К моменту, когда запрет начали снимать, альпинисты – первовосходители на восьмитысячники – стали на десять-пятнадцать лет старше, но им на смену пришло новое поколение, готовое к новым вызовам. Эта молодежь выросла в послевоенный период, когда стандарты альпинизма существенно изменились. На «последние великие проблемы Альп» альпинисты теперь регулярно восходили и летом, и зимой, кроме того, прокладывались и новые сложные маршруты, например по центральному контрфорсу Френей на Монблане – вертикальному гранитному бастиону более полукилометра высотой. Пройдя свои маршруты в Альпах, новое поколение, естественно, стало искать другие, более серьезные вызовы. До 1970 года только на два восьмитысячника – на Эверест и Нанга-Парбат – поднялись по новым маршрутам, отличным от маршрутов первовосхождения, многие восьмитысячники и вовсе были пройдены лишь единожды. В 1970-м произошел всплеск развития гималайского альпинизма.

Наилучшее время для восхождений в Гималаях зависит от муссонов – сезонных ветров, которые в летний период приносят теплый влажный воздух из Бенгальского залива, вследствие чего начинаются обильные снегопады и в целом создаются опасные условия для восхождений в большей части гималайского хребта. Традиционно экспедиции в этих горах проводятся либо до прихода муссона, то есть с марта по май, либо после – с сентября по ноябрь.

В предмуссонный сезон 1970-го британская экспедиция под руководством Криса Бонингтона совершила подъем на Аннапурну по Южной стене, одной из самых больших и опасных в Гималаях. Бонингтон подобрал молодую команду альпинистов, демонстрировавших самый высокий технический уровень лазания в Альпах. Для прохождения сложных маршрутов, подобных Южной стене Аннапурны, требовалась новая техника, включая провешивание веревочных перил. Этот подход впоследствии стал широко использоваться на больших гималайских стенах.

В традиционном, альпийском, альпинизме веревку используют, чтобы идти в связке либо для организации страховки на восхождении, которое состоит фактически из одного этапа – от базы до вершины. В гималайской тактике веревочные перила крепятся на склоне горы, позволяя альпинисту проходить обработанный таким образом участок многократно. При этом приходится полностью полагаться на снаряжение. На крутых участках восходитель нагружает веревку всем весом, и любая поломка снаряжения может оказаться фатальной. На Южной стене Аннапурны пришлось потратить не одну неделю на провешивание перил и установку цепочки высотных лагерей, техническое лазание было наисложнейшим на таких высотах. Британцы использовали искусственный кислород, а Бонингтон чередовал лидеров, позволяя одной двойке спуститься в базовый лагерь на отдых, в то время как новая связка продолжала обрабатывать маршрут. В конце мая Дон Уилланс и Дугал Хастон достигли вершины, открыв новую захватывающую эру гималайского альпинизма.

Пока британцы работали на Аннапурне, японская экспедиция пыталась пройти сложную Юго-западную стену Эвереста. Годом ранее японцы провели разведку, достигнув высоты более восьми километров. Несмотря на то что состав экспедиции 1970 года был значительно больше разведывательный, выше восьмикилометровой отметки японцы не поднялись. Стало очевидно, что не на все высочайшие гималайские вершины можно взойти легко, что такие экспедиции – сложное дело и что самые радужные надежды может свести на нет плохая погода или неожиданные технические трудности.

Несколькими неделями позже в тот год экспедиция под руководством Карла Марии Херлигкоффера попыталась пройти огромную Рупальскую стену на другом восьмитысячнике – на Нанга-Парбат.

Херлигкоффер, не будучи альпинистом, в 1953 году возглавил экспедицию на Нанга, а австриец Герман Буль совершил смелое первовосхождение на вершину – на последнем участке он поднимался в одиночку. Херлигкофферу этого показалось мало, впоследствии, в 1960-х, он неоднократно возвращался к горе с другими экспедициями. Был в конце концов успешно пройден Диамирский склон, затем альпинисты попробовали силы на самой высокой и крутой Рупальской стене. В 1968 году команда Херлигкоффера определила здесь перспективный маршрут, но вернулась с отметки 7100 метров. В составе экспедиции 1970 года были в основном немецкие и австрийские альпинисты, в том числе братья Райнхольд и Гюнтер Месснер, уроженцы Южного Тироля.

Во второй половине 1960-х Райнхольд Месснер был в авангарде альпинизма и являлся ярым сторонником так называемого чистого стиля. Он выступал против чрезмерного использования снаряжения на восхождении. Например, с помощью шлямбуров можно пролезть маршрут любой сложности. Развитие технологий привело к тому, что на горах стали прокладываться все более прямые маршруты, несмотря на то что на таких участках отсутствовали естественные зацепы. В своей знаменитой статье «Убийство невозможного» Месснер объяснял, что уверенность в успехе, гарантируемая наличием снаряжения, сводит на нет вызов, который человек бросает горе, полагаясь только на свои способности. А такой вызов, по мнению Месснера, является принципиальным, тогда как применение технологий испортило дух и чистоту альпинизма. Этот вид активности не должен подчиняться правилам, необходима свобода лазания, а не подъем по заранее вбитым крючьям. Месснер предложил ведущим альпинистам задуматься не только над тем, что они делают, но и над тем, как это делается и в каком стиле. Сам он, совершив не одно потрясающее восхождение в Альпах, был готов испытать себя в Гималаях. Его младшего брата – Гюнтера, с которым Райнхольд прошел сложнейшие альпийские маршруты, включили в состав экспедиции на Нанга-Парбат в последний момент.

Команда Херлигкоффера использовала тот же подход, что и Бонингтон на Южной стене Аннапурны, этот стиль сейчас принято называть «осадным», поскольку альпинисты фактически берут гору в осаду. 26 июня братья Месснер и Герхард Баур находились в штурмовом лагере. Погода держалась непонятная, и было крайне важно знать прогноз, но вследствие экономии веса у альпинистов не имелось рации. Существовала договоренность, что из базового лагеря будут запускаться сигнальные ракеты, чтобы сообщать прогноз штурмовой группе. Красная ракета означала плохую погоду, синяя – хорошую, а красная с последующей синей – неопределенную. В день штурма прогноз был хорошим, но ракету запустили красную. При проверке выяснилось, что в наличии остались только красные ракеты, так что отменить сигнал не представлялось возможным.

В соответствии с договоренностью в случае плохой погоды Райнхольд Месснер должен был отправиться на штурм один. Так что ранним утром он отправился к вершине в одиночку и без веревки. Через несколько часов Гюнтер, увидев, что погода, вопреки прогнозу, держится хорошая, начал подниматься вслед за братом и смог догнать его недалеко от вершины. До высшей точки братья добрались вместе. Последующая трагедия стала предметом споров более чем на сорок лет и причиной нескольких судебных процессов, события на горе освещалась в многочисленных изданиях.

На вершине братья оказались поздно, вскоре у Гюнтера появились признаки горной болезни. Месснеры смогли немного спуститься и пережили тяжелую холодную ночевку без еды и питья. Под утро состояние Гюнтера ухудшилось, и Райнхольд отправился за помощью. Когда рассвело, он разглядел ниже на склоне вторую штурмовую двойку – Феликса Куна и Петера Шольца, они шли на вершину. Месснеры и Кун с Шольцем находились на достаточно большом расстоянии друг от друга, что затрудняло общение, – между альпинистами был непроходимый участок склона. Точное содержание разговора, который они вели, перекрикиваясь, оспаривается: по утверждению Месснера, было очевидно, что он с братом оказался в затруднительном положении, но, по словам Куна, Месснер сказал, что у них все в порядке. В результате Кун и Шольц продолжили восхождение.

У Месснеров не было веревки, Гюнтер уже был не в состоянии спуститься по Рупальской стене без страховки, поэтому братья решили идти вниз по новому маршруту – по более короткой Диамирской стене, то есть по противоположной стороне горы. Это был отчаянный спуск, но братья сумели достигнуть подножия. В какой-то момент Райнхольд отправился вперед, пытаясь пробраться через трещины, и ненадолго потерял Гюнтера из виду. Найдя путь, он звал и ждал брата, но тот все не приходил. Вернувшись в место, где они расстались, Райнхольд увидел след сошедшей лавины. После дня бесплодных поисков стало понятно, что нужно уходить, иначе он сам погибнет.

Месснер спускался в полубреду и днем позже встретил местных пастухов. Несмотря на языковой барьер, он убедил их отнести его вниз. Идти самостоятельно он больше не мог из-за обморожений и общего истощения. В конце концов Месснеру удалось добраться до долины Инда и встретить остальных участников экспедиции, которые оставили надежду найти братьев живыми и возвращались на родину.

Херлигкоффер раскритиковал решение Райнхольда спускаться по Диамирской стене, Месснер же горько жаловался на то, что руководитель не отправил поисковую группу в Диамирскую долину. Споры о том, кто виноват, продолжаются до сих пор. Однако не подлежит сомнению, что первопрохождение братьями Месснер одной из самых высоких горных стен в мире и пусть вынужденный, но траверс Нанга-Парбат являются вехой в высотном альпинизме. Для Райнхольда эта трагедия одновременно послужила началом звездной карьеры в Гималаях.

За успехами на Аннапурне и Нанга-Парбат последовали другие, в частности восхождение французов в 1971 году по Западному ребру Макалу, пятой по высоте горы в мире. Эта экспедиция тоже проводилась в классическом осадном стиле – французы шли большой командой, с кислородом, предварительно обрабатывали маршрут и пользовались услугами высотных носильщиков. Янник Сеньер и Бернар Мелле достигли вершины. Сидя на высшей точке Макалу и глядя по сторонам, они размышляли о следующих целях, о новых горах. Мелле, указывая на маршрут первовосхождения, сказал:

– Слушай, Янник, а если бы у нас была пара лыж…

Сеньер посмотрел на классический маршрут, спуск по которому на лыжах казался вполне возможным, задумался о прогрессе в технологиях и лазанье со времени первого восхождения на Макалу в 1955 году.

– Взгляни на Южную стену Лхоцзе, Бернар. Когда туда пойдем?

И дальше Сеньер описывает: «Мы не можем остановиться и глядим во все стороны… Думать не хочется. Только впитывать образы, накопить воспоминания в максимальном количестве с максимальной скоростью. У меня была мечта под названием Макалу. Теперь возникают другие: Южная стена Лхоцзе, Восточная стена Эвереста. Эти грани! Может быть, без кислорода… Почему нет, в конце концов?»

Это был захватывающий период гималайского альпинизма, и Сеньер далеко не единственный среди ведущих игроков мечтал о новых целях. Южная стена Лхоцзе – одна из самых очевидных. Лхоцзе – сосед Эвереста, оба пика отделены друг от друга перевалом Южное седло. С географической точки зрения Лхоцзе даже иногда не считают отдельной горой. Одним из определений горы является так называемая относительная высота – насколько вершина выше в сравнении с седловиной, отделяющей ее от другой вершины. Гору с относительной высотой более полутора километров называют «ультрапиком». За исключением Лхоцзе, все остальные тринадцать восьмитысячников – ультрапики, большинство из них имеют относительную высоту более двух километров. Лхоцзе, напротив, возвышается всего на 610 метров над Южным седлом, но признан отдельным восьмитысячником^[6].