Марьяна Сурикова: Никогда прежде

© Сурикова М., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1
Орден

Никогда прежде не было так, чтобы чей-то взгляд настолько выбивал из колеи и заставлял поджилки трястись. И даже то, что я отвернулась от изучающего меня мужчины, совершенно не помогло избавиться от ощущения, будто его глаза ощупывают все тело.

– Кто это? – Я дернула за руку одну из оказавшихся рядом сокурсниц.

– Где? – Элла удивленно обернулась и тут же поняла, о ком был вопрос. Слишком сильно тот человек выделялся из нарядной толпы. – Ты о мужчине, что пьет вино, но при этом не сводит с тебя глаз?

– Не знаю, что он пьет, – я глянула искоса над плечом и снова чуть вздрогнула, – однако его внимание ужасно досаждает.

– Почему досаждает? Он очень интересный, необычный…

Сокурсницу перебил голос куратора, подошедшей к нам и радостно сообщившей:

– Девушки, приготовьтесь. Пришла пора танцев. Вам выпала уникальная честь открывать этот вечер. Не подведите и не упустите шанса станцевать с самыми знатными гостями приема.

Она хихикнула. Я фыркнула. Честь! Мы эту честь выгрызали долгие шесть лет. Прямо из гранита науки.

Я ожидала выпускного едва ли не с начала поступления, а с третьего курса стремилась стать лучшей. Этот вечер должен был стать вечером триумфа, и все шло просто отлично. Я наслаждалась поздравлениями главы учебного заведения, высоких гостей, благотворителей, глядящих с одобрением и поздравляющих с орденом, приколотым к лифу моего платья. Еще бы, нашей академии покровительствовала первая леди, а лучшие из лучших учениц были истинной гордостью.

Таким образом, все действительно шло замечательно, пока не появился этот мужчина, словно грозовая туча на чистом небосклоне. Он и правда напоминал этакую возникшую ниоткуда скалу, надвинувшуюся на мой безоблачный праздник. Его все огибали, ему все улыбались, а он лишь иногда что-то отвечал, в остальное время изучая меня. Черный наряд, черные волосы, а глаза… наверняка тоже черные. Светлым пятном в темноте светились лишь манжеты и воротник его белоснежной рубашки.

– Девочки, – куратор подтолкнула нас в спину, заставляя пройти на указанное ранее место, где в самом начале вечера министр вручил нам ордена. Музыка заиграла торжественное вступление.

– Кажется, Адан готов себе локти кусать, – успела шепнуть сокурсница, пока мы вместе шли на отведенный квадрат натертого до блеска паркета.

– Кажется, – фыркнула я, невольно бросив взгляд в сторону замершего неподалеку светловолосого парня. Он стоял невозмутимо, сунув в карман одну руку, в другой держал бокал с напитком. Мы на миг встретились глазами, и я быстро отвернулась. Заметила рядом с ним бывшую королеву бала, сияющую фальшивой улыбкой, и в душе все перевернулось. А мы ведь с Аданом встречались, пока эта стервь не перевелась в нашу академию. Первая красавица потока, чтоб ей на длинный подол платья кто-нибудь наступил.

Уже отводя глаза, я заметила, как перекосилось лицо девицы. Она ойкнула, кто-то громко извинился. «Мое платье», – охнула королевишна, но дальше слушать было невозможно. Мы двинулись в центр зала и наконец остановились. Скромно опустили глаза в пол. Я отогнала прочь ненужные мысли. Музыка заиграла громче.

Рискнув чуть нарушить этикет, я приподняла голову, наблюдая, кто достанется мне в партнеры. В мою сторону, сверкая улыбкой, направлялся заместитель министра, еще не старый, довольно подтянутый мужчина, который вряд ли станет отдавливать ноги во время танца. Я перевела дух и уже просияла ответной улыбкой, как вдруг палатина заслонила собой темная фигура. У меня оборвался счастливый вздох. Взор уперся в сверкающий темно-синий камень на черном шелковом платке, повязанном на шее другого мужчины. Я вскинула голову, чтобы удостовериться, и столкнулась со взглядом того самого человека.

Я была уверена, известный взрывным характером младший заместитель министра не потерпит вопиющего оскорбления, когда ему бесцеремонно перешли дорогу. Даже глаза отвела от невозмутимого лица с резкими чертами, чтобы в итоге пораженно наблюдать, как младший помощник резко меняет траекторию. Словно и не ко мне до того направлялся! Он пригласил на танец совсем не ту девушку. Даже захотелось окликнуть и указать на ошибку, но в тот же миг прозвучало приглушенное: «Позвольте».

От низкого голоса и легшей на талию ладони, подвинувшей меня ближе к человеку в черном костюме, внутренняя дрожь только усилилась. Я захлопнула рот, зубы громко клацнули друг о друга.

– Простите. – Я не знала этого мужчину, однако имела полное право отказать в танце. Пускай оно считалось чисто номинальным, ведь крайне редко кто из выпускниц им пользовался, однако мужчина меня пугал. – Я не буду с вами танцевать.

Я уже слышала мысленно удивленные восклицания со стороны наблюдателей, представляла гнев, оскорбленное самолюбие и недовольство на лице того, кому был озвучен отказ, однако изумление вопреки всему окатило меня. Нисколько не смутившись несогласием, мужчина обманчивым движением отвел в сторону ногу, будто собирался отступить, и в краткий миг, когда я расслабилась, рука на талии увлекла меня в короткий полукруг. После него мы сразу очутились в центре зала среди других пар. С усмешкой этот человек произнес:

– Тогда я поведу.

Он вел легко, очень легко. Подобной невесомости я прежде не видела даже у учителей танцев. И при этом весьма уверенно. Пальцы на талии не сжимались крепче положенного, хотя другой бы опасался, что я выскользну из его рук, однако и не напоминали желейные палочки. В иное время я только наслаждалась бы искусным партнером. Гибким и быстрым, но точным в движениях – не приходилось следить за чужими ногами, чтобы вовремя отдернуть свою. Именно в таких случаях люди говорили: «словно скользит по паркету». И именно сейчас была та редкая возможность, когда можно отдаться на волю мелодии и расслабиться, позволяя себя направлять, разделив эту легкость на двоих. Однако не тогда, когда я отказалась от танца.

– Вы недовольны? – Он задал вопрос, который был весьма уместен, но казался абсолютно излишним. По моим поджатым губам и отвернутой от него голове можно было с легкостью догадаться, что я недовольна.

– Просто счастлива, – ответила, как полагалось лучшей выпускнице, на чьей груди не просто так сверкал орден с синими лентами.

– Что же вам не нравится? – Это было похоже на насмешку. Настолько похоже, что я вскинула глаза.

Не черные. Первое, что пришло на ум. Его глаза, в отличие от костюма, были не черными. Но какими? Синими? Темно-темно синими? Или… я нахмурилась. Мне казалось, будто они меняли свой цвет. Освещение? Все дело, конечно же, в освещении.

Я вновь отвернулась, слишком поспешно, пожалуй. Таким мужчинам не стоит показывать, будто они способны смутить или выбить из колеи собственными поступками.

– Так что же? – Он не забыл своего вопроса.

– Не люблю, когда моих слов не слышат.

Я снова вскинула голову, ведь глупо высказывать претензии пустоте.

И опять захотелось отвернуться. У него были странные глаза. Да и весь облик рождал в душе… я даже запнулась мысленно, пытаясь подобрать слово. Дрожь, сродни ознобу? Вот это смутно отражало мои ощущения.

– Стоило отступить? – снова насмешка.

– Почему нет?

– Не в моих правилах. – Белоснежные зубы сверкнули сквозь приоткрывшиеся губы. От его улыбки по коже пробежали мурашки, особенно когда я приметила чуть заостренные концы клыков. У людей они почти не заметны, а у него отчего-то привлекали внимание. И тотчас же остро встал вопрос – кто же он все-таки такой?

– Кто вы?

Я выдала себя невольным дрожанием голоса, а он лишь шире улыбнулся.

– Ваш избранник?

– Ну уж нет! Я вам отказала! – Эти слова я прошипела вслух. Светлые звезды! За подобное поведение могли отобрать орден, а я шесть лет горбатилась, чтобы его получить. Это ведь не просто сверкающая серебряная звезда на синих лентах, это мое будущее распределение. Лучшее место! Полная независимость! Свобода! В первую очередь от набивших оскомину уроков, во вторую – возможность съехать наконец от требовательного отца и милейшей, просто ванильной мачехи, а также от братьев, которых столь часто хотелось прибить (за исключением младшего).

Рука на талии сжалась сильнее, резко оборвав мой танцевальный почти полет. Я недоуменно нахмурилась, а партнер вдруг отступил и поклонился.

– Это был весьма, м-м, интересный танец.

И, развернувшись, он ушел, в то время как я некоторое время хлопала глазами, провожая широкую спину и сознавая, что музыка действительно закончилась, а остальные пары сейчас разбредались по местам. И другие мужчины своих девушек провожали. Впрочем, ко мне тут же свернула сокурсница Элла с партнером, а он любезно подставил второй локоть:

– Позвольте вас проводить.

Покраснев едва не до корней волос, я молча взялась за его руку, слушая, как он с улыбкой пытается рассеять неловкость.

– Иностранцам порой так непросто. Аниилийцы, они такие, эм, другие.

Аниил, я мигом перевела название чужой страны на наш язык. Индиго. Та самая страна, что многие века была закрыта ото всех? Пока сами индигийцы вдруг не решили показаться миру, а на материке ни с того ни с сего возникло целое государство со скалистыми горами, пурпурным морем и белыми реками, текущими вспять. Не знаю, конечно, насколько это все правда, но слухи описывали все именно так.

– А кто он? – невольно понизив голос, уточнила я у кланявшегося нам мужчины. Вернув нас на прежнее место, тот уже собирался отойти.

– Посол из Аниила. Вы не могли не слышать о его приезде. Он буквально на днях прибыл. Какая удача на первом же балу познакомиться со столь высокопоставленным лицом, верно? – с намеком улыбнулся мужчина, а я с трудом удержалась, чтобы не скривиться.

Большая удача! Едва приехал, как его тут же пригласили полюбоваться выпускным балом. Только посмотрите, как продвинулось обучение в нашей стране.

– Верно, – выдавила я из себя кислую улыбку.

– Говорят, аниилийцы обладают врожденным очарованием, которому невозможно противостоять. Вы уже ощутили на себе его влияние?

А вот разбираться с моей помощью в особенностях индигийцев и их послов просто неприлично.

– Боюсь, что нет, – я старалась быть максимально вежливой.

– Вот как? – У мужчины вытянулось лицо. – Так необычно…

Очень необычно, только не стоит больше меня расспрашивать. Занимайтесь своим послом сами.

Я следовала за провожатой, указывающей путь к нашим комнатам в гостевом доме. Он непосредственно примыкал к зданию, где в обычное время трудились избранные министры и их заместители во всех сферах. А поскольку бал проходил в зале приемов, то и спальни нам выделили рядом, чтобы лучшим выпускницам не пришлось среди ночи добираться домой или в общежитие при академии.

– Прошу, – указала подтянутая дамар.

– Спасибо.

Я отворила дверь, медленно с улыбкой закрыла ее, а когда оказалась отрезана этой преградой от сопровождающей, со стоном наслаждения скинула туфли.

Блаженство какое!

И только избавившись от узких колодок на высоком каблуке, я испытала еще одно блаженство от вида отведенных мне апартаментов. Они были роскошны! Даже не так. Они были излишне роскошны для обычной, пусть и лучшей выпускницы с орденом. Просторная комната с огромным камином едва не до потолка, с пылающим в нем по меньшей мере бревном, с мебелью, поражающей вычурностью и громоздкостью. Но особенно впечатлило кресло с высокой спинкой, из которого поднялась знакомая черная фигура.

– Как интересно, – проговорил мужчина-индиго, – гостеприимство вашего народа не знает границ. Я все же неверно понял слова про отказ?

– А? – У меня в первый момент не нашлось иных фраз.

– Вы страстно стонали от радости видеть меня?