Лили пожала плечами. Ее дети жили вольно, следили за временем по движению солнца в небе и появлялись дома, только когда проголодаются. Иногда было даже полезно побаловать их чем-нибудь сладеньким.

– Если дать соку близнецам, значит, и Хьюго тоже, – логично заметил дедушка.

– Вообще не надо было об этом упоминать! – огрызнулась Фелисити, но тут же опомнилась. – Ладно, но только разок.

Отец выпрямился, и Джулия заметила в его движениях некоторую стесненность. Он картинно, как полководец саблей, указал рукой на дверь.

– Вперед, войска! На кухню!

Мальчишек как ветром сдуло, женщины остались одни.

Первой заговорила Фелисити. Судя по напряженному тону, ей хотелось все высказать до возвращения отца.

– Надо узнать, что у мамы на уме, надолго ли она уехала. После этого мы договоримся, кто когда кормит отца. Сами знаете, на кухне он хуже чумы. На готовых блюдах он не проживет больше двух дней.

Джулия подумала: очень даже проживет, многие так делают, судя по ее пациентам. Но одним из достоинств жизни всех трех сестер Найтингейл в родном городке была возможность заглянуть вечерком к отцу и угостить его тем, что осталось у них от ужина. Было бы даже приятно, продолжала думать Джулия, готовить время от времени здесь, а не дома, и делить с отцом трапезу. Она удивилась, почему это не приходило ей в голову раньше, и сделала себе мысленную заметку: предложить такой вариант матери, когда та соизволит вернуться из тех мест, куда ее занесло.

– Мне будет труднее все бросить, на мне Хьюго… – продолжила Фелисити.

Джулия еле справилась с желанием подмигнуть Лили.

– …но я постараюсь. Завтра вернется Ричард, и мне полегчает.

Выходит, ее Ричард опять не дома? Иногда Джулия даже жалела сестру – не из-за частых отъездов ее мужа, а из-за того, как стоически она все это сносила. Казалось, Фелисити терпит отсутствие супруга как наказание за некий свой проступок в прошлом, а не как неприятный факт жизни.

– Я живу совсем рядом, – сказала без затей Лили. – Мне ничего не стоит сюда заглянуть.

Джулии казалось, что пятеро детей – это гиря, мешающая передвижению, но у Лили все вроде бы получалось без особенных усилий, поэтому возникал соблазн поверить, что в ее жизни нет обычных семейных тягот. Тем временем Фелисити кликнула по своему телефону и уставилась на него, сильно щурясь. Ей стоило бы проверить глаза, подумала Джулия. Впрочем, Фелисити никогда не призналась бы, что у нее слабеет зрение.

– Сегодня я здесь, – заявила Фелисити. – Завтра под вечер у меня встреча в другом месте. Среда – третья среда месяца, в этот день мы всегда встречаемся. Насчет четверга еще неясно, но к тому времени она, может быть, уже вернется…

– Кто вернется? – спросил их отец.

Он толкнул дверь ногой, развернулся и распахнул дверь спиной. В руках у него был поднос с тремя стаканами темно-алого сока и четырьмя порциями джина с тоником, судя по пузырькам.

– Я позволил себе налить кое-что нам всем. – Он поднял самый полный стакан. – За вас!

– Мама, кто же еще? – отозвалась Фелисити. – Я пас, я за рулем.

– Немножко джина не повредит, – возразил отец и протянул рюмку Фелисити, которая посмотрела на нее так, будто там смертельный яд. Джулия помогла сестре – сама забрала рюмку.

– Лучше я, папа. – Она поспешила сделать большой глоток. От лимонного вкуса стало кисло во рту.

Лили раздала детям стаканы с соком. Близнецы, почти ровесники Хьюго, ловко справились со своими стаканами. Фелисити зорко следила за своим сыном, боясь, что он обольется.

– Может, сядем? – предложила Джулия и шагнула к просиженным диванам. Год-другой, когда в моде был шебби-шик, такая мебель считалась шикарной, но то время давно миновало. Правда, в удобстве этим диванам нельзя было отказать. «Сделай удачную покупку и больше не заморачивайся» – таково было одно из отцовских правил.

Все уселись: Фелисити рядышком с Хьюго, Джулия и Лили с младенцем на другой диван, отец в свое кресло, близнецы расположились на полу, у них в ногах. Хьюго почувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что сел со взрослыми, и тоже сполз на пол. Джулия заметила, что он оставил айпад на диване и Фелисити не преминула поправить гаджет, чтобы не съехал на пол. Мальчишки тут же увлеклись игрой «камень, ножницы, бумага».

– Скажи, папа, – начала Джулия, – что происходит? Куда подалась мама?

– И почему! – дополнила Фелисити с неуместной агрессивностью.

Джулия укоризненно взглянула на сестру, но та не прореагировала.

– Ваша мать пробудет до пятницы на Кефалонии, – ответил отец.

Его взгляд, как обратила внимание Джулия, был направлен на макушки внуков – это был способ не смотреть в глаза дочерям.

– Подвернулась возможность слетать, и она решила ее не упускать, – продолжил он. – С моего одобрения, – добавил он, чтобы снять вероятные сомнения.

– Повезло маме. – С этими словами Лили устроила младенца у себя на коленях и накрыла его подолом юбки. Детская головка исчезла под белым пологом. Отец не шелохнулся, но Джулия знала, что он все еще относится к кормлению грудью как к крайне интимному акту и предпочел бы при этом не находиться, при всех стараниях Лили беречь его чувства.

– Какая еще возможность? – вскинула голову Фелисити, от которой было непросто отмахнуться.

– Она получила письмо с приглашением и решила его принять, – ответил отец. – Как по мне, просто чудесно, что мир теперь так мал и что мы можем так легко разъезжать по свету. Я полностью поддерживаю ее решение.

Джулия восприняла эти слова как заготовленную речь. Только сейчас у нее мелькнула мысль, что в поездке матери может таиться нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Тем временем отец кивнул и выпил еще джина, давая понять, что тема исчерпана.

Лили задумалась. Когда она снова взглянула на Джулию, ей стало ясно, что ее сестра-близнец тоже считает этот вопрос временно закрытым.

Но Фелисити не собиралась униматься.

– Куда же мне девать в четверг Хьюго? Мама знает, что по четвергам у нашей няни выходной.

– Я могу ее подменить, – предложила Лили.

– Я тоже могу, – напомнил о себе их отец, обиженный тем, что о нем забыли. Порой Фелисити бывает такой бесчувственной! Сейчас она готова была считать все эти предложения жалкими попытками решить огромную проблему, созданную отъездом матери.

– Вы не поссорились, пап? – тихо спросила Джулия. – Она не в подавленном настроении?

Веселый взгляд темных отцовских глаз задержался на Джулии, морщинки вокруг них стали глубже.

– Никакого подавленного настроения, – ответил он убежденно.

Казалось, они больше ничего от него не добьются, как бы ни старалась Фелисити. Джулия поймала себя на том, что ей нравится завязавшаяся интрига. Главное, что их мать в безопасности, а о том, что произошло на самом деле, она сама когда-нибудь обязательно им поведает, надо только потерпеть.

– Все это очень странно, – гнула свое Фелисити. – Как ты будешь питаться, а, пап?

– А что такого? – удивился отец. – Уверен, как-нибудь сыщу пропитание, пока ваша мать будет в отъезде.

Лили сдавленно хихикнула и завозилась с сосущим молоко младенцем, чтобы скрыть свое легкомысленное настроение. Джулия прикусила губу. Нет ничего забавнее, чем Фелисити, расстраивающаяся из-за отца.

– Вот и я о том же, – фыркнула Фелисити. – Потому и подумала, что нам надо установить очередность, чтобы каждый вечер одна из нас приносила тебе ужин.

С лица отца сползла улыбка, он стиснул челюсти, как всегда делал, когда кто-то из них ему дерзил в детстве.

– Может, я и постарше тебя, милая Флисс, но еще не инвалид. Согласен, до сих пор приготовление ужина лежало на плечах вашей матери, но вчера вечером я смотрел по телевизору очень интересную передачу, ее вел некий Джейми Оливер. Он с удивительной легкостью готовил еду. Я подумал, что тоже так могу. Будет приятный сюрприз к возвращению вашей матери.

– Так держать, папа! – обрадовалась Лили. – У меня есть пара его книжек с рецептами. Я их тебе привезу, и ты выберешь то, что тебе больше по вкусу.

Отец откинулся на спинку кресла и весело закивал, как будто получил гарантию стремительного превращения в отменного шеф-повара.

Хлопнула входная дверь: это вернулись – вбежали наперегонки – старшие сыновья Лили. Лили и Джулия были блондинками, а Фрэнки и Энцо пошли в своего отца-итальянца: оба были брюнетами и стремительно смуглели при первых же лучах солнца.

– Вот они и проголодались, – простонала Лили и закатила глаза. – Вечно они голодные! Придется ехать домой кормить. – Она отняла у младенца грудь и повязала платок так, что он снова очутился в уютном коконе. – Все, дети, пора домой.

Она взяла свой стакан и залпом выпила джин с тоником, стараясь не смотреть на Фелисити, которая наверняка назвала бы сочетание грудного кормления со спиртным неэтичным. У Хьюго был такой вид, словно расставание с кузенами было для него равнозначно концу света.

– Поскорее приезжай к нам играть, Хьюго, – спохватилась Лили, и он опять заулыбался.

Лили умела всем поднять настроение. В этом с ней никто не мог сравниться при всем старании, настолько щедро она была одарена этим полезным качеством.

Джулия чмокнула отца в щеку и вышла следом за остальными. Последней покинула родительский дом Фелисити, затворившая за собой дверь.

В саду три сестры задержались, чтобы посовещаться. Сыновья Лили воспользовались заминкой и устроили на лужайке беготню друг за другом.

– Все это весьма странно, – сказала Фелисити, пристегивая Хьюго к детскому креслу – почти что акробатическое упражнение, учитывая размеры ее автомобиля. – Но я надеюсь, что все обойдется, а вы?

Для Джулии было непривычно видеть старшую сестру в сомнениях. Та бывала откровенной, только когда оставалась с сестрами наедине, но и то не всегда.

– Все в порядке, – сказала Лили. – То есть чудно, конечно, но папа, похоже, вполне счастлив.

Джулия была согласна с Лили. Отец, ясное дело, утаивал от них что-то важное. Он проговорился о полученном их матерью приглашении, но не о том, от кого оно и что в нем такого привлекательного, что она махнула на все рукой и сорвалась в Грецию как ошпаренная. Ясно было одно: ответов на эти вопросы им придется подождать.

4

Греция

Сесили выглянула в иллюминатор: за ним поблескивало крыло самолета. Дальше простиралось чистое голубое небо, но, если заглянуть за край крыла, можно было увидеть непроницаемую серую пелену. В полете над облаками было что-то волшебное, будто летишь над радугой, в таинственном пространстве, где возможны любые чудеса.

Ей хотелось тронуть руку соседки и поделиться с ней своими мыслями, но незнакомка вряд ли бы разделила ее чувства, поэтому Сесили сосредоточилась на облаках, определяя, где облачный слой гуще, где тоньше.

Ей, конечно, уже доводилось летать над облаками, но раньше она почему-то не осознавала этой магии. Правда, погода немного ее разочаровывала: она хотела бы разглядывать игрушечный мир внизу. Над какими краями они сейчас пролетают: над Францией или уже над Италией? Ее губы сами по себе растянулись в улыбке. Она летит в Грецию! Но стоило вспомнить зачем, как Сесили стало не по себе.

Она вжалась в кресло, пытаясь отключиться, чтобы не слышать детское хныканье в нескольких рядах позади нее. Эти звуки напомнили ей о семье. Исчезнув вот так, без объяснений, она подвела Фелисити и теперь мучилась угрызениями совести, хотя и знала, что малыш Хьюго не останется без присмотра. Норман с удовольствием за ним приглядит, внук в доме заставит его забыть обо всем на свете. Сесили надеялась, что именно так и произойдет, к тому же смысла переживать из-за этого теперь не было. Самолет нес ее на высоте тридцати шести тысяч футов над землей, и волнения дочери из-за того, куда девать своего ребенка, сейчас были не ее заботой.