Вольский не успел даже взвести курок. Тощая фигура, заросшая длинной зеленоватой шерстью, с утробным рычанием бросилась вперед и через мгновение смела несчастного старика, опрокидывая на землю. А тому оставалось только кричать и отбиваться, пытаясь отпихнуть нависающую сверху зубастую пасть.

Я не стал лезть под китель за браунингом – просто прыгнул вперед и, перехватив штуцер за стволы, ударил. С размаху, как дубиной. И покрытое золотым узором драгоценное ложе «Холланда» разлетелось в щепки, оставляя в моих руках согнутый кусок стали чуть меньше метра длиной. На лешего это подействовало примерно никак – разве что вынудило на мгновение отвлечься от Вольского и повернуть косматую голову в сторону назойливой помехи.

– Эй, ты! – заорал я, занося обломок штуцера. – Лови!

Второй удар не достиг цели: здоровенная туша перемещалась так быстро, что я едва успел увернуться от когтистой лапы. Однако в следующее мгновение леший уже бросился на меня и едва не сбил с ног, навалившись всем весом. Я рухнул на колени, кое-как перехватил искалеченный штуцер второй рукой и засунул прямо поперек пасти. Треугольные зубы скрежетали по металлу, с треском ломались, но пылающие злобой желтые глаза приближались.

Я не обращал внимания ни на крики, ни на рев, ни на смрад, исходивший из самого нутра лешего, ни даже на когти, способные одним движением выпустить мне кишки. Просто упирался изо всех сил, не давая опрокинуть себя на землю. Тощее тело гимназиста, заправленное мощью Таланта, выдавало запредельные для простого смертного показатели, но леший все равно понемногу продавливал. Поднялся, нависая сверху, опустил лапы мне на плечи, продирая китель, и…

– Эй, гимназист! – выдохнул мне в ухо сердитый голос. – А ну-ка посторонись!

Дельвиг просунул ствол винчестера мне между плечом и шеей, воткнул прямо в пасть лешему и нажал на спуск. Раздался грохот, и вовсе стороны полетело столько черной жижи, что я даже зажмурился. И, так и не открывая глаз, почувствовал, как тяжесть на плечах тает. Хватка когтистых лап сначала ослабла, а потом и вовсе исчезла, и поверженное чудовище с едва слышным ворчанием рухнуло на землю.

– Премного благодарен, ваше преподобие. – Я рукавом вытер грязь с лица. – Похоже, мы теперь в расчете.

– Господь милосердный, неужели мы все живы?

Обернувшись, я увидел Вольского. Его благородие профессор так и не поднялся на ноги – ползал на четвереньках и шарил по земле руками, подслеповато щурясь и пытаясь отыскать потерявшееся пенсне.

– Вы убили его? – дрожащим голосом поинтересовался он. – Оно… оно точно мертво?!

– Похоже на то, – буркнул Геловани, лязгая затвором. – Но я бы на месте Антона Сергеевича выстрелил еще разок-другой – на всякий случай.

Глава 8

Сражение закончилось – и мне оставалось только подняться на ноги и хотя бы попытаться привести в порядок одежду… да и себя в целом. И без того видавший виды гимназический китель на этот раз, похоже, все-таки кончился насовсем. Ткань пострадала не так уж сильно, борозды от когтей лешего вполне можно было и заштопать, но черная жижа измазала все от ворота до полы и воняла так, что у меня не возникло ни малейшего желания проверять, можно ли ее отстирать.

Так что я просто стащил с плеч отслужившую свое одежду, скомкал и бросил на распростертую на земле тушу лешего, оставшись в одной рубашке и наплечной кобуре с браунингом. Геловани проследил за мной взглядом, слегка приподнял бровь… но от замечаний все-таки воздержался.

– Вот, возьмите, Владимир, – сказал он, протягивая мне сложенный вчетверо платок. – Вытрите хотя бы лицо… и руки.

Примерно через полминуты белоснежная ткань превратилась в замызганную тряпицу и отправилась вслед за кителем, но теперь я хотя бы мог нормально открыть глаза, отряхнуться, не боясь загадить еще и брюки – и даже кое-как расчесать волосы относительно чистой пятерней.

И стоило мне закончить, как Вольский подскочил, вцепился и снова принялся трясти мою руку – пожалуй, даже посильнее, чем во время знакомства.

– Благодарю, благодарю вас, друг мой! – с жаром выпалил он. – Если бы не вы… Но какая отвага – броситься на это чудовище, можно сказать, безоружным… Еще немного – и я бы остался без головы!

– У вас отличная мускулатура. – Геловани изобразил усмешку, но его глаза смотрели как и раньше, серьезно и внимательно. – Немногие даже из Владеющих способны потягаться силой с лешим.

– Будем считать, что мне просто повезло, судари, – отмахнулся я. – На вашем месте я бы сейчас скорее интересовался, откуда эта образина вылезла. Ведь вся усадьба оцеплена солдатами.

– Посты стоят только на дорогах. – Геловани пожал плечами. – И поглядите на лес вокруг – даже если где-то там и ходят патрули, в таком тумане запросто пролезла бы хоть сотня леших.

– Наши люди умеют нести службу, ваше сиятельство. И к северу отсюда дежурит еще один капеллан. – Дельвиг недовольно сдвинул брови. – Владимир прав – леший не смог бы пробраться снаружи. Вероятно…

– Прорыв, – догадался я. – Где-то здесь для нашего покойного друга открылась дверца.

– И лучше бы отыскать ее раньше, чем здесь появятся еще… друзья. – Дельвиг перехватил винчестер одной рукой и полез в карман плаща за патронами. – Предлагаю еще немного прогуляться, судари.

– Не имею никаких возражений, – отозвался Геловани. – Да и туман как будто рассеивается.

Действительно: стоило нам прикончить лешего – и вокруг, как назло, стало куда яснее. То ли ветер наконец прогнал спустившееся к земле облако, то ли день уже полностью вступил в свои права и солнце принялось греть так, что понемногу высушивало всякую сырость. Белесые влажные клочья расползались буквально на глазах, освобождая деревья, дорогу, усадьбу за ней – а потом и церковь примерно в полутора сотнях шагов за спинами Дельвига и Геловани.

Туман исчезал, сквозь свежую зелень крон стремительно пробивались солнечные лучи, отбрасывая тени… И часть этих теней двигалась.

– Господь милосердный, что это? – простонал Вольский. – Неужели опять?..

Я насчитал с пяток упырей, но за деревьями их могло быть и вдвое, и втрое больше. Видимо, Прорыв не ограничился одним лешим, а после основного «залпа» переключился на продукцию попроще – и принялся выплевывать зубастых обжор с промежутком примерно в полминуты… или даже чаще – судя по тому, сколько их успело собраться там, где мы не так давно прошли.

Где-то вдалеке загрохотали выстрелы – солдаты тоже разглядели упырей и принялись понемногу зачищать Парголовскую мызу. И нам оставалось только присоединиться.

– Такая охота мне определенно нравится больше. – Геловани поднял карабин и прищурил один глаз. – Вот тот, у березы, – мой.

Я не стал даже доставать браунинг, его сиятельство с Дельвигом прекрасно справлялись и без меня. Не прошло и пары минут, как они расстреляли чуть ли не все патроны, завалив низину около церкви зубастыми тушами. Отличился даже Вольский: лично уложил последнего уцелевшего упыря, с неожиданной ловкостью снеся тому голову с целых десяти шагов.

– Кажется, все. – Дельвиг дернул скобу, выбрасывая из винчестера последнюю гильзу. – Теперь смотрите по сторонам, судари. Прорыв должен быть где-то здесь.

Если моя теория с гамма-излучением верна, то прореха в бытие наверняка фонит куда сильнее и покойного лешего, и уж тем более упырей – а значит, внутренний «компас» Дельвига рано или поздно должен ее отыскать. Впрочем, даже если никакой радиации не было и в помине, из Прорыва буквально хлестала магическая энергия – и как раз ее-то я умел чувствовать не хуже бравого георгиевского капеллана…

Раньше умел. Сейчас способности понемногу возвращались, но им приходилось помогать самым обычным зрением. Оно вполне могло заметить рябь в воздухе куда раньше, чем сработает чуйка.

Но пока лес вокруг выглядел совершенно обыденно.

– Где-то рядом… – Дельвиг на мгновение прикрыл глаза. – Довольно большой, странно, что мы до сих пор его не видим.

Ничего. Самые обычные деревья, самая обычная дорога и усадьба вдалеке. Мертвые упыри – тоже самые обычные… насколько это вообще возможно. Высокий шпиль с крестом, храм, ограда, калитка, через которую мы прошли четверть часа назад, а прямо под ними…

– Что это?

Я вытянул руку, указывая на… Нет, дверью это определенно не было, да и зданием, пожалуй, тоже. Крохотная металлическая арка с заломом посередине, украшенная наполовину обвалившимся орнаментом, и прямо под ней – темный прямоугольный проем примерно в человеческий рост. Раньше здесь, видимо, бывали куда чаще, но теперь узенькая тропинка к проему почти целиком заросла кустами и молодыми деревцами. Рука человека когда-то превратила склон под церковной оградой в почти отвесную стену, а потом еще и добавила сверху каменные плиты и железо, но природа неумолимо брала свое, и странная конструкция понемногу уходила в землю. Покрывалась мхом, ржавела…

Стой я на десять шагов левее – и вовсе бы ничего не заметил.

– Ах, это… Если мне не изменяет память, перед нами могила Адольфа Полье. – Вольский шагнул вперед и слегка прищурился. – Француза… Второго мужа графини Варвары Петровны Шуваловой, вдовы Павла Андреевича – отца нынешнего хозяина Парголовской мызы. Склеп и церковь построил по заказу ее сиятельства…

– Прошу за мной, судари. – Я ускорил шаг. – Заглянем в гости к господину Полье. Там ведь открыто?

– Вероятно, – пробормотал Вольский. – То есть сама усыпальница, конечно же, замурована, но…

– Вот и отлично.

Я пока еще ничего не чувствовал – сработала интуиция. Но чем ближе мы подходили к заросшей зеленым мхом арке, тем сильнее вибрировал эфир. И когда Дельвиг зажег на ладони свой волшебный огонек, освещая темное и холодное нутро склепа, я понял, что все-таки не ошибся.

Воздух у дальней стены рябил и как будто даже переливался едва заметной радужкой.

– Вот он. – Я едва успел поймать за локоть бестолково шагнувшего вперед Вольского. – Осторожнее, Петр Николаевич. – Прорыв может быть опасен.

Интересно, кто-нибудь вообще пробовал туда забраться и хоть одним глазком глянуть на ту сторону?..

– Браво, браво. – Геловани зажал карабин под мышкой и несколько раз хлопнул в ладоши. – Должен признать, Антон Сергеевич, ваш протеже сумел меня удивить – и уже не раз… Скажите, Владимир, вы не думали о карьере в сыске?

– Давайте поговорим об этом позже, ваше сиятельство, – буркнул Дельвиг, протягивая мне винчестер. – Я закрою Прорыв. А вы, судари, – поглядите, чтобы никто оттуда не вылез.

Не прошло и полминуты, как неровные края начали стягиваться – дыра в бытии зарастала буквально на глазах. Дельвиг орудовал невидимой иглой так ловко и быстро, что Вольский, похоже, потерял дар речи от восхищения – просто стоял и пялился с открытым ртом, не издавая ни звука. Сам я тоже засмотрелся, хоть уже и видел работу георгиевского капеллана.

А вот для Геловани подобное, судя по всему, было делом совершенно обыденным.

– Должен принести свои извинения, Владимир, – негромко произнес он. – Признаться, я и подумать не мог, что вы так нам поможете. Сам бы я, пожалуй, и вовсе не догадался бы искать здесь. Удивительно, как Прорыв возник именно в таком…

– Напротив – ничего удивительного! – встрял Вольский. – Если память мне не изменяет, подобное… подобные явления нередко появляются на кладбищах. А склеп, если разобраться, – почти то же самое. Место, где сильна власть того, что противно всему сущему, – и потому особенно пригодное для любого темного колдовства и…

– Разве не вы полчаса назад говорили, что все это не более чем суеверия? – Геловани усмехнулся и покачал головой. – Разве скандинавские проклятья отличаются от таких вот… баек? Мракобесие – удел недалеких умов, Петр Николаевич.