– Яфань… – Нежно погладила дверь, словно это было лицо девушки. – Знаю, тебе тяжело. Но и мне было плохо все эти годы. Умирая, Лао Чжоу так и не смог тебя увидеть… – Слова застревали в горле, она продолжала снова и снова гладить дверь. – Неважно, что случилось в прошлом, я рада, что ты вернулась… У тебя есть я, есть дядя Фан, мы твоя семья… Все будет хорошо…

Внезапно дверь со щелчком открылась.

* * *

Следующие два часа сестра Чжао и Ляо Яфань говорили и плакали, плакали и говорили, но больше всего просто обнимались и смотрели друг на друга, словно хотели навсегда сохранить в памяти каждую частичку изменений, произошедших за последние четыре года. К тому времени, когда Фан Му позвал их ужинать, лица обеих опухли, а голоса охрипли так, что они уже не могли говорить.

Ляо Яфань опустила голову и послушно взяла сестру Чжао за руку, а выражение ее лица вновь стало милым и кротким, как у маленькой девочки.

Сестра Чжао так и не притронулась к тарелке и неустанно передавала еду Ляо Яфань, ни на секунду не сводя с нее глаз. В итоге, так и не доев, они снова обнялись и расплакались.

К тому времени, когда женщины успокоились, наступила уже глубокая ночь. Фан Му предложил сестре Чжао остаться, чтобы она могла побольше поговорить с Ляо Яфань. Та согласилась.

Две женщины, пожилая и молодая, умылись и, держась за руки, скрылись в спальне. В квартире воцарилась тишина. Фан Му выкурил сигарету, немного прибрался в гостиной и лег на диван.

Проворочавшись долгое время, он понял, что ему не дает уснуть волнение. Действительно, визит сестры Чжао более или менее вернул Ляо Яфань в нормальное состояние. А беспорядочное будущее, казалось, обретало какой-то смысл. Это хорошее начало, и хотя будущее еще не известно, по крайней мере, есть небольшая надежда.

В этот период отношение Фан Му к Ляо Яфань больше походило на бегство, чем на терпение. Она не животное или что-то в этом роде, а живой человек. Человек, от которого Фан Му не мог отказаться ни из-за моральных принципов, ни из-за своих чувств. Взять на себя эту ответственность – не значит просто обеспечивать трехразовое питание. Чтобы вернуть Ляо Яфань к правильной жизни, а точнее к тому, что Фан Му считал правильным, необходимо восстановить документы, устроить ее на работу, а также…

Вступить в брак.

Он не мог считать ее своей невестой и был уверен, что Ляо Яфань думает так же. Когда после его предложения девушка послушно последовала за ним из отделения, это был скорее инстинкт самозащиты. В тех обстоятельствах полицейский, готовый защитить ее, был гораздо выгоднее, чем поездка в исправительную колонию.

«Я могу быть твоей девушкой… Могу убирать, готовить и стирать… Я все умею… Обещаю, я не доставлю тебе проблем…»

Эти слова Ляо Яфань сказала ему четыре года назад, и, вспоминая их, Фан Му все еще отчетливо помнил ее покрасневшее лицо.

Подобно маленькому зверьку, рано попавшему в густую чащу леса, она научилась остерегаться, кусаться, взвешивать все за и против и оценивать ситуацию. Подобная зрелость и опыт не должны быть свойственны девушке ее возраста.

Фан Му повернулся на другой бок. Его настроение внезапно упало. Как бы то ни было, он считал, что должен взять на себя долю ответственности за ситуацию с Ляо Яфань.

«Я ужасный человек».

Если уж на то пошло, нет никакой разницы, кто будет нести эту ответственность – дядя или муж.

* * *

Ближе к рассвету Фан Му уснул неспокойным сном, но спал он очень плохо – в голове мелькало множество бессвязных фрагментов. Во сне вдруг почувствовал, что кто-то трогает его подушку, и мгновенно пришел в себя, рефлекторно схватив человека за запястье.

– Ай! – вскрикнул человек. – Это я.

Ляо Яфань…

Фан Му привстал и включил настольную лампу.

– Что ты делаешь?

Ляо Яфань промолчала, вытащила из портсигара, лежащего на подушке, сигарету и закурила.

Фан Му нахмурился и посмотрел в сторону спальни.

– Не хочешь, чтобы сестра Чжао поймала тебя?

– Да. – Ляо Яфань опустила голову. – Вот и пришла за твоими сигаретами.

У Фан Му отлегло от сердца: Ляо Яфань не хотела огорчать сестру Чжао и это само по себе было большой переменой. Подумав, он тоже взял сигарету: если сестра Чжао учует запах табака, он объяснит это тем, что курит сам, и прикроет Ляо Яфань.

Двое молча сидели друг напротив друга и курили. Докурив сигарету, Ляо Яфань опустила голову и медленно произнесла:

– Я хочу навестить могилу учителя Чжоу.

– Хорошо, съездим на днях.

– И… – нерешительно добавила она, – ты же полицейский. Поможешь мне кое-кого найти?

Глава 5
Пепел воспоминаний

Те же сумерки, те же улицы, то же изнеможение.

Он нагнулся под полуопущенной роллетной дверью и вошел в кофейню. Бариста, хихикавшая в это время по телефону, заметила его и спешно поздоровалась:

– Вы вернулись?

Он кивнул, плюхнулся на стул, бросил на стол холщовую сумку, и в ней зазвенели металлические кастрюли и сковородки.

Бариста протянула ему стакан воды, который он осушил залпом. Затем она взяла маленький блокнот и стала отчитываться о проделанной за день работе. Казалось, он еще не пришел в себя, и эти цифры были просто бессмысленными символами, которые он никак не воспринимал на слух.

– Босс?

Он обернулся к бариста, которая уже надела куртку, перекинула через плечо рюкзак и, похоже, была готова уйти, улыбнулся и махнул рукой:

– Понял, можешь идти.

Бариста обрадовалась и мигом выбежала за дверь.

В кофейне сразу стало тихо: солнце уже садилось, оставляя на пороге лишь маленькое пятно света, которое еще не успело исчезнуть под полуопущенной роллетной дверью. Однако пятно становилось все меньше, а его цвет из тускло-желтого становился мертвенно-бледным цветом бетонного пола. Все в зале погрузилось в глубокий полумрак; книжные полки, столы и стулья из черного ореха превратились в размытые пятна. Только световой индикатор на кофемашине по-прежнему мигал, словно пара зловещих глаз.

Он сидел молча, позволяя себе погрузиться в сгущающуюся темноту. Это хорошо знакомое ему чувство, ведь до встречи с ней ему казалось, что только в эти мгновения он мог почувствовать себя в безопасности и тепле. А тот проблеск цвета, что она привнесла в его жизнь, возник слишком быстро и так же быстро исчез.

При таком освещении зрение уже не могло охватить пространство, а обоняние, наоборот, становилось все более чувствительным. Он принюхался: смешанный запах типографской краски, шоколада и кофе был хорошо знаком, а вот аромат цветов, некогда витавший в нем, больше не ощущался.

Нет, нельзя так думать. Он с силой тряхнул головой.

Она вернется.

В этот момент наверху раздался треск. Он испугался, но тут же выдохнул. Покачал головой, встал, закрыл дверь и, шатаясь, поднялся по лестнице.

Наверху находилась спальня, совмещенная со складом, где у стены стояли коробки всех размеров, а возле окна была полуоткрытая кухня, загроможденная различной посудой.

На южной стороне комнаты располагалась широкая платформа, на которой лежал матрас и беспорядочно разбросанные постельные принадлежности. На матрасе, склонив голову, сладко спал пухлый мальчик. Рядом с его ручкой на боку лежала башня из «Лего», и треск, раздавшийся недавно, вероятно, был вызван этим «чрезвычайным происшествием».

Он подтянул одеяло и аккуратно укрыл ребенка, после чего открыл холодильник и стал готовить ужин. Тот был скромным, но аромат еды вскоре заполнил тесное помещение. Он так сосредоточился на готовке, что не услышал ни малейшего шороха позади себя.

Внезапно его поясницы коснулась рука. От испуга он первым делом оттолкнул ее, затем повернулся и занес руку с кухонным ножом.

Это был мальчик. Он упал на пол, но быстро поднялся и, громко мыча, пополз к плите, словно не замечая кухонного ножа в его руке.

Его прошиб холодный пот: если его реакция была бы на полтакта быстрее, он наверняка порезал бы его ножом. Все же нужно заново привыкать к жизни вдвоем…

Его взгляд понемногу смягчался, когда он смотрел на принюхивающегося мальчика, который тщетно пытался схватить еду.

– Не торопись, скоро будет готово.

На лице ребенка были написаны восторг и нетерпение, когда перед ним поставили тарелку лапши с мясным соусом, зеленым луком и нашинкованным огурцом. Он даже не взглянул на палочки, лежащие рядом, а просто схватил лапшу руками и запихнул в рот. Правая рука, на которой было всего два пальца, напоминала разделочную вилку и вполне подходила для поедания лапши.

Наблюдая за тем, как мальчик жадно уплетает еду, он словно видел себя двадцать лет назад. Такой же одинокий, беспомощный и готовый отбросить все ради выживания и еды…

* * *

Поужинав, мальчик вернулся к игрушкам у кровати и время от времени довольно лепетал. Мужчина убрал посуду, достал из холодильника два куска мяса на кости и бросил в кастрюлю вариться. Ощутив легкую усталость, заварил чашку кофе и сел за компьютер. То и дело щелкая мышкой, быстро пролистал все разделы – от сплетен индустрии развлечений до спортивных новостей. Наконец открыл раздел местных новостей.

Теперь он просматривал страницы гораздо медленнее, и наконец его взгляд остановился на одной из них. В темной комнате тусклый голубой свет монитора освещал его лицо, создавая тени и бороздки, как у статуи.

В какой-то момент мальчик прекратил возиться с игрушками и уставился на него.

* * *

Постепенно дело средней школы Д. исчезло из поля зрения общественности, и вскоре не только полиция, но и народ переключился на другое. Это и не удивительно, ведь цены, безопасность продуктов питания, образование и медицинское обслуживание – любое едва заметное изменение в них – затрагивают наши личные интересы, а жизнь и смерть других людей – это, в конечном счете, про других людей. Жизнь продолжается, и тем, кто потерял мужа, приходится думать о создании новой семьи, а тем, кто потерял сына, – строить планы на будущее. Колесо истории движется слишком быстро; Юй Гуан и Вэй Минцзюнь стали подобны двум ничтожным пылинкам, то ли раздавленным, то ли поднятым в воздух, в одно мгновение исчезнувшим и не оставившим после себя ни следа. Возможно, в архивах дела они останутся не дольше, чем в воспоминаниях их близких.

Ян Сюэу предположил, что убийцей может быть человек, который пережил то же, что и Юй Гуан. Фан Му был не согласен с этим, однако в ситуации, когда все нити уже оборвались, оставалось только проверить гипотезу Ян Сюэу.

Когда он пришел в архив Департамента, чтобы взять материалы дела, то столкнулся с проблемой: Лао Дуань ни в какую не шел навстречу и настоял на том, чтобы Фан Му сделал все в соответствии с формальностями и пришел еще раз. Профайлер был немного озадачен. Согласно протоколу, выдача материалов дел действительно требовала соблюдения определенных процедур, но он работал в Департаменте общественной безопасности уже много лет и был давно знаком с Лао Дуанем, и иногда достаточно было просто поздороваться, чтобы получить материалы; так почему же правила вдруг изменились?

Выхода не было. Пришлось найти Бянь Пина, чтобы тот написал письмо, а затем еще подойти к начальнику Департамента, чтобы тот его подписал. Фан Му промаялся так с полчаса и только потом вернулся в архив. Лао Дуань тщательно проверил документы, а затем попросил расписаться в бланке о предоставлении документов.

Фан Му в раздражении спросил:

– Может, еще и служебное удостоверение проверишь?

Лао Дуань неловко улыбнулся:

– Не нервничай так, Сяо Фан. Я тут ничего не решаю – сверху спустили новые правила.

Фан Му небрежно расписался и отбросил ручку:

– И какая муха их укусила?

– Архив Департамента общественной безопасности города Ц. ограбили, а ребята там те еще бездари – заметили только спустя несколько лет. – Лао Дуань убрал бланк о предоставлении документов. – На прошлой неделе Департамент провел совещание по улучшению системы управления архивами, и теперь проверить какие-то материалы будет уже не так легко.