Проходя мимо спальни, Николай случайно заглянул сквозь щель двери, закрытой неплотно. В первые секунды он не придал этому значения и хотел было пройти мимо, как вздрогнул и вернулся к двери. Распахнув ее, он увидел, что родители Александры лежат в неестественной позе. Без раздумий Николай подбежал к ним и начал прощупывать пульс – его не было, тело отца уже успело остыть. Капитан медленно выдохнул. «Теперь Ты еще и их забрал», – про себя подумал он и захлопнул дверь в комнату. Стоя возле нее, он понимал и не осуждал мать и отца Александры – возможно, он бы и сам так поступил. «Сейчас нужно вызвать группу медиков», – подумал Николай, сел возле телефона в коридоре, достал сигарету и сделал нужный звонок. Спустя десять минут он впустил милиционера, молча указал на комнату, где лежали родители Саши, и удалился из квартиры.

Жена Валеры Людмила вернулась из морга. Она, словно ветер, влетела в коридор, не захлопнув за собой дверь, села за телефон и дрожащими пальцами стала крутить его диск. Люда хотела поскорее рассказать подруге о случившемся, она надеялась на то, что та поддержит ее в этой тяжелой ситуации и, как всегда, даст нужный совет, но та, как назло, не поднимала трубку. От нервов Людмила грызла ногти, мысли в ее голове путались, она позвонила еще два раза, но в ответ слышались только гудки. Трясущимися руками Людмила положила трубку. Почти не дыша, женщина молча сидела в темном коридоре, держа руку на телефоне, и из ее глаз медленно текли слезы. Ей было страшно от мысли о том, что ее мужа больше нет и не будет, страшно за детей, которым теперь расти без отца.

«Что же рассказать детям сейчас – правду или соврать? Может, сказать, что его забрали на войну? Или что он уехал в другую страну на заработки? Нет! Нужно сообщить им правду!» – рассуждала про себя Людмила, с надеждой глядя на телефон, – вдруг позвонит подруга и подскажет верное решение. Но телефон продолжал молчать.

Она решила, что скажет все как есть. Ну почти все. Она зайдет к ним в комнату, в которой они играют, где им весело, сядет рядом с ними и скажет, что их папы больше нет, что он погиб в аварии.

Мальчик Егор не поверил в услышанное и продолжил играть с машинками, но, посмотрев на мать, на слезы на ее глазах, на трясущиеся руки, понял, что она говорит правду, что папу он больше никогда не увидит, тот не поможет ему починить велосипед, не поиграет с ним в мяч, не прокатит его на большой машине…

Расти без отца детям было очень трудно. Мать – не сразу, спустя пару лет – нашла другого мужчину, но он оказался плохим отцом, постоянно был пьяным и порой мочился мимо туалета. Денег он получал мало, и работа у него была не такая интересная, как у папы. Отчим не обращал на детей никакого внимания, ему нужна была только их мать. Результат отсутствия воспитания был предсказуем: к шестнадцати годам Егор связался не с теми людьми, начал курить, пить, драться; вступил в одну из московских бригад бандитов и в тысяча девятьсот девяносто шестом году сел в тюрьму, из которой его вынесут вперед ногами через пару десятков лет.

Младшей дочери Валентине жить без отца было так же трудно, но ее судьба в итоге сложилась лучшим образом, чем у Егора. Правда, сначала девчонке пришлось несладко. Когда ее старший брат связался с дурной компанией, она от него отдалилась, полностью погрузилась в учебу и поступила в институт. Но в тяжелое для страны время ей было очень сложно учиться и выживать на одну стипендию, без всякой помощи от родителей, поэтому она подрабатывала то на рынке, то в салоне сотовой связи и очень мало спала. Как только Валентина получила красный диплом врача, она покинула родную для нее Москву, вышла замуж за успешного и при этом порядочного мужчину и теперь живет в центре Петербурга, воспитывая двух прелестных детей. О прошлом она старается не вспоминать, изредка навещает мать и могилу родного отца.

Милиционер Николай после всего с ним случившегося решил оставить органы. В перестройку он нашел себя в бизнесе и лишь иногда вспоминал девушку на дороге… Ту самую, из-за которой поменялась его жизнь. Он вспоминал ее, но никому и никогда не рассказывал об этом. На вопрос, почему он уволился, жене Николай отвечал, что там была маленькая зарплата, соседям – что все прогнило и он не хочет принимать в этом участие, а самому себе он говорил, что, если еще раз увидит картину из тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, застрелится.

Луч света пробился сквозь веки Александры. Сознание мгновенно пронзила мысль: «Что-то изменилось, уже не так темно, и я кожей ощущаю ветер». Саша тут же открыла глаза с надеждой на то, что ужасный сон закончен, сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из ее груди. Но, как только пелена спала, оно резко замерло, и девушка задала себе вопрос: «Где я?!» Высоко-высоко над ее головой расплывалось прекрасное синее слегка прозрачное небо, словно через толщу воды расплывались лучи света. Гигантские планеты повисли в самом верху, почти касаясь этих небесных волн. Саша не могла оторвать взгляда и не могла поверить в то, что она сейчас видит. Глаза говорили ей, что все это слишком красиво, это сон, это не реальность.

Внизу Александру окружал чуть менее живописный пейзаж. Он был больше похож на огромную пустыню, окруженную горами, возвышающимися почти до самого неба, а их острие, словно золото, бликовало на свету. Саша смотрела на этот мир, открыв рот и продолжая не верить своим глазам. «Но такое нельзя выдумать», – подумала она.

– Тут очень красиво, но… Меня пугает мысль о том, что я больше никогда не вернусь в свой мир, к которому так привыкла, – прошептала Саша.

Встав на камень, она смотрела на то, что ее окружает, и ее сердце замирало от увиденного. Сашу тревожили вопросы: «Что мне делать? Стоять здесь и ждать, пока кто-то за мной придет, или самой искать дорогу?» Сквозь легкую дымку Саша увидела, что вдалеке пустыня заканчивается и начинается темный зеленый лес, посреди которого сверкает огромное озеро.

Мысли о том, что это не сон, периодически посещали голову Александры, но она всячески отказывалась в это верить. Она решила так: раз уж это такой глубокий, яркий и безумно красивый сон, то не стоит стоять на месте; возможно, где-то там дальше, за во-о-он теми далекими горами с золотыми макушками, она найдет ответ и проснется у себя дома…

Саша еще не знала, что она больше никогда не проснется в своей комнате как ни в чем не бывало, – ее тело давно остыло. А ее душа теперь в таком мире, который никто из живых не увидит, пока его сюда не пригласят.

– Во что же я одета? – Саша обратила внимание на то, что на ней не ее привычная одежда: белая пижама была очень удобной и легкой, ветер развевал ее теплыми порывами, которые то усиливались, то успокаивались. – Пора принять решение, куда же мне пойти, да так, чтобы не заблудиться. Похоже, здесь никого нет. Здесь так тихо… А если я…

Сложив руки у рта, Саша закричала в надежде на то, что кто-нибудь да появится и ей не будет так одиноко. Здесь Александра проявила настоящее мужество: в душе ей было страшно, но она не поддавалась панике и мыслила достаточно позитивно.

На крики Александры никто так и не откликнулся и не появился, к чувству тревожности присоединилось ощущение одиночества от осознания того, что, возможно, здесь, на много-много километров вокруг, она совсем одна. Саша опустила руки, ей захотелось присесть.

Рядом, на соседнем камне, она увидела аккуратно стоящие белые сандалии. «Поскольку рядом никого нет, – подумала Саша, – то я могу их примерить». На этой обуви не было этикетки и цифры, указывающей на размер. Девушка присела на камень и обулась. Сандалии оказались очень удобными, ничего лучше она на ногах не чувствовала – их словно шили специально для ее ступней и лодыжек. Саша вспомнила, что всегда при покупке обуви – дорогой или дешевой – она натирала пятку или палец. Но тут почему-то была уверена в том, что такого не будет, – они сидели просто идеально. Она посмотрела на свои ножки в обновке и улыбнулась ей.

Вновь встав на камень, Саша обнаружила, что дымка вдали исчезла и теперь можно увидеть, что за тем зеленым лесом с озером ярко светится какая-то белая извилистая линия. Саша обернулась и тут же вздрогнула – позади нее все потемнело. Тьма казалось настолько плотной, словно ее можно было потрогать, почувствовать кожей.

– Это невероятно…

Конца темной стены не было видно.

– Похоже, я на краю света.

Смотря на эту стену, Саша с ужасом вспомнила, как еще недавно была внутри этой темноты. Мурашки пробежали по ее коже, девушка обернулась.

«Возможно, это река так ярко отражает свет», – подумала Саша. Линия уходила куда-то далеко-далеко. «Стало быть, нужно идти туда, – рассуждала про себя Саша. – Но как спуститься с этого каменистого склона? Интересно, когда здесь наступает ночь? Сколько сейчас времени? Вдруг я пойду, на полпути стемнеет, и я заблужусь». Саша стояла на камне и в упор смотрела вдаль. Набравшись уверенности в том, что все у нее будет хорошо, наконец она отправилась в путь – ее не испугала эта пустыня и этот темный лес.

Громкий автомобильный клаксон разбудил Валеру. Тьма рассеялась, и первое, о чем он подумал, – это что он лежит на столе в морге: он чувствовал что-то твердое под своим телом. Валера резко соскочил и встал на пол, ведь он испугался того, что его похоронят заживо, – этот страх жил в нем с детства и много раз ему это снилось. Стоя на ногах, он замер, его мысли начали приходить в порядок, с глаз спала пелена. «Это точно не морг», – подумал Валера, и надежда на то, что все это было сном, развеялась вместе с тем ветром, что дул на него.

– Это не сон, и я не в коме. Я точно умер, – прошептал Валера.

Он сел на камень и долго смотрел вдаль. Его переполняло осознание того, что он все потерял и что теперь ему это не вернуть. Вспоминая жену и детей, Валера жалел, что так мало времени проводил с ними, гулял, посвящал им выходные, дарил подарки… Если бы была возможность, то он прямо сейчас сделал бы ремонт в ванной. Столько лет он обещал жене, но постоянно врал, что нет времени. Теперь Валера знает, что время у него было даже на то, чтобы отремонтировать всю квартиру, просто он этого не хотел. Валера вспомнил сына Егора, которому он много раз обещал сходить в ледовый дворец, покататься на коньках или махнуть в цирк на выходных. Но по субботам и воскресеньям Валера предпочитал лежать на диване, смотреть телевизор и пить пиво, а в рабочие будни и на детей, и на жену времени совсем не оставалось.

Валере стало не по себе. Он понял, что жил неправильно, только для себя. Вдруг он почувствовал, как по его грубой щеке покатилась одинокая слеза, – ему впервые за все прожитые годы стало жалко кого-то другого. Он не знал, что будет с его сыном, его дочерью и его женой; но зато понимал, что было бы, если бы он не пил по выходным, а ходил с ними на выставки в музеи, да просто, черт возьми, гулял! «Почему я этого не делал?!» – крикнул Валера. Он кричал так громко, как только может кричать человек. Его душу терзало горькое сожаление о его поведении.

– Жизнь прожита впустую, – тихо сказал Валера и заплакал.

Сквозь слезы он просил дать ему еще один шанс, он собирался устроить торги за возможность все исправить. Но вскоре он понял, что ему нечего предложить, – карманы его пусты, и за душой тоже ничего не осталось. Все кончено.

– Грехи мои тяжкие. Пожалуй, я уже не в силах что-либо исправить.

Он еще раз осмотрел все вокруг – внизу справа и слева была пустота и тишина. Валера по привычке хотел достать из нагрудного кармана сигареты и не сразу сообразил, что кармана-то нет. На его одежде вообще не было никаких карманов, но Валера, как ни странно, не испытал чувства злости – не так уж и сильно хотел он курить, сейчас ему эта многолетняя привычка показалась ненужной. Присмотревшись, вдалеке он увидел белую полоску – она извивалась, как уж, и светилась. Валера решил спуститься с холма и пойти прямо к этой линии. Как только он сделал шаг, ноги по щиколотку провалились в песок – он был мягким и теплым. Нужно двигаться аккуратно, чтобы не свалиться. Внизу, у подножья, Валера увидел огромные валуны, и он побоялся споткнуться и покатиться прямо на них.