Ведь для чего-то мне Граф всучил это устройство? Не может быть, чтобы гениальность коснулась только моих пацанов. А вдруг все городские детишки, пусть и в разной степени, но окажутся мутантами? И не только – детишки. Простая логика – между восьмым «Г» классом школы № 19 и моим разница в пять лет, следовательно таких восьмых «Г» может быть как минимум еще три. Просто никто больше не вычислял суперов и не собирал их в одном классе. Они выросли и ушли во взрослую жизнь.

Я уж молчу о тех, кто родился и вырос в Литейске до 1975 года. Город существует явно больше ста лет, не говоря уже о разных поселениях вокруг этой, блин, астроблемы. Нет у эволюции начала, нет у эволюции конца… Интересно, я первый до этого додумался или все-таки товарищи ученые раньше допетрили? Да они должны были создать здесь закрытую зону: колючая проволока, КПП на въезде и выезде и все сдают анализы каждую неделю, а то и чаще. Жуть!

За десятым «А» последовал девятый «Б», потом седьмой «В» и только потом – восьмой «Г». Да что их нарочно по алфавиту выстроили сегодня? Своих я тоже не стал загонять в душный спортзал и для начала погонял как следует. А погоняв, понял, что не стоит держать их вторую половину урока на промозглом апрельском ветерку вспотевшими. Простудятся еще. И потому скомандовал возвращаться в здание. В раздевалке я велел пацанам переодеться в сухое, а затем – строиться в спортивном зале.

Когда они построились, я прошел вдоль шеренги, держа руки за спиной, чтобы самовольные спелеологи прочувствовали всю серьезность момента. Они стояли, насупясь, видимо, ждали нагоняя, похлеще того, который я им устроил в подземелье. А я молчал. Мне нужно было собраться с мыслями. Если другие педагоги считают трудными детьми подростков, которые курят, выпивают, матерятся, нецензурно выражаются, подворовывают и так далее – они ни хрена не знают о трудных подростках. Трудные – вот они!

– Ну и чего мне еще от вас ждать? – спросил я. – Это не риторический вопрос. Мне очень хотелось бы получить на него ответ. И пока я не получу его, мы останемся здесь.

Вот теперь они смотрели на меня по-другому. Я снова двинулся вдоль их строя, наблюдая, как прокатывается волна чувств, обуревающих этих конопатых, белобрысых, темноволосых сверхчеловеков. Поняли, что шутки кончились и больше себя дурачить я не позволю. Вполне возможно, что вчера они мне устроили итоговое испытание. Надеюсь, я его прошел. Конечно, эти оторвы могут сделать вид, что полезли именно за ящиком с теплофорным снарядом Никитина, но ведь для того, чтобы его отыскать и поднять наверх не нужно шестьдесят рук. Нет, они хотели посмотреть, пойду ли я за ними!

– Можно мне сказать, Александр Сергеевич! – шагнув вперед, обратился ко мне Перфильев-младший.

– Валяй!

– Мы просим прощения за вчерашнее.

– Вы его получили. Дальше!

– Мы никому не собирались причинить беспокойство. Главным образом мы испытывали себя. Хотели проверить – каково это, взять и уйти.

– И каков результат?

– Это очень трудно.

– А почему в выработку полезли? Сказали бы мне заранее. Мы бы организовали поход. Родные бы не беспокоились.

– Под землей проще почувствовать, как обрываются все связи. И потом, если бы кроме нас еще кто-нибудь знал, зачем мы идем, получилось бы понарошку.

– Понарошку… – вздохнул я. – Какие вы все еще дети… Ладно, урок окончен, дуйте по домам.

Строй рассыпался. Пацаны кинулись в раздевалку. Ко мне подошел брательник, пробормотал:

– Тебя Ксюша хочет видеть. Зайдешь к нам?

– Хочет по-родственному устроить мне головомойку?

Володька неопределенно дернул плечом, дескать, не знаю.

– Ну тогда все сейчас и поедем. И Севку захватим.

– Точно! – обрадовался братишка и ускакал переодеваться.

Я зашел в тренерскую и тоже переоделся. Когда я спустился со школьного крыльца, Борисов и Перфильев-младший топтались у ворот. Мы втроем дотопали до гаража, который, как и мастерские, по-прежнему, оставались без хозяина. Нового трудовика пока не нашли. Его функции взял на себя отчасти военрук. Мужик он был рукастый. А дополнительные уроки – это все-таки дополнительные деньги. Ему они сейчас нужны до зарезу. В учительской циркулировал слух, что химичка, Екатерина Семеновна, перешла жить к Григорию Емельяновичу.

Глава 2

И хотя «молодые» об этом не распространялись, я был искренне рад за них обоих. Встретились два одиночества. Пригласят на свадьбу, подарю что-нибудь ценное. «Волга» домчала нас с пацанами до дома, где жили мои близкие. Сеструха встретила всю компашку радушно – ароматпирогов распространялся по квартире – но в глазах ее застыла тревога. Надо думать, прошедшая ночь ей дорого обошлась. И не только потому, что она испугалась за братишку, но и потому, что женское чутье подсказывало ей – проблемы еще не кончились.

Пацанята, которым все как с гуся вода, тут же скрылись в комнате Володьки, не мешая взрослым разбираться со своими проблемам. Ксюха увела меня на кухню. Там на столе действительно стояло несколько тазиков с пирожками. Надо полагать – с разными начинками. Похоже, сестра не ходила сегодня на работу иначе когда бы она успела столько нажарить. И неужели – это гора предназначена только для нас четверых или Ксения еще кого-то ждет? Может – жениха?

– Спасибо, что вернул Володьку, – сказала она, усаживая меня за стол и наливая чаю.

– Ну он же и мой брат тоже, – откликнулся я, ухватывая первый попавшийся пирожок, который оказался с мясом.

– Все равно – спасибо!.. Я его не стала ругать. Загнала в ванную, а потом напоила чаем и в постель… А утром разбудила в школу, хотя и жаль было. Ведь у меня отгул.

– Правильно сделала, – проворчал я. – Я бы ему еще и всыпал ремнем, но не имею права.

– А у меня рука не поднимается…

– Вот он этим и пользуется, стервец.

– Я тут разговаривала с Верой, матерью Васи Константинова… Ну понять хотелось, чувствует ли она то же самое, что и я?

– И?

– Непохоже… Она довольна сыном – учиться хорошо, по дому помогает… Уверена, что в институт будет поступать…

– А ты что чувствуешь?..

– У меня такое ощущение, что Володька собирается уезжать… Причем, куда-то вроде «Артека», к морю… Он же места себе не находит от ожидания…

Я едва не поперхнулся куском пирога.

– С чего ты взяла?

– Знаешь, он иногда замрет посреди комнаты и нетерпеливо так оглядывается, словно припоминает, не забыл ли чего собрать в дорогу… Вот перед вашей турпоездкой он так себя вел, но тогда я знала – вернется… А сейчас… Так страшно, Саша!

Мне стало не до пирожков. Кусок в горло не лез. Я видел, что Ксюха вот-вот заплачет. Что я мог сказать ей в утешение? Соврать что-нибудь. Так ведь почувствует, что я вру. Не поверит. Только хуже сделаю. А сказать всю правду, тоже не могу. Она ее убьет. Да и не знаю я всей правды. А вернее – сам от нее отгораживаюсь. Вот ведь считается, что хуже смерти ничего с человеком случиться не может. Оказывается – может. Знать, что близкий тебе человек может непонятно куда исчезнуть и даже ждет этого с нетерпением, гораздо хуже.

– Погоди, – с трудом проговорил я. – Ничего еще не случилось. Понимаешь, пацаны могут верить во что угодно, но это не значит, что это с ними произойдет на самом деле. Кто из нас в детстве не придумывал сказочные страны и не верил, что однажды там очутится?..

– А если – не произойдет, как ты говоришь, то лучше не станет, – вздохнула сестра, но глаза ее высохли. – Будет ждать, тосковать невесть по чему, перестанет учиться нормально, забросит все свои увлечения…

– Да, это тоже плохо, – с облегчением согласился я, – но у нас будет время вытащить его из этого состояния. Поедем летом к морю… Что нам «Артек»! Можем хоть навсегда на юге поселиться, купим дом или построим – по своему вкусу.

Ксюха улыбнулась и у меня отлегло от сердца. Она не знала, что я лгу, на это раз. Никуда я из Литейска не уеду. Не бросать же мне всех остальных. Да и Володька, скорее всего, не захочет. Если все мечты его и других пойдут прахом может и впрямь случиться кое-что похуже исхода. Вот что превратятся все эти гомо супер, если не будет исполнено им обещанное? Не станут ли мои школяры бандой, по сравнению с которой всякие там солнцевские – просто младшая группа детсада? Тем более, что они уже на пороге взрослой жизни со всеми ее потребностями и желаниями.

Пока я размышлял об этом, сестрица загнала брательника и его дружка в ванную, мыть руки, а потом усадила за стол рядом со мною. И гора пирожков стала таять. О минувшей ночи не вспоминали, говорили о чем угодно – о фильмах, книгах, электронных играх – только не об этом. Все это живо интересовало пацанов. Ксения посматривала на них с затаенной радостью. Видимо, ей стало казаться, что ничего еще не потеряно. И никуда они не денутся. Мне тоже очень хотелось в это верить.

Севка решил заночевать у Борисовых. А мне было еще чем заняться и, прежде чем уйти, я набрал номер телефона Воротниковых. Трубку взяла Аглая Мефодьевна. Я сказал, чтобы она пригласила к аппарату дочь.

– А это вы, Саша! – воскликнула потенциальная теща. – Рада вас слышать!

– Удивлен, – сказал я. – Раньше вы даже голос подделывали, чтобы за дочь себя выдать и таким образом ввести меня в заблуждение.

– Так это была шутка, Саша! – принялась изворачиваться она. – Я еще не стара, могу и пошутить с молодым человеком.

– А как же сынок дипломата? С ним у вас шутки кончились?

– Ах, он оказался такими негодяем. Виленочка мне все рассказала… Думаю, свадебное путешествие вы совершите в круизе по Средиземному морю. В «Спутнике» есть свободные путевки. Конечно, они дорогие, но ведь для вас, Саша, деньги не проблема…

– Вы Вилену к трубке пригласите, Аглая Мефодьевна.

– Сию минутку, Саша!

В трубке послышалось: «Доченька, к телефону! Жених твой!»

– Да! – сказала Вилена.

– Привет! – сказал я. – Гляжу мама твоя уже и круиз для нас придумала.

– Я не меньше тебя удивлена переменой в ее симпатиях, – откликнулась невеста. – Она о тебе и слышать не хотела, а теперь твердит, что такой важный человек как ты – это лучшая партия для меня.

– Ты еще скажи ей, что у меня бездетный дядя в Москве, замминистра рыбного хозяйства, так она меня у тебя отбить попытается.

– Не отдам! Хватит с нее и папы.

Мы посмеялись.

– Вообще-то я сейчас у своих, в соседнем подъезде, – сказал я. – Хочу встретиться, поговорить.

– Погода хорошая, давай погуляем! – предложила она.

– Согласен.

– Жди меня через десять минут у подъезда.

Положив трубку, я начал одеваться. Вышла из кухни Ксения, вручила мне большой сверток с пирожками. Я поблагодарил ее и пошел на встречу с Виленой. Пирожки я забросил в машину и только потом подошел к подъезду, где она жила. Минут пять спустя показалась и Вилена Игоревна. Мы поцеловались и неторопливо двинулись со двора. На улицах Литейска в эту пору уже малолюдно. Люди вернулись с работы и смотрят программу «Время», предварительно распихав отпрысков по кроватям.

– Я выполнила твою просьбу, – сказала Вилена. – Узнала, какая именно экспериментальная методика проверялась пять лет назад в школе номер девятнадцать.

– Спасибо! И какая же?

– Да в общем ничего необычного, проверяли, не является ли отвлекающим фактором наличие в классе учащихся обоих полов. Дескать, если собрать только одних девочек в возрасте полового созревания не станут ли они лучше учиться?

– И каков результат?

– Отчета о результате нет, есть странная пометка «не достаточно данных, в связи с прекращением эксперимента по непредвиденным обстоятельствам…».

– А по каким именно обстоятельствам – не сказано?

– Не сказано.

– А как узнать, что стало с девочками после?

– Думаю, в школе можно уточнить, кто из них ушел из школы по окончанию восьмилетки, а кто учился дальше.

– То есть, если я вот просто так приду к завучу и спрошу, она поднимет архивы и все мне расскажет?

– Почему бы и нет. У тебя же специальные полномочия.

– Не расскажет, – отмахнулся я. – Общался я уже с их завучем.

– Ну хочешь, я сама подниму документы?

– Хочу. И чтобы ты их не просто подняла, но и показала мне.

– Слушаюсь, товарищ Данилов!