– Привет, – слышу я голос рядом с собой. Я поднимаю глаза и вижу лицо пожилого мужчины, чья темная борода кажется почти белой от снежинок. Он указывает на кабинку канатной дороги. – Поедем вместе?

Я пробираюсь навстречу к нему по снегу:

– А я отсюда попаду в школу лыж и сноуборда?

– Конечно. Нужно будет выйти на второй остановке.

– Отлично. О, Боже, я раньше на таком не ездила. Он может упасть?

Мужчина распахивает передо мной дверь и пожимает плечами:

– Наверняка. Но я такого еще не видел.

– Какое облегчение, – бормочу я себе под нос, уже занося ногу в кабинку. – А в принципе? С точки зрения статистики? Насколько безопасно…

Дверца захлопывается. Супер.

Когда кабинка трогается с места, мне становится не по себе. Не скажу, что я боюсь высоты, но… она скрипит! А скрип на высоте нескольких сотен метров вызывает у меня подозрения. Вот почему я всегда считала мазохистами тех, кто садится на колесо обозрения с сияющей улыбкой.

Крепко вцепившись в холодную скамейку, я пытаюсь не думать о том, найдут ли мое разбитое тело в сугробах прежде, чем я обморожу конечности. Но, как ни парадоксально, чем выше поднимается кабинка, тем спокойнее бьется мое сердце.

Именно открывающийся вид избавляет меня от страха. Горы в Аспене очень красивые. Они не оставляют места для неприятных чувств. Сама того не осознавая, я прикладываю ладонь к прохладному стеклу и вглядываюсь в горизонт. Может быть, именно на заснеженных вершинах я потеряю голову и обрету душу.

Надо мной небо, подо мной земля, а вокруг – покой.

Сойдя на второй станции, я неожиданно проваливаюсь в снег по самые голени. Джинсы промокают за несколько секунд, и я решаю срочно купить болоневые штаны. Например, на eBay.

Сначала я совершенно теряюсь. Издалека слышен смех детей и их разговоры, но самих детей не видно. Передо мной лишь бескрайнее снежное полотно, а внизу – далекие крыши аспенских домов.

– Ладно, – бормочу я и смотрю на черную доску, на которой нарисована картинка, похожая на ту, что была на моей карте лыжных трасс. – У тебя все получится, Пейсли. Вот увидишь.

Я трачу несколько минут, чтобы разобраться в карте.

И около пяти минут бреду по утрамбованному снегу, пока в итоге – наконец-то! – не добираюсь до склона.

Передо мной суетятся люди в теплых костюмах – отдала бы что угодно за такой костюм! – и учат детей первым движениям на лыжах и сноуборде. Я с трудом стряхиваю мокрый снег с джинс и ботинок, прежде чем ступить на твердый снег трассы и подойти к подростку, который стоит ко мне ближе всех. Он уже взял сноуборд под мышку и собрался уйти в другую сторону.

– Эй! – я поднимаю руку и машу, чувствуя себя как потерпевшая, которую только что нашли спасатели. Он меня не слышит. Задыхаясь, я снова кричу:

– Эй! Сюда! Да, это я тебя звала!

Когда я наконец добираюсь до него, то уже тяжело дышу. Из-под шлема выглядывают кончики его каштановых волос. Кажется, у него стрижка в стиле Джастина Бибера, которая в моде уже несколько лет.

– Ты здесь хорошо ориентируешься?

Под ярким небом я вижу, как он краснеет. Его щеки и лоб украшают крупные прыщи: должно быть, он только-только вступил в пубертат.

– Салют, – бормочет он, не глядя на меня. Похоже, крепление для ног на сноуборде для него гораздо интереснее, чем я.

– Слушай, можешь отвести меня к кому-нибудь главному?

Он кивает, поворачивается и идет вперед, не говоря ни слова. Я плетусь за ним, на ходу уворачиваясь от двух детей, которые в противном случае оторвали бы мне ноги своими лыжами.

– Вон там, – говорит парнишка. Я даже не успеваю понять, кого он имеет в виду, как он исчезает из виду.

Вздохнув, я окидываю взглядом трассу. Повсюду разноцветные костюмы. Все одинаковые на вид. Люди дико кричат, смеются, дети визжат от радости. Здесь невозможно кого-то разглядеть, тем более что я даже не знаю, кого ищу, и…

– Что тебе здесь нужно?

Я моргаю и узнаю парня, внезапно оказавшегося передо мной. Я бы узнала эти глаза где угодно.

Это Нокс, сноубордист.

Мне жаль людей, которых я обидел, пока мне было больно
Нокс

Еще у Кейт я заметил припухлость на лице девушки. Не знал, связано ли это с тусклым светом, да и не хотел присматриваться. Честно говоря, я не выспался, был с похмелья и не волновался ни о чем, кроме своей раскалывавшейся головы.

Однако сейчас на ней уже отчетливо виднелось то, что я едва заметил утром. Припухлость покраснела, но еще не позеленела. Что бы с ней ни случилось, это произошло не так давно.

Ее огромные, синие, как ледник, глаза смотрят на меня так, словно она увидела призрака. Губы приоткрыты, и в ярком солнечном свете я вижу тонкий белый шрам на линии челюсти. Я смотрю на ее миниатюрную фигуру и с трудом сдерживаю смех, когда замечаю, что ее джинсы промокли до колен. Поскольку она по-прежнему ничего не говорит, я машу рукой у нее перед лицом:

– Эй! Ты что, немая?

Она быстро моргает несколько раз подряд и отмахивается от моей руки, словно от назойливой мухи. Уголки моего рта снова дергаются.

– Отстань. Я ищу кое-кого.

– Пока что не очень удачно, да?

Она бросает на меня неодобрительный взгляд, а затем решает отвернуться и дальше бесцельно разглядывать окрестности.

Я вздыхаю.

– Знаешь, я бы с удовольствием оставил тебя здесь и подождал, пока ты в ближайшие две минуты не попадешь под лыжи, но, к сожалению, это моя ответственность. Так что, – я машу руками в сторону боковых проходов, – не могла бы ты продолжить свои так называемые поиски там?

– Это… – она замолкает на полуслове, ненадолго закрывает глаза, а затем устремляет взгляд в небо. Затем медленно поворачивается ко мне. – Твоя ответственность?

– Да. Ответственность. Знаешь такое слово? Могу перефразировать, – я невозмутимо наклоняю голову набок. – Мораль. Чувство долга. Совесть. Ответственность. За…

– Я не тупица!

– А-а. Ладно. А кто тогда?

– Чего?

– Твое имя, – я усмехаюсь. – У тебя же оно есть, да? Кстати, я Нокс.

– Это я уже знаю. А тебе мое имя знать не обязательно.

Странно. Чем грубее она себя ведет, тем интереснее кажется.

Моя собеседница делает глубокий вдох, словно к чему-то готовится, а затем говорит:

– Раз ты здесь главный, возможно, ты сможешь мне помочь.

Я смеюсь, втыкаю сноуборд в землю и опираюсь на него рукой.

– Так тебе нужна моя помощь, но имя свое не скажешь? – я строю скептическую мину. – Разве тебя не учили не доверять незнакомцам?

Она хватает ртом воздух, как будто я оскорбил ее, и делает два шага назад. Какое-то время она просто глядит на меня, а ее голубые глаза все еще так широко открыты, что мне кажется, будто я могу в них утонуть.

– Да, – холодно отвечает она. – Так оно и есть. Только тут ошибка.

– И какая же?

Не меняя выражения лица, она говорит:

– Проблема не в незнакомцах. А в тех, кого мы, как мы думаем, знаем.

Я нечасто теряю дар речи. Обычно я красноречив. Я быстро соображаю. Я всегда знаю, что сказать. Но не сейчас. Сейчас я просто стою перед ней, гляжу на нее и гадаю, кто же эта девушка на самом деле.

– А теперь прошу меня извинить, – добавляет она, отходя в другую сторону. – Ты отнимаешь время, которого у меня нет.

– Погоди, – я тру лицо, а затем иду за ней следом. – Да погоди ты!

Я хватаю ее за руку, чтобы остановить, но, видимо, зря. С силой, которая явно незаметна в ее хрупком теле, она вырывает руку из моей хватки, а в следующую секунду уже бьет меня в грудь. Я невольно отступаю на несколько шагов назад.

– Не трогай меня! – шипит она.

Я примирительно поднимаю руки.

– Прости. Правда. Я просто хотел… – вздохнув, я опускаю руки. – Скажи, чем я могу тебе помочь.

– Тем, что оставишь меня в покое.

Она проходит мимо меня, ловко уворачиваясь от сноуборда, небрежно закинутого под мышку каким-то туристом, который чуть не огрел ее им по голове.

– Да ладно тебе, – на этот раз я действую умнее. Вместо того чтобы коснуться ее, я делаю несколько больших шагов, обхожу ее и встаю перед ней. – Не будь такой упрямой. Если тебе что-то нужно, я могу помочь. Если у тебя нет времени, то продолжать бродить по трассе без плана – не самое эффективное решение.

Какое-то время она просто сердито пялится на меня, но я слишком занят тем, что наблюдаю, как солнечный свет искрится в ее голубых глазах, поэтому меня это не задевает.

В конце концов она переносит вес с одной ноги на другую и, похоже, осознает, что я прав.

– Ладно. Мне сказали, что молодым талантам нужен новый тренер по выносливости.

– И?

– И я ищу человека, который за них отвечает.

– Для чего?

– Вряд ли это стоит обсуждать с тобой.

Я усмехаюсь:

– А я думаю, все-таки стоит.

– А-а. Ну, конечно. Только потому, что ты знаменитый сноубордист Нокс, ты думаешь, тебе все дозволено. Понятно. Но позволь мне кое-что тебе сказать, – она делает шаг мне навстречу. Ее лицо теперь совсем близко от моего. Только сейчас я замечаю, что ее правый глаз изрезан лопнувшими сосудами. – Я не из тех девчонок, которые тебе ножки целуют. Мне плевать, чего ты хочешь, а чего нет. Мне не интересно твое обаяние. Так что, если хочешь помочь, просто скажи, где я могу найти того, кто отвечает за молодые таланты.

Обалдеть. Да у девочки сильный характер. Мне нравится.

– Ноги же мерзкие, – отвечаю я. – С какой стати мне хотеть, чтобы кто-то…

– Нокс.

Я приподнимаю уголок рта:

– Так и быть. Он стоит перед тобой.

Она прищуривается и смотрит мимо меня по обе стороны. Увидев там одних детей на досках и лыжах, она снова поворачивается ко мне:

– Очень смешно, Нокс.

Я усмехаюсь:

– Тебе не кажется нечестным, что ты знаешь мое имя, а я твое – нет?

– Нет.

Я невольно смеюсь:

– Хорошо. Может быть, ты скажешь мне, когда я скажу, что это я отвечаю за молодые таланты.

На ее лице написано удивление.

– Ты же это не всерьез, правда?

– Настолько же, насколько я стою перед тобой.

Она ненадолго закрывает глаза, а затем поворачивает голову в сторону и смотрит вдаль:

– Это было очевидно.

– Выкладывай: ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы обучать мелких сорвиголов? Но предупреждаю: за посредничество я не плачу.

Она не смеется над моей шуткой. Вместо этого она просто смотрит на меня без выражения и жует щеку, погруженная в свои мысли. Наконец, она произносит:

– Я хочу работать.

Сначала я думаю, что ослышался. Но когда она больше ничего не говорит и до меня постепенно доходит, что она говорит всерьез, я смеюсь в недоумении:

– Нет, не хочешь.

– Ну надо же! Ты действуешь мне на нервы, ты в курсе?

– Тогда почему ты до сих пор здесь?

Она пристально смотрит на меня:

– Потому что мне нужна эта работа. Я настроена серьезно. Что не так?

Прямо на нас мчится ребенок на сноуборде. Я осторожно поднимаю руку и отодвигаю свою собеседницу в сторону. Она снова вздрагивает, но, по крайней мере, меня больше не бьет.

– Так вот… – мой взгляд переходит с ее лица на ноги и обратно. – Ты очень миниатюрая. Молодые таланты – это в основном мальчики пубертатного возраста. Они утомляют. Они говорят глупости, требовательны, и с ними приходится действовать решительно. А у тебя, напротив, такой вид, будто они тебя сшибут при первой же возможности.

Она раздувает ноздри:

– Это сексизм! Хоть я и не парень, я все равно умею быть твердой.

– Возможно. Но все-таки… – я неуверенно втягиваю нижнюю губу и провожу по ней зубами. – Ты знаешь что-нибудь о фитнесе?

Она вздергивает подбородок:

– Я занимаюсь фигурным катанием в «АйСкейт».

Это меняет все. В мгновение ока. «Фигуристка».