Не осознавая своего предвкушения, Рессар быстро поднялся на второй этаж, и бесшумно скользнул в покои фаворитки. В темной спальне он разглядел ворох юбок поперек застеленной постели. Даже раздеться не соизволила, что даже лучше. Он сам снимет с нее все слои одежды, пока не доберется до вожделенного тела маленькой девственницы.

Только в этот момент Рессар осознал, что его потряхивает от желания, что он не в состоянии сдержать порыв завладеть её телом. Разве он не в праве? Разве она посмеет отказать ему?!

Подмяв волны платья под себя, прижав их к своей груди, Рессар только сейчас испытал всю глубину разочарования. Под ворохом юбок отсутствовало её тело…

* * *

Беспокойный сон испортил остаток ночи Вильды. Её мучила совесть за содеянное, но самое печальное, что обо всех последствиях ей предстоит узнать только утром.

Она не смогла остаться в покоях фаворитки из-за страха всю ночь чувствовать чужие эмоции. Даже желанную страсть между Калитой и господином чувствовать не хотелось. Может быть из зависти. Поэтому ночь Вильда провела в комнате кухарки.

Утро беспокойно ворвалось в узкое окно ярким утренним солнцем, громким щебетом птиц. Потягиваясь и настраиваясь на непростой день, Вильда перебирала в уме самые лучшие блюда на завтрак, которые подойдут пострадавшим в прошлый вечер от похмелья или от любовной лихорадки.

Распорядившись насчет готовки, Вильда уверенно поднялась в комнаты фаворитки, чтобы приготовить платье к завтраку. Вот было её изумление, когда она застала Рессара спящим в обнимку с её вечерним нарядом.

Осторожно присев на краешек кровати, Вильда рассматривала безмятежное лицо господина. Он спал во вчерашней одежде, не скинув сапоги и не стянув перчатки с рук. Подумав, девушка аккуратно сняла с него сапоги и медленно, чтобы не потревожить сон господина, стала стягивать перчатки.

– О, мой покровитель! Что с вашими руками?!

* * *

Он понятия не имел, как очутился в ванной комнате фаворитки, как остался без перчаток и каким образом колдунья заставила опустить руки в тазик с разведенным в воде зельем. Очнулся он от собственного стона облегчения.

Невыносимый зуд на грани с болью вдруг потупился, унялся, язвы и опрелости на коже запузырились, а ранки очищались от гноя, боль проходила, и удовольствие поднималось по рукам, к груди, растекаясь по всему телу приятной волной мурашек.

– Что это за лекарство? – необычно сиплым голосом прошептал Рессар, не находя в себе сил открыть глаза и посмотреть на Вильду.

– Бабушкино средство. Она со мной занималась, когда артрит выворачивал ей пальцы и не давал готовить зелья для клиентов.

Теперь уже Рессар с интересом разглядывал Вильду, а та продолжила говорить, сворачивая в руках чистый бинт, только что смоченный из другого флакончика.

– Я еще вначале почувствовала нездоровый запах нагноения, но даже подумать не могла, что вы так запустили свои руки.

Что это? Она выговаривает ему?!

– В этот раз ты была осторожна, но на будущее – не смей дотрагиваться до моих рук.

– Это почему же? – нахмурилась колдунья, и Рессар задумался, стоит ли ей знать унизительную правду о принце Гоблинов?

– Я тебе покажу. Подай что-нибудь… живое. Не знаю: котенка, цветок?

Вильда тут же вышла из ванной и вернулась с кувшином полным срезанных цветов из сада.

– Эти подойдут?

Рессар нахмурился:

– Это ваза?

Девушка кивнула.

– Ваза с цветами?

Снова кивок, только теперь неуверенный. Ага, кажется, она начинает вспоминать, что он не терпит подобные композиции в своем доме.

– Ваза с цветами из вашей спальни, которая располагается через стенку с моей? – забил он последнюю порцию гвоздей в своё и в её настроение. Хотя нет, только в её. Свое настроение он сейчас же поднимет: – Вас ждет еще одно наказание, леди Вильда. Такими темпами вы вряд ли сможете выполнить условия за три года…

– Ну знаете ли! – она забавно подбоченилась, не выпуская кувшин из рук. – Если бы ваш список нетерпимостей был чуть короче, может и не пришлось бы прятаться от мира в своем скучном и пугающем доме.

– Скучном? – Рессар даже не понимал, что его разбирало больше, смех или желание поиздеваться над девчонкой. – Пугающем? Дом – отражение своего хозяина. Я не скучен, но меня боятся. Подай вон ту розу.

Надув губы Вильда неуклюже вытащила ярко красную розу из букета и передала ему. Он знал, что сейчас произойдет, поэтому смотрел не на цветок, а на колдунью.

Как только руки коснулись живого, он почувствовал покалывание холода в пальцах и в ладони. Такую ледяную стылость испускает только Смерть. Рессар видел, как глаза Вильды расширяются от ужаса, и чувствовал, как под пальцами стебель розы рассыпается в прах.

– Невозможно…

– Тогда дайте все цветы, я еще раз продемонстрирую вам свой Дар, – горько усмехнулся Рессар, протягивая к вазе руку.

Вильда отшатнулась от него и прижала кувшин с цветами к груди, защищая их от него.

Это неприятно царапнуло. Хотя он давно должен был привыкнуть к реакции посвященных. Все, кто знал суть его Дара (о, покровитель, как насмешливо это звучит!), шарахались от него как от чумы.

Он до сих пор не мог забыть, как первая красавица земель Гоблинов отказалась приближаться к принцу, принимать его ухаживания и целоваться с ним. Тогда его юношеское сердце было разбито, но сейчас он лишь надменно насмехался над реакцией девушки. Эта колдунья ему не откажет. Не посмеет.

Он её купил – она его!

* * *

Роза в его руке стала стремительно увядать и чернеть, начиная от пальцев. Смерть стремительно пожирала красоту и жизнь цветка. Бутон, словно охнув, вздрогнул и упал, а почернев осыпался в прах, испачкав мокрую руку господина прилипшими мёртвыми чешуйками. Прах осел на пол, источая запах тлена.

Вильда потрясенно перевела взгляд на смертоносные руки Рессара и подумала, что этот запах источает совсем не убитый цветок и даже не болезненные язвы на коже господина. Это запах самой Смерти.

– Невозможно…

– Тогда дайте все цветы, я еще раз продемонстрирую вам свой Дар, – Рессар насмешливо приподнял уголки губ и протянул руку.

– Это не Дар, господин, это проклятье…

Он резко отдернул руку, отвел взгляд и снова опустил ладони в тазик с отваром. Вильда не особенно разбиралась в проклятьях, но сильные, наложенные на смерть или на потомство, чувствовала. Странно, что хозяин называет своё проклятье Даром. Только расспрашивать его об этом явно не время, он сразу замкнулся и нахмурил брови.

Лучше оставить одного и вернуться позже, подумала Вильда.

– Подержите руки в отваре еще четверть часа, потом я перевяжу их бинтами с заживляющим зельем. А пока проверю, что творится на кухне.

– Иди, – буркнул Рессар, так и не посмотрев на нее.

Все следующие пятнадцать минут, пока она заглядывала в кастрюльки и чаны, проверяла нарезанные овощи, пробовала засолку красной рыбы, рассматривала консистенцию паштета, неизменно думала о хозяине и странном «даре». Кто мог безнаказанно навесить на наследного принца Гоблинов такое проклятье? Или колдун понёс наказание? Или хозяин хоть и принц, но не наследный, а изгнанный?

Мысли роились в голове, мешая сосредоточиться. И, конечно, Вильда предпочла бы напрямую спросить Рессара о проклятии, но он явно не потерпит такого любопытства. А уж с учетом двух назначенных ей наказаний, лучше избежать недовольства господина.

По истечении назначенного ей же самой времени, Вильда вернулась в свои покои, чтобы забинтовать Рессару руки.

* * *

Он сидел на краю ванны и разглядывал кисти рук. После отвара кожа очистилась, опухоль и краснота спали, а зуд и боль прошли как страшный сон.

Почему раньше Рессару не приходило в голову нанять колдунью, чтобы лечить руки? Он знал ответ. Потому что он срамился своего Дара, тут принц скорее согласился бы с Вильдой, что обладает не Даром, а проклятием! Такое за порог дома не выносят. Такое у случайных колдуний не лечат.

Но теперь у него есть своя собственная, домашняя колдунья. Связанная с ним на три года вперед. Хотя, о чем он? Если не выписывать Освободительную – Вильда останется его собственностью на всю жизнь.

Улыбка искривила губы Рессара, и он обернулся на звук открываемой двери.

Тщательно контролируя эмоции на лице, Вильда деловито взялась накладывать повязки на его руки. Ни брезгливости, ни отвращения он не разглядел, как не старался. С другой стороны, странно было бы пренебрегать руками тебя кормящими!

– Действуй осторожно, ты знаешь, как опасно может быть моё прикосновение.

Прошептал Рессар тихо, близко наклоняясь к девушке и замирая от нежного аромата её волос. Как много готов он отдать, чтобы сейчас коснуться этой головки рукой, погладить по непокорным чёрным прядям.

Колдунья застыла, удерживая его перебинтованную руку в своих. Он может её коснуться, но не почувствует ладонью ни гладкости, ни шелковистости волос. Зато может зарыться лицом. Не одно и то же, но хоть призрак желаемого.

– Протяните мне другую руку, – охрипшим голосом попросила Вильда.

Рессар тут же исполнил просьбу, продолжая вдыхать аромат колдуньи, ероша волосы носом.

– Вы замёрзли? – удивление в её голосе вывело его из чувственного ступора.

– Замёрз? – переспросил он.

– Да, у вас мурашки на руках…

Вильда приподняла обвязанную по кисть руку, демонстрируя ему вздыбившиеся светлые волоски на руке. Рессар усмехнулся.

– Я чувствую тот же холод, что и ты, – коварно улыбнулся он и подул ей в ушко, проводя забинтованными руками по плечам. Волна дрожи накрыла девушку, и он не сомневался, что предательские мурашки атакуют её так же, как его.

– Мне пора, – слабым голосом отозвалась колдунья, не смея поднять на него глаза. – Постарайтесь не снимать бинты до позднего завтрака. Ранний я попрошу принести вам… в спальню или в сад?

– Принеси сама. На крытую веранду. И позавтракай вместе со мной.

Она кивнула, но он удержал её, перехватив за кисть.

– Нам нужно будет кое-что обсудить. И освободи Калиту.

Быстрый удивленный взгляд, и снова она отвернулась, кротко обронив:

– Конечно.

* * *

Злая Калита сразу же зацепилась за растрепанные волосы Вильды:

– Он провел ночь с тобой?!

Полуколдунья попыталась пригладить и убрать под ленточку выбившиеся локоны, но Калита больше не обращала на них внимания, целенаправленно устремляясь к кухне и продолжая выговаривать.

– Лучше ты, чем та костлявая грымза. Так он спал с тобой?

– Он спал в моей кровати.

Неважно насколько правильно восприняла фразу Калита, но Вильда её не обманула.

– Так и думала. Пусть! Думаю, его интересовала только твоя девственность, а с её потерей он снова захочет искусных ласк, и призовёт меня. И дай же уже что-нибудь поесть. Я так голодна!

Пока Вильда кормила Калиту и выслушивала её планы по завоеванию спальни хозяина, дополнительно готовила завтрак и отправляла с помощником на крытую веранду.

В той части дома она еще не была, но знала, что хозяин часто проводит там дневное время, если не отлучается ко Двору. С фасада разглядеть веранду невозможно, но из сада Вильда видела, что одна из башен стоит словно обрезанная и накрытая стеклянным куполом.

Видимо крытая веранда своего рода зимняя оранжерея, хотя потребность содержать её в доме имея большой тенистый сад с великолепными цветниками и лабиринтами ухоженных тропинок – причудливая вычурность. Показушность и излишество. Но у богатых свои капризы.

Ей же велено накрыть завтрак на двоих в крытой веранде, что она и сделает. Но еще следует подумать о гостях. Кто знает, зачем господин позвал её в уединенную часть дома и как скоро она сможет освободиться.

– Кэр Фенхель, я знаю, вы где-то поблизости! Подойдите ко мне, нужно обговорить завтрак для гостей и подготовку к обеду. Я буду занята с господином Видьером, помогите мне проконтролировать помощников.

Надменно поджав губы, мажордом все же подошел, выслушал наказы от Вильды и молча кивнул, тем самым обещая в точности проследить за распоряжениями.