Тем временем толпа пришла в движение, голоса стали громче, когда вслед за Директором из дверей Школы показалась вереница преподавателей. Они вставали на выложенные камнями площадки, что немедленно вспыхивали назначенным им цветом. Нежно-зеленым переливались плиты там, где стоял маг природы, ярко-рыжими под башмачками ведьмы огня, а потом… Небесно-голубой, ярко-синий, золотой, серебряный, даже нежно-лиловый у волшебницы снов… Огни стремительно загорались один за другим, пока не слились в белый цвет единства магии. И только одна площадка оказалась не занятой, а ее тусклые обычные плиты не светились ни желтыми переливами кого-нибудь из повелителей птиц, ни цветом любой из стихий. И Эль вообще не заметила бы ее, поскольку та находилась в самом конце из этой радостной вереницы, но Роза, видимо, отчаянно желая привлечь внимание Альбера, ткнула пальчиком в пустоту.

– А что там? – спросила она, щурясь от слишком яркого света, который теперь заливал всю площадку.

Эль видела, как растерянно мазнул взглядом явно думавший о чем-то своем Альбер. А потому от нее не укрылось, как резко напряглась его челюсть, стоило ему понять, куда указывала Роза. Он долго смотрел в темневший на фоне общей феерии света провал, прежде чем все же отвернулся и, стараясь казаться по-прежнему беззаботным, проговорил:

– Это место мастера иллюзий. Но, боюсь, последние несколько лет профессор Сапата избегает посещения всех торжественных мероприятий.

– Отчего же? – Глаза Розы были широко раскрыты и смотрели с таким искренним любопытством, что Альбер, который явно не очень хотел продолжать разговор, сдался.

– Мастерство иллюзий не самая обласканная наука. Это магия обмана и введения в заблуждение, к которой относятся с предсказуемым недоверием. Мало кто помнит, почему она вообще появилась, но так уж издавна повелось, что почему-то все страшилки и пугающие легенды связывали именно с волшебниками иллюзий. Именно они в сказках создают коварные мороки, что заводят путников в какие-нибудь чащобы или болота. Эти же маги готовят специальные зелья, способные погрузить человека в такие галлюцинации, что он не найдет из них выхода даже при помощи волшебников сна.

– Какие-то чудовища! – передернула плечиками Роза, а Эль снова посмотрела на пустовавшее место – черное, непроглядное.

– Такими их сделали люди. Человек всегда боится того, чего не понимает.

Альбер нехорошо усмехнулся, обнажив острые клыки, которые даже в сумраке ночи выглядели очень опасно. И Эль вдруг подумала, что уж кто-кто, а Волки знали об этом не понаслышке. О них всегда ходили сотни легенд, которые вряд ли хоть в половине случаев были правдивы.

– К сожалению, за своим страхом люди забыли, что маги иллюзии в первую очередь врачеватели душ и разбитых сердец. Во Всеобщую Войну они спасли многих, кого обуял ужас и кто не мог вернуться к обычной жизни. Однако такая власть над умами, конечно, напугала всех еще больше. Так что волшебников заклеймили, и те начали сначала скрываться, а потом и вовсе исчезли из нашего мира. И это одна из причин, почему профессор Сапата предпочитает не появляться на таких мероприятиях. Во-первых, чтобы не плодить сплетен. А во-вторых, больше незачем. Последний его ученик вышел из этих стен полвека назад.

– Почему тогда просто не уволить его? – В голосе Розы послышались знакомые капризные нотки, на что Альбер раздосадованно покачал головой.

– Срубить дерево легко, а вот вырастить сложно.

Эль неожиданно пришла в голову странная мысль.

– Черный Колдун, – проговорила она, когда их очередь наконец-то двинулась в сторону моста. – Говорят, он окружил себя страшными видениями, от которых нет спасения. Что любой, кто попробует пробраться в его Железный лес сходит с ума. Значит ли, что он…

Она прервалась, когда почувствовала на себе взгляд. И это был не Альбер или Роза, которые с любопытством ждали продолжения ее фразы. Нет, кто-то другой смотрел внимательно и словно чего-то ждал. Эль поджала губы и замолчала. Не стоит… Ох, не стоит поднимать эту тему так близко к границе. Видимо, это же понял и Альбер, который демонстративно откашлялся и небрежно пожал плечами.

– Да. О нем говорят разное, – ровным голосом заключил он, а потом вдруг махнул рукой. – Думаю, нам надо поспешить. Церемония инициации вот-вот начнется.

Альбер ловко пропустил вперед Розу, которая тут же забыла обо всех колдунах и прочих странных личностях, и чуть притормозил, дожидаясь Эль.

– У магии нет цвета, госпожа Страда, – прошептал он. – Только у наших намерений.

И Волк явно хотел сказать что-то еще, но его прервал недвусмысленный оклик.

– Робредо, не надо.

Эль так быстро вскинула голову, что реальность перед глазами на мгновение смазалась. Однако взгляд, который она успела поймать, был тем же самым – выжидающим, собранным. И, похоже, там было что-то еще, потому что Альбер вдруг дернул щекой.

– Пойдемте, а то все пропустим.

И в его наигранно добродушном голосе Эль послышались нотки досады. Знать бы на что…

* * *

Церемония двигалась медленно. Один за другим вспыхивали те или иные площадки, когда к ним присоединялся новый адепт. И их, разумеется, приветствовали бурными аплодисментами, которые становились тем громче, чем больше волшебников проходило инициацию. Эль с легкой улыбкой смотрела, как очередная ведьма, коснувшись огромного каменного гримуара, в котором по легенде хранились знания обо всей известной и давно позабытой магии, спешила к тем, кто отныне и навсегда станет ее семьей. Первое соприкосновение со своей настоящей магической сущностью было тем, что, по словам отца, невозможно забыть. Ибо нет ничего сильнее этих уз. Кроме крови, конечно. А потому Эль не удивилась, когда с гордо поднятой головой последняя из рода Астери отправилась в компанию к будущим артефакторикам – единственное, на что хватило бы ее магии. Роза, как и все из рода Страда, убежала счастливая к виккам, что всегда славились своей природной магией. А Альбер, разумеется, присоединился к тому самому незнакомцу с тревожным взглядом, что уже стоял в окружении неуловимо похожих на него магов-рунистов. На его открытых участках кожи светились нежно-голубым начертанные волшебные символы.

В общем, к тому моменту, как очередь добралась до Эль, она не ждала чего-то особенного. Быть может, в глубине души надеялась, что род отца, принявшего ее как родную дочь, согласится поделиться и магией, или же проснутся какие-нибудь материнские силы. Однако к тому, что случилось, едва она прикоснулась ладонью к гримуару, Эль оказалась совсем не готова. Да и никто, судя по воцарившейся тишине.

На ощупь книга оказалась холодной, почти ледяной, отчего кожу на пальцах немедленно закололо. И Эль, которая инстинктивно попыталась отдернуть руку, вдруг ощутила, как та проваливается сквозь высеченные из камня страницы, испещренные древними символами. А те на миг вспыхнули изумрудными искрами, прежде чем засияли ровным черным свечением.

– Э, кхм, – раздалось рядом растерянное покашливание Директора.

Эль подняла голову и увидела, что тот смотрит на гримуар с таким же, как и она, недоумением. А то постепенно сменилось на сомнение, прежде чем перешло в очевидное беспокойство, когда Директор обвел взглядом всех, кто уже был распределен, и задержался на пустовавшей темной площадке.

– Что ж… кхм-кхм, – снова откашлялся он. – Видимо, ваш профессор опаздывает. Займите, пожалуйста, отведенное место. Прошу вас.

И, к ужасу Эль, его палец указал на ту самую, последнюю свободную площадку в конце вереницы разбившихся на группы людей.

– Это какая-то ошибка, – ошарашенно прошептала она. – Так не может быть!

– Пожалуйста, госпожа Страда. Вам надо занять свое место.

Из голоса Директора исчезли последние нотки растерянности, и Эль ничего не оставалось, как послушно кивнуть. Она медленно отняла руку, которую больше не удерживала на холодных страницах гримуара странная магия, и, провожаемая испуганными взглядами, направилась мимо замерших в оцепенении волшебников. Эль видела, как дернулась навстречу Роза, но ее быстро остановили и что-то шепнули, отчего сестра вздрогнула и невольно попятилась. А потом она почувствовала тот самый взгляд – тяжелый, настороженный. Он следил за ней, пока Эль торопливо шла к своему месту, и исчез лишь в тот момент, когда она переступила границу принявшей ее магии.

Вот уж не повезло так не повезло!

* * *

В просто обставленной комнате, где горели лишь два факела у самого входа, было сумрачно и зябко. Сквозняк забирался сквозь приоткрытое окно, но стоявший перед ним человек, казалось, не замечал ни ночной сырости, ни холода гор, что неизбежно налетал с видневшихся вдали призрачно-голубых снежников^[1]. Он смотрел на них так внимательно, что не обернулся на раздавшийся хлопок двери и последовавшие за этим шаги, которые замерли у него за спиной. Лишь пальцы его правой руки машинально прижались к шершавому рисунку на шее, привычно отследив каждый штрих изображенного на коже узора. Синие линии тускло вспыхнули.

– Неожиданно, – наконец проговорил он и повернулся, встречаясь взглядом с вошедшим. – Что скажешь?

– Скажу, что лишь надеюсь, это не я своей болтовней подтолкнул ее к такому выбору.

– Нет. – Человек снова повернулся к окну и слегка повел головой, словно к чему-то принюхивался. Фредрик Альва редко ошибался в том, что ощущало его звериное нутро, а потому медленно проговорил: – Это кровь. Кровь никогда не врет.

Глава 2

Подобно каждому уважающему себя наследнику, Фредрик никогда не бежал ни от ответственности, ни от обязанностей, ни от последствий, к которым приводили два первых пункта. Он искренне нес возложенное текшей в его жилах кровью бремя, которое никогда не пытался облегчить. Такое просто не приходило ему в голову. А потому, как и все из рода Альва, Фредрик был упрям (иногда до абсурда), патологически честен и, конечно же, нелюдим. Но уж это качество вряд ли могло кого-нибудь удивить в Королевстве Волков. Его народ часто за глаза называли «не от мира сего», что порождало миллион слухов и домыслов, но никто не спешил их развенчивать. Зачем? Ведь порой страх спасал от чужого внимания лучше любых каменных стен. А уж если все думали, что прямо сейчас ты обернешься огромным бешеным Волком…

Фредрик фыркнул своим мыслям и взлохматил темные волосы. Будь все так просто, и умей каждый из жителей королевства становиться зверем лишь по собственной прихоти, то, наверное, всего, что произошло, никогда не случилось бы. Но, увы. Даже в волшебной стране сказки иногда остаются лишь сказками. А потому он до сих пор помнил запах пропитанной кровью соломы, которой было набито тело отца. И плач матери. И молчание сестер. И собственное отчаяние, которое десять лет назад навсегда изменило его жизнь. Да, Волки взрослели рано. Но даже по их меркам Фредрик был слишком юн. Почти непростительно для разорванного на куски мятежами и едва закончившейся войной королевства. А ведь еще оставалась граница.

– О чем думаешь? – раздался за спиной голос Альбера, и Фредрик оглянулся.

– Ни о чем, – покачал он головой.

Но друг, естественно, не поверил. У Робредо вообще была очень дурная привычка слишком хорошо знать, что чувствовал и о чем думал его предводитель, которому он поклялся служить. И хотя это было нормально для менталиста, порой невыносимо раздражало. Так что Фредрик в очередной раз удостоился скептического хмыканья, после чего Альбер почти рухнул в стоявшее неподалеку колченогое кресло, которое натужно скрипнуло под его немаленьким весом.

– И я все равно не понимаю, почему мы приперлись сюда, – проворчал он, проверяя на прочность не менее кривой стол, который словно притащили прямиком из какой-нибудь чащи. Одной из тех, где кривые деревья росли настолько близко друг к другу, что плотно переплетались стволами в попытке урвать хоть капельку лишнего света. Альбер легко пнул витую ножку и продолжил: – Наше время прошло два года назад. Теперь-то какой смысл отбывать повинность в стенах Школы?

– Потому что должны. И потому что, если мои расчеты верны, а я уверен, что это так, то его ребенок тоже сейчас где-то здесь.

– Ты все-таки не оставляешь эту идею.

– И, как видишь, небезосновательно, – хмыкнул Фредрик.

– Эта девчонка. Страда. Думаешь, она та, кого мы ищем?