Сергей Савинов: Русская война. 1854. Книга 5

© Антон Емельянов, Сергей Савинов, 2024

Глава 1

Через неделю после ночи высадки

– Как вы, Владимир Алексеевич? – я заглянул в палату к Корнилову, едва только адмирал пошел на поправку.

– Такое чувство, что меня несколько раз проткнули, – признался больной.

– А вас и проткнули, только не шпагой, а осколками, – заметил я. – Мы все считаем вас героем, но… Я собрал офицеров флота, и мы единогласно решили, что с этого момента капитаны и адмиралы лишаются права стоять во время боя на открытой палубе. А то погибли бы вы, тьфу-тьфу, в самом начале сражения, и, думаете, никто бы не растерялся? Да в ближайшие минуты после такого даже с самыми лучшими командирами на любом флоте царил бы хаос!

– И какое решение вы видите? Спрятаться в каюте и воевать по картам? Увы, Григорий Дмитриевич, так это не работает. Не видишь поле боя, принимаешь решения с задержкой, и все… Вражеский храбрец на мостике отправит вас на дно.

– Ну, не обязательно сразу прибегать к крайностям. Мое предложение – защищенная рубка. У того же «Парижа» или любого его бронированного собрата центр тяжести сидит довольно низко. Так что можно построить на палубе что-то высокое, с броней и обзором. И без всякого риска вы будете видеть поле боя даже лучше, чем любой ваш обычный враг!

– Эм… – Корнилов на мгновение задумался, а потом только рукой махнул. – Вот умеете вы, Григорий Дмитриевич, удивить. И хочется спорить по привычке, но понимаешь, что есть в вашей задумке смысл. А главное, вы же свои слова всегда быстро в жизнь превращаете. Так ведь?

– Так, – кивнул я. – «Париж» настолько обгорел, что от него один скелет остался. Так вот мы этот скелет металлом усиливаем и наращиваем – благо сталь из Константинополя готовы везти в любом количестве.

– Вы что же, туркам своим печи новые поставили?

– Нет, конечно, – я покачал головой. – Но новый металл нам нужен не в таком большом количестве, эту малость и тут можно переплавить. А вот для брони обычная мягкая сталь даже и получше будет, мы ее в несколько слоев стелим, и хорошо получается.

– «В несколько» – это сколько? – Корнилов как будто что-то заподозрил.

– Лист – 5 сантиметров, такие ставим по верху бортов в два слоя, а внизу, чтобы и защититься получше, и остойчивость судна заложить уже…

– Сколько?

– До четырех, если брать ниже ватерлинии, – признался я. – Хотели больше, вот только наши паровые машины и такой корабль тянут с трудом, 7 узлов по ветру, не больше. Но мои инженеры уже думают над чем-то помощнее, а для обороны проливов и этого должно хватить. Теперь пусть хоть месяц стреляют без остановки – хрен пробьют!

– Даже четыре листа по пять сантиметров – все равно мощь^[1]! Это же сталь! Невероятно, конечно, с какой скоростью наука несется вперед, – Корнилов поморщился, его раны еще давали о себе знать. И я тут же вспомнил, что собравший адмирала заново Пирогов просил не задерживаться больше десяти минут.

– Я, наверно, пойду.

– Стойте! – остановил меня Корнилов. И как остановил! Резко, сильно, будто снова оказался на мостике своего флагмана.

– Что?

– Вы так и не рассказали главное! Что союзники? Что турки? Как вы держитесь уже неделю? И… – тут он замялся. – Есть ли новости с большой земли?

– Как держимся? – в памяти прокрутились все последние события. – В ту же ночь в море вышли пароходы Бутакова, расставляя новые мины. С «Чибисов» и «Адмирала Лазарева» тоже ставили, уже на дальних подступах. Думали задержать врага хотя бы немного, но… Он больше и не пошел по морю, переключив все усилия на поддержку высаженных ранее частей. Свозят им пушки, ядра, новые полки прибывают из самых разных уголков мира каждый день.

– Значит, сдержали их на море.

– Вы сдержали! Честно, я не верил, что это возможно, но…

– Моряки молодцы. Сколько пожаров потушили, как стреляли – без этой самоотверженности ничего бы не вышло.

– И каждый из них получит знак воинской доблести, и больше никогда ни они сами, ни их семьи не будут считаться обычными мужиками. Великий князь пообещал от имени Романовых.

– Если так, то получат, – кивнул Корнилов. – Даже если Михаила потом и прибьют дома, такое слово нужно держать. А что на суше?

– Турки пока заняты своими делами, так что с той стороны оставили только казачьи разъезды, всех собрали на западе и… Держимся, – тут я поморщился. – В первый день было много потерь. И у врага, и у нас. Каждый пытался переть вперед. Горчаков, Липранди и Хрущев надеялись сбросить союзников в море, а те – расширить плацдарм. Но ни у кого не вышло. Вы не видели, но там сейчас все побережье – это сплошные линии укреплений. Возьмешь одну, сразу утыкаешься в следующую. Даже если заливать их огнем из пушек, то рано или поздно выходишь из зоны прикрытия своей артиллерии, и уже враг начинает выкашивать штурмовые группы.

Я не мог рассказать Корнилову, но именно так я и представлял сражения Первой Мировой: бесконечные окопы, позиционная оборона, когда даже удачные атаки чаще всего заканчиваются лишь большими потерями. И какое тут могло быть решение? Создавать механизированные группы прорыва, как у Брусилова или уже во Второй Мировой? Так подобную задачу с нашим техническим уровнем пока не потянуть. Мы, конечно, стараемся расширить отряды броневиков Руднева, но дело это не быстрое… И тут я вспомнил еще одно решение, подревнее.

Его в свое время придумали французы, когда пытались взломать немецкую оборону. Как говорил Огюст Дюбай, «окте и маинтё» или, как потом повторили англичане, «байт энд холд». Суть простая… Ведь в чем основная опасность эшелонированной обороны? Ты пробиваешь ее первый слой, идешь дальше, вязнешь, а потом вражеские контратаки стачивают атакующие силы, которые даже нормально закрепиться не могут. И вот генерал, который прошел еще через франко-прусский позор, предложил: а что, если мы захватываем первую линию укреплений и… не идем дальше? Наоборот, закрепляемся и ждем тех самых контратак. Французы попробовали, и немцы, у которых в уставах было прописано сразу же пытаться отбить захваченные участки, начали нести нетипично высокие потери.

– В общем, мы решили немного схитрить, – я принялся рассказывать, как мы переработали под себя тактику из будущего. – Собираем артиллерийский кулак, прорываем позиции союзников, а потом роем окопы и ждем. Они сначала ждут продолжения, что дает немного времени закрепиться. Потом идут в контратаки, и тут уже мы собираем свою жатву. Потом еще кусок фронта, недалеко, рядом. Не чтобы продвинуться, а чтобы лучше расстреливать новые контратаки.

– И враг ничего не понял?

– За эту неделю мы взяли у них совсем небольшой плацдарм, и да, они словно не замечают ничего другого. Каждый день теряют под тысячу солдат, а мы просто ждем. Вот только… Что-то мне подсказывает, что тот командир, который вел их в атаку в прошлый раз, уже попробовал бы разрубить этот узел.

– Снова ядовитые газы? – поморщился Корнилов.

– Пока их нет, но атака возможна. Так что готовимся: разрабатываем специальные маски с фильтрами и запасом воздуха для дыхания. Мы давно пытались сделать что-то подобное для полетов на большой высоте, и вот пришло время использовать наработки хоть в каком-то виде.

– А сами мы так можем? Ядами?

– Можем, – кивнул я. – Но при обычном распылении все будет сильно зависеть от ветра, так что я больше склоняюсь к тому, чтобы использовать начиненные ядом бомбы с дирижабля. Тут тоже работаем.

– Сложно создать такой газ?

– Обычный хлор – не сложно. Но нам нужно соединение, которое в идеале убьет врага и максимально быстро распадется, чтобы не пострадали свои же. Так что работаем! Если мы и дойдем до такого оружия, то в отличие от врага сделаем все, чтобы свои не пострадали из-за случайности!

– Мне кажется, ты считаешь Кокрейна чудовищем, раз он приказал использовать такое оружие, – Корнилов внимательно посмотрел на меня. – Так вот не позволь своим чувствам помешать тебе оценить истинную сущность и опасность этого человека. Да, ему плевать на обычных людей, для него это просто инструменты, чтобы добиться главного – победы. Любой ценой! Но в то же время он и себя не щадит. Если ты не знал, то это он повел «Британию» на абордаж. Старик, а стоял почти за самой первой линией и кричал, кому куда идти. И если бы не случайная пуля, то кто знает, смогли бы мы продержаться так долго.

– Его убили?

– Не думаю. Его сразу же оттащили назад, так что, скорее всего, рана. А вот сможет он встать на ноги и вернуться в строй или же нет, зависит уже от английских врачей.

* * *

– Как вы? – Чарльз Вуд поприветствовал заглянувшего к нему Томаса.

Адмирал щеголял шелковой черной повязкой на правом глазу, и лорд невольно подумал, что тот еще больше стал похож на Кутузова. Вот только что-то прошлое сражение привело его совсем не в Париж. Или это пока Бородино, и нужно лишь подождать?

– Спасибо, мой лорд, – адмирал поклонился, хотя это и далось ему непросто. – Чертова старость. Какой-то осколок выбил глаз. Всего лишь глаз, но этого хватило, чтобы я целую неделю провалялся без возможности подняться. И врачи говорят, что еще месяц мне не стоит ходить.

– Вот и не ходите.

– Но осада… Я слышал, мы застряли. Каждый день в атаках, но никакого результата. Дайте мне флот, и на этот раз мы проломим русскую оборону.

– Четыре корабля преградили фарватер. Наши корабли, Томас! А еще русские снова поставили свои проклятые мины. Так сколько еще кораблей Ройял Флит нам нужно будет потопить, чтобы прорвать их оборону? И это только в Дарданеллах. Дальше Босфор…

– Босфор ничего не стоит, с юга он беззащитен.

– За ним Черное море, – Вуд продолжал. – И главные русские армии. Вы знаете, что тут их стоит тысяч двадцать, а на Дунае – в десять раз больше. Мы пока продолжаем войну, но, я скажу вам по секрету, делаем это только чтобы было проще договориться о мире. Благо новый русский царь еще не осознает всей ситуации и готов слушать то, что говорят ему правильные люди.

– А султан?

– Он, как узнал о переписке Аали-паши с нами, так повесил его в тот же день.

– И готов сменить сторону?

– Нет, но он усиленно делает вид, что продолжает бороться с заговором, и в ближайшие месяцы не двинет в бой даже ополчение.

– Понятно, ждет, чем все закончится.

– Ждет после того сражения, когда вы не смогли, как обещали, продавить оборону русских! – поправил адмирала Вуд.

– И что мы будем делать?

– Я – завтракать, вы – лечиться, солдаты – сражаться. Каждый займется тем, что должен. И будем ждать вестей с севера… Ну, а не повезет, попробуем еще раз. Вы вовремя приказали подобрать тот русский самолет, что сбил ваш газовый брандер. Наши инженеры уже нашли там немало интересного, так что, возможно, мы еще получим оружие, которое перевернет исход этой войны.

– Новое оружие? – глаза Кокрейна блеснули.

* * *

Пожелав Корнилову выздоровления, я прошелся по остальным раненым. Как же много их было. Пилоты, солдаты, артиллеристы – всем досталось в последнем сражении, да и сейчас, несмотря на все хитрые стратегии, нет-нет, и кто-то отправлялся в лазарет или на тот свет.

– Григорий Дмитриевич, – на выходе меня встретили Анна Алексеевна с Михаилом.

Девушка дерзко блеснула глазами, а вот великий князь смутился. Мы с ними так ни разу и не поговорили на тему отношений и чувств, но сейчас я неожиданно осознал, что и говорить тут нечего. Возможно, раньше между мной и Анной была какая-то искра, но сейчас… Я ведь теперь невольно сравнивал любую девушку с Юлией, и пока это сравнение было точно не пользу живых.