушка из моего прошлого, она была той, кто впервые заставила меня проиграть.

Я сжал челюсти, только бы гребаное сердце перестало так сильно стучать, и попытался отвлечься от мыслей, которые назойливо лезли в мою голову.

Нет, все давно в прошлом. Она, черт подери, в прошлом.

Я выдохнул, разглядывая уверенно расправленные плечи, изящные ключицы, тонкую лебединую шею и…

Это еще что такое?

На ее шее был чертовски соблазнительный ошейник. Тонкая черная полоска и золотая вставка бренда.

– Тебе идет этот ошейник, Бабочка, – сказал я, наклоняя голову набок и представляя, как срываю его с ее шеи и заменяю своими пальцами.

В тот вечер, на свадьбе Пауэлла, она не просто пробудила во мне голод, но и наставила на себя прицел. И я ведь думал, что давно отпустил прошлое. Но ошибался. Каждый день с того вечера я думал о ней, о том, как поймаю маленькую бабочку и оборву ее крылышки.

– А тебе пошел бы намордник.

Мой взгляд замер на изящной шее, а в голове вдруг возник вопрос, по-прежнему она пахнет холодом и персиком, или это осталось в прошлом вместе с молчаливой девочкой в белой футболке с «Принцессой Лебедь»[2]?

Что-то невероятно приятное кольнуло меня чуть ниже живота.

Последний год в школе «Сиэтл Марин Хай» стал самым изматывающим для меня, кроме того, был наполнен по-настоящему яркими событиями: переговоры со скаутами сразу трех престижных университетов Штатов и одного канадского, усиленные тренировки ради того, чтобы попасть в Лигу, минуя университетский дивизион, ведь у меня совершенно не было времени для достойного старта, проблемы в семье, работа… Может, поэтому время пронеслось так быстро и незаметно? Многое проходило мимо меня, но не молчаливая девочка с бездонными глазами, так выделяющаяся из общего потока идентичных лиц и фигур.

Знаете, как бывает? Вы часто видите в коридоре школы знакомое лицо, ведь иногда встречали его в доме своей подружки, вы не знаете ее и даже понятия не имеете, как звучит ее голос, вам и не интересно это особо. Но однажды вы идете на второй этаж отлить, ведь на первом вовсю гремит вечеринка, парочки совокупляются в уборных и гостевых, не вызывая ничего, кроме тошноты. Громкая музыка осточертела, а идея после тяжелой тренировки заявиться на вечеринку девушки, с которой вы спите, уже не кажется такой хорошей.

День был ужасным, и ничто не способно исправить это. Так думал я, пока, оказавшись в темном коридоре, не услышал пение. Оно не было громким, да что уж там, едва различалось на фоне отзвуков дерьма, игравшего на первом этаже.

Я замер, смутно припоминая слова и мелодию.

«Рок в летнем лагере»[3]?

Я знал, кому принадлежит эта комната.

Заглянув в приоткрытую дверь, сначала заметил огромный стенд на стене с бабочками, затем постер какого-то придурка и подпись на нем – Люк Хеммингс[4], а после в приглушенном свете мелькнули желтые короткие шортики и белая толстовка с вышитыми на ней ромашками. Длинные, чуть растрепанные волосы подпрыгивали в такт ее движениям. Она была в огромных наушниках, продолжала напевать одну из песен фильма, подражая голосу Деми Ловато[5]и следом искажая его, подстраиваясь под Джо Джонаса[6], нелепо крутила задницей и помогала себе руками.