– Не знаю. Но он ведет себя так, будто окончательно свихнулся. Он должен был автоматически отправить «Заре Норфолка» ее курс, отведя на безопасное место стоянки подальше от острова дожидаться своей очереди на разгрузку. Вместо этого он приказал ей зайти в гавань. Это не было предусмотрено утвержденным графиком движения.

– Приказал? Он ведь всего лишь машинка, не так ли? Передаточное звено?

– «Фокалор» вооружен мощнейшим комплексом алгоритмов, он сам следит за судами и работает в автоматическом режиме.

– Так отмените приказ!

– Не получится, – мистер Беллигейл отстучал пальцами по столу колючее неприятное арпеджио, – «Фокалор» также заведует всеми аппаратами Попова, при помощи которых мы связываемся с кораблями. Но по какой-то причине он отключил связь, будто принял обет молчания. Мы не можем связаться с кораблями.

– Машина решила немного пошалить, а?

Оставшись без ответа, улыбка Герти быстро растаяла.

– То же самое происходит и с прочими кораблями. «Фокалор» связывается с ними и заставляет передвигаться самым непредсказуемым образом. Как будто играет в крикет, используя для этого корабли возле острова.

Герти перехотелось улыбаться.

– Н-да… – протянул он, не зная, что сказать.

– Благодарение богу, сейчас светло, кораблям удается держаться подальше друг от друга и избегать аварийных ситуаций, но что станет через два-три часа, если не удастся образумить машину?.. В кромешной темноте, лишившись управления, мы рискуем пустить ко дну больше кораблей, чем в битве при Абукире^[10]!

– Ужасно, – совершенно искренне согласился Герти. – Уже не говоря о том, что подобное происшествие нарушит портовый график…

– Сейчас нас должен заботить не график, – произнес мистер Беллигейл неприятным тоном, вновь делаясь прежним – решительным и собранным. – Полагаю, есть проблемы и посерьезней. Я уже сказал вам, что «Заря Норфолка», нарушив все планы, вошла в гавань и расположилась на стоянку. Она стоит в нескольких милях от берега.

– Счет за простой будет просто огромный. Но если дело в ее грузе…

– Да, полковник, дело именно в ее грузе. Дело в том, что «Заря Норфолка» перевозит восемь тысяч галлонов жидкого аммиака.

– О Господи! – вырвалось у Герти.

– Да, – согласился мистер Беллигейл, – весьма неприятный груз, и в опасной близости от города. «Фокалор» выбрал весьма неудачный момент, чтоб подтвердить вашу точку зрения.

– Значит, вы признаете, что машина сбоит? – Герти едва сдержал торжествующую улыбку.

– Ничего другого мне не остается. Ваша интуиция еще раз проявила себя должным образом, полковник. Судя по всему, в машине и в самом деле возникли какие-то неполадки. Но, если не возражаете, поздравления отложим до лучшего времени. Сейчас меня заботит только то, как восстановить контроль над акваторией острова, раз уж «Фокалор» объявил забастовку.

– Используйте обычные средства, – пожал плечами Герти. – Если вы лишились аппаратов Попова, используйте маяк. Уверен, если подать сигнал, моряки с «Зари Норфолка» разберутся, что к чему. Пусть держатся на рейде, пока мы не восстановим связь и…

Глаза мистера Беллигейла неприятно потемнели.

– Я бы так и сделал в обычной ситуации. Однако не могу. Все портовое оборудование тоже подключено к общей машинной сети. Это целостная система управления, которая подчинена «Лихтбрингту». И сейчас вся она оказалась намертво заблокирована.

У Герти отчего-то пропало желание улыбаться. Интересно, как пахнет аммиак?.. Этого он не знал, но поймал себя на том, что стал делать куда более короткие и осторожные вдохи. И что впервые испытывает облегчение от того, что в кабинете второго заместителя нет окон.

– Что за ерунда! В конце концов, это всего лишь машина. Почему бы вам просто не обесточить ее?

– Уже пытались, – отрывисто сказал мистер Беллигейл. – Кажется, это системный сбой. Переключатели, переводящие аппаратуру в ручной режим, вышли из строя. Автоматические двери заблокированы. У технического персонала даже нет доступа к оборудованию.

– То есть «Фокалор» взбунтовался?

– Инструменты не бунтуют, полковник, – отчеканил мистер Беллигейл. – Речь идет о кратковременном техническом сбое. Техники Канцелярии уже ищут способ вернуть нам управление.

– А что, если попросту перерезать кабель, который питает «Фокалора»?

– Невозможно. У каждого блока множество резервных линий питания. На случай серьезных повреждений всей сети. «Лихтбрингт» строился со значительным запасом прочности, он способен выдержать выход из строя большей части своих узлов, но при этом продолжить работу.

– Но ведь в его конструкции есть выключатель? – на всякий случай уточнил Герти.

И испытал безмерное облегчение, отразившееся румянцем на щеках, когда мистер Беллигейл кивнул:

– Есть. У любого прибора есть выключатель.

– Тогда, быть может, пришло время его повернуть?

Герти машинально оглянулся, окидывая взглядом кабинет мистера Беллигейла. «Где бы ни был расположен этот выключатель, – подумалось ему, – кому-то пришлось немало постараться, чтобы замаскировать его в спартански обставленном кабинете второго заместителя. Может, скрытая панель в стене?..»

Ему не понравилось то молчание, с которым мистер Беллигейл рассматривал свои ухоженные ногти. Мистер Беллигейл ему тоже не нравился, но его молчание почему-то не нравилось еще больше. А если начистоту, то попросту пугало.

– Здесь мы столкнемся с небольшой проблемой, полковник.

– В чем дело?

– То, что вы называете выключателем, находится в центре управления «Лихтбрингта». Он расположен на большой глубине в тоннелях под Канцелярией. Кроме того, он надежно защищен и экранирован от любого постороннего вмешательства.

– О Господи! Только не говорите, что у вас нет туда доступа!

– Есть, – спокойно сказал мистер Беллигейл. – По счастью, я являюсь одним из трех человек в Канцелярии, у которых есть личный код доступа, позволяющий туда попасть.

– Не пора ли в таком случае им воспользоваться?

– Иного выхода у нас не остается. Я немедленно созову аварийную команду и отправлюсь туда в сопровождении техников. Необходимо остановить машину прежде, чем она сможет всерьез навредить городу.

– Кажется, вы не испытываете удовольствия от этой мысли?

– Совершенно не испытываю, полковник. Дело вот в чем: отключить машину, подобную «Лихтбрингту», – не то же самое, что потушить газовый рожок на кухне. Это сложнейший аппарат, который все еще продолжает функционировать, хоть и со сбоями. Вам, часом, никогда не приходило в голову отключить идущий полным ходом локомобиль, лишив его управления и превратив в неуправляемый снаряд? «Лихтбрингт» так глубоко внедрен во многие службы города и его процессы, что сделался их неотъемлемой частью. Никто не может предсказать, какой ущерб получит Новый Бангор, если мы повернем, как вы выразились, выключатель.

– За все время вы ни разу не останавливали машину? – недоверчиво спросил Герти.

Мистер Беллигейл развел руками.

– Ни разу. Не было нужды. Поэтому моя задача, как временно исполняющего обязанности главы Канцелярии, предусмотреть все возможные риски и осложнения.

– Исполняющий обязанности? А разве мистер Шарпер…

– Мистер Шарпер в данный момент отсутствует на острове.

Герти уставился на второго заместителя в немом удивлении.

– Но разве… Я думал…

– Что такое, полковник?

– Я полагал, что за последние два месяца в порт не заходило ни одно пассажирское судно. А дирижабль стоит на ремонте. Как мистеру Шарперу удалось покинуть остров?..

Он немедленно пожалел об этом вопросе. Несмотря на то, что пламя в глазах мистера Беллигейла было бесцветным и невыразительным, обжигало оно не хуже настоящего.

– Это не самый насущный вопрос сейчас, полковник. Предлагаю вернуться к нему после того, как мы найдем способ обуздать капризничающую машину.

– Да, конечно, – пробормотал Герти. – Вы правы, нельзя терять времени. Так значит, никто точно не знает, как отключить машину?

– Этого я не говорил. Я лишь сказал, что машину никогда прежде не отключали. И едва ли на острове найдется человек, который сможет утверждать, с чем мы столкнемся, отключив «Лихтбрингт».

– Но ведь есть чертежи, схемы… – растерянно произнес Герти.

– Этого мало, как мало медицинского атласа для того, чтоб провести сложную хирургическую операцию, полковник. Это всего лишь схемы. Нам нужен человек, который доподлинно разбирается в механической и логической начинке.

– А техники? У Канцелярии же есть собственный технический штат!

– Боюсь, в данном случае от них будет мало толку.

– Разве разбираться в устройстве машины не их обязанность?

– Они всего лишь инженеры и обслуживающий персонал. Превосходно разбираются в магистралях высокого давления, тяговых передачах, практической механике, протоколах связи, гальванике… Но никто из них даже близко не представляет, как устроен «Лихтбрингт». Я имею в виду его истинное устройство.

– А… а вы? Я слышал, вы принимали участие в постройке машины.

Мистер Беллигейл вздохнул.

– Рабочий, который всю жизнь подает камни, не становится от этого архитектором. Я и в самом деле принимал участие в разработке и монтаже отдельных узлов «Лихтбрингта» и даже могу похвастаться тем, что знаком со многими его принципами и алгоритмами. Но не более того. Боюсь, в мире есть лишь один человек, который в полной мере понимает, что такое «Лихтбрингт».

– Кто это?

– Профессор Карл Готфрид Нейман.

– Кажется, я уже слышал это имя…

– Вероятно. Его математический гений и создал эту машину.

– Тогда вызовите его немедля! – воскликнул Герти, нервно сжимая пальцы. – Этого вашего профессора Неймана! Отправьте за ним клерков на автомобиле, пусть вытащат его из кровати и доставят сюда! Черт возьми, эта свихнувшаяся машина может причинить городу множество бед, если не приструнить ее!

Мистер Беллигейл поднял на Герти свои бесцветные и невыразительные глаза, от взгляда которых ему впервые не захотелось чем-нибудь прикрыться. Возможно, оттого, что в этот раз в них не было ничего зловещего. Одна лишь опустошенность.

– Вы не понимаете, полковник. Профессор Нейман никак не может быть доставлен в Канцелярию, даже если я подниму на ноги всех своих крыс.

– Но отчего, черт подери?

– Оттого, что никто не знает, где его искать. Профессор Карл Готфрид Нейман пропал без вести полгода назад.

* * *

Подземелья Канцелярии мгновенно оправдали все худшие предположения Герти.

Как ему и представлялось, в них оказалось темно, сыро и в высшей степени неуютно. Настолько, что временами он не без ностальгии вспоминал свой собственный кабинет, теперь уже казавшийся проникнутым комфортом и по-своему приятным.

Это было даже не подземелье, а целая разветвленная сеть тоннелей, тянущихся, судя по всему, на много миль под городом.

«Крысиные норы, – подумал Герти с отвращением, вжимая голову в плечи. – Тесные, вонючие и темные норы. Теперь ясно, отчего Новый Бангор порой выглядит столь зловеще. Все его недра изгрызены, как кусок забытого в кладовке сыра…»

Справедливости ради, стоило отметить, что тоннели не были столь узки, как представлялось Герти поначалу. Их диаметр был достаточно широк для того, чтоб он и мистер Беллигейл могли свободно идти плечом к плечу, а сопровождающие их техники, двигающиеся впереди, – нести многочисленные баулы и саквояжи с оборудованием. Лампы здесь были редки, да и те, что горели, имели привычку часто мигать или даже тухнуть, погружая тоннели в непроглядный мрак, от которого у Герти стыли пятки. По счастью, у всех имелись с собой гальванические фонарики, помогавшие разгонять темноту.

Кроме того, тут царил отвратительный запах, характерный для всех помещений, расположенных ниже уровня земли. Пахло затхлым, кислым и гнилым, как обычно пахнет в погребе, давно заброшенном хозяевами, где все содержимое успело прогнить и прорасти.