– Так вот кто привëз Машу, – у Паши высокий голос, мягкий для мальчика его возраста, но он прекраснодополнял круглые черты лица. – Она вполне могла меня повторно травмировать! Вместо недели задержался бы на целый месяц.

– Продолжишь болтать – так и случится.

– Я люблю тебя, ты же помнишь?

Маша улыбнулась, как довольный кот, получивший сливки, и пристроилась на кровати к нему поближе, «гуляя» пальцами по гипсу на ноге. Вместе они создавали удивительный контраст: облачëнная в чëрное девушка со смазавшимся макияжем и неряшливо лежавшими тëмными прядями волос, только вернувшаяся с очередной тусовки, и бледный, как сама смерть, парень в повидавших виды серо-зелëных футболке и штанах, с залëгшими под широкими, чувственными глазами тенями – другими словами, совсем далëкий от её образа жизни. Но Маша была углëм, а Паша – холстом, на котором она оставляла штрихи по своему желанию и усмотрению. Так и сейчас: её руки всё тянулись к каким-то складкам на одежде, чтобы пригладить их и поправить, убрать глупую резинку в светлых волосах, стереть какую-нибудь тень с его щеки… А может, ей просто хотелось его касаться?

Марк снова улыбался: как от снежинки, легко растаявшей на носу, от промелькнувшей серьëзности не осталось и следа. У него была немного пружинистая походка, словно в нëм всегда бурлила энергия, которую некуда деть. Он резко щëлкнул пальцами перед Пашей, а когда тот моргнул, нацепил на него белую кепку с множеством разных надписей, выведенных разными почерками и цветами. Где-то красовались ëлочки с гирляндами, где-то новогодние игрушки, и между всем этим – ободряющие фразочки.

– Труппа передала, а режиссëр пригрозил, что если не поправишься к следующей постановке, то выкинет из команды под самую ëлку, поэтому, Маша, настоятельно рекомендую отложить всякую расправу до каникул.

– Не так я представляла себе знакомство с твоими друзьями, – буркнула она. – Я, вообще-то, искренне переживала.

– Подтверждаю, – вставила свои пять копеек Стелла, привлекая всеобщее внимание. – Что? Вы даже отдалëнно не представляете, какой она может быть невыносимой. Ради неё я отдала джину последнее желание.

– Ты же Света, да? Подруга Маши.

– Стелла, – исправила она, проглатывая раздражение. – Мне не нравится моë имя. Друзья зовут меня Стелла.

– Значит, будем друзьями? – неловко уточнил Паша. – Машины друзья – мои друзья, Стелла.

– Дружить с ней – сущее испытание, – хихикну-ла Маша.

– Кто бы говорил, – цокнула Стелла.

Паша кивнул, улыбнулся и сказал что-то Маше. Завязалась бессмысленная беседа, в суть которой Стелла быстро перестала вникать и сосредоточилась на жалком тепле от батареи. Ребята смеялись, улыбались и перекидывались какими-то локальными шутками, погружаться в которые не хотелось, да и сил на это не было. Она приехала сюда только из-за подруги и была бы рада отправиться домой, принять горячий душ и завалиться в кровать, забывшись сном до завтрашнего невесëлого утра. До следующего года.

– …И Кристина будет в главной роли, да? – Лицо Паши говорило само за себя, и, несмотря на то, что его черты были мягкими, нежными и аккуратными, будто не созданные для презрительной гримасы, именно она сейчас на нëм читалась. – С ней непросто поладить. Она же постоянно придирается к тексту. Слово «импровизация» для неё равносильно упоминанию бога всуе для верующего, честное слово.

– Если эта Кристина вам всем не нравится, почему бы просто не выгнать её?

– В труппе так дела не делаются, Маша, – пожурил её Паша. – К тому же она наша одногруппница, поэтому, даже выгнав её, мы не избавимся от её гундежа.

– Придëтся подстраиваться, – Марк откинулся на спинку железного стула, и тот несчастно заскрипел, вызвав ворчание с одной из коек. В какой-то момент он сел напротив Стеллы. – Это небольшая постановка на минут сорок. Маленькая комедия про маленький ресторан.

– С гигантским геморроем, – хрипло рассмеялся Паша.

Стелла вздохнула, прикрыла глаза, ощутив, как все тело ломит от усталости и тянет куда-то вниз. Её оглушил дребезжащий грохот, а сердце ухнуло куда-то в горло, вызвав приступ паники, когда она резко открыла глаза и поняла, что навернулась со стула. Точнее: укатывающее в сон сознание попыталось свалить тело на пол, но вовремя смекнувший Марк дернул её за руку и вернул в вертикальное положение. Его же стул несчастно валялся на полу.

– Кажется, детское время закончилось, – пошутил он.

– Ха-ха, – Стелла сбросила его руку и поднялась. – Завтра мне на работу, поэтому, наверное, я пойду.

– Мне подвезти тебя?

Стелла не стала отказываться от возможности добраться до общежития быстро, а главное – бесплатно. Она спешно попрощалась с подругой, неловко кивнула Паше, который, в свою очередь, чувствовал, видимо, не меньшую неловкость от происходящего, и поплелась на улицу, а там – к машине, уже покрывшейся снежной горкой. Какое-то время они молча чистили крышу и окна и сбивали намëрзший на дворники лëд. Ну, как «они»: Марк делал всë перечисленное с присущим ему энтузиазмом, а Стелла большую часть времени колупала лëд на стекле, забывая иногда открывать глаза. В целом, чистить лëд можно и в полудрëме.

Оставшуюся дорогу до кровати она почти не запомнила. Только тихая музыка, шелест мужского голоса и тихий скрип койки.

* * *

Солнечное зимнее утро с морозным воздухом, колючками пробегающим от горла к самым лëгким и вызывающим мурашки в позвоночнике. Снег искрился: его выровнявшаяся за время ночного снегопада корочка нетронутой гладью драгоценных камней пролегала вдоль окон, отражаясь в их чистых стëклах. Несколько деревьев с толстыми тëмными стволами едва покачивали ветками, приветствуя гостей кафетерия, втиснувшегося в тихую, узкую улицу. Спокойное дорожное движение, но при этом большой поток туристов из-за близости к главной достопримечательности города – к огромному озеру, растянувшемуся на несколько километров и никогда не замерзающему. Даже зимой там можно было встретить лебедей, которые не улетали из-за тëплых течений в глубине водоëма, а возможно, потому, что им нравилось в ответ разглядывать парочки вокруг. Иногда, правда, защитники животных отлавливали их и отпускали только по весне, чтобы спасти от замерзания, но чаще этих красивых, элегантных птиц можно было увидеть гордо рассекающими голубую гладь.

За свою моногамию лебеди получили почëтный статус символа вечной и преданной любви. Это привлекает множество людей, особенно пар, особенно перед Новым годом, потому что всех поражает невозможная картина птиц в окружении снегов. Стелла решила, что в этом году зима выдалась на редкость морозная, поэтому лебедей, скорее всего, всё-таки увезут, но это не уменьшило количество туристов.

Осколок карандаша продолжал оставлять рваные линии на бумаге вслед плывущим в голове мыслям, навеянным чудесной погодой и вереницей ассоциаций. Серебристый свет заснеженного мира отражался в эмблеме, качающейся над дверью кафетерия: переплëтшиеся шеями два лебедя напоминали сердечко. Сейчас двое мужчин в пестрой униформе препирались, указывая пальцами то на вывеску, то на окно, то ещë куда-то. Один из них забирался на шатающуюся лестницу, которая только чудом не перевернулась на ледяной корочке очищенного асфальта. На локте у него болтался толстый провод с лампочками – гирляндой, которая с сегодняшнего вечера окрасит фасад в тëплые жëлтые оттенки, сочетаясь с интерьером заведения.

– Здорово выходит.

Стелла вздрогнула – карандаш дëрнулся следом, из-за чего глубокий, тëмный штрих очертил линию шеи одного из лебедей.

– Я не заметила тебя, – она выдохнула, разочарованная испорченным рисунком, и закрыла блокнот. – Олеся, как у тебя получается так подкрадываться к людям?

– Годы тренировок и ни капли жульничества!

Менеджер по персоналу была единственным человеком, которому шли чëрные футболка-поло, брюки с фирменным логотипом на бедре и миниатюрная шапочка. Её овальному лицу с раскосыми чëрными глазами, густыми ресницами и острым контуром губ, которые всегда и без колебаний отдавали неблагодарные поручения, пошëл бы, наверное, даже мусорный пакет, потому что эта женщина всегда знала, как украсить всё что угодно. В этот раз в чëрных волосах были блестящие заколки, серебряные каплевидные серëжки мерцали между прядей и несколько колец на длинных пальцах завораживающе привлекали внимание. Как-то Стелла встретила Олесю вне рабочей смены и несколько часов собирала челюсть по асфальту, потому что пурпурный замшевый костюм и куртка-платье выбили её из равновесия.

– Почаще разглаживай морщину между бровями, и цены тебе не будет.

– У моих бровей магнетизм, – Стелла пожала плечами. – Олеся, у тебя ко мне поручение?

– Какая ты догадливая умница! – Начальница захлопала в ладоши. – Знаешь, я очень люблю зиму. Она такая красивая, безжалостная и волшебная, а ещë зимой Новый год. Мне, конечно, лишний повод принарядиться не нужен, но вот возможность поверить в сказку – вполне. Знаешь, взрослая жизнь вообще далека от сказок.

Стелла кивнула, покручивая карандаш между пальцами. Менеджер какое-то время рассуждала о том, сколько волшебства в грядущем празднике, и сопровождала свои слова широкими жестами: взмахивала руками, обводила зал ладонью, касалась лица и слишком живо демонстрировала эмоции. Заколки вспыхивали серебром при свете дня, длинные сережки качались в такт её движениям, узоры, нарисованные на щеках акварелью, дополняли необычный образ женщины тридцати пяти лет. Выглядела она, наверное, всего на двадцать шесть или около того, и это почему-то вызывало в Стелле какое-то трепещущее уважение. Ей тоже хотелось быть лëгкой, свободной, делать и говорить всё, что хочется.

– …и я хотела бы показать гостям нашего кафетерия, что волшебство-то не в магии и не в исполненных желаниях, а в том, как мы все дружно в него начинаем верить, как не сговариваясь наряжаем дома, магазины и улицы и как в новогоднюю ночь всей страной кричим под вспышки фейерверков. Волшебство – это душевное единение!

Только утром можно было просто болтаться без де-ла, рисовать у панорамного окна и слушать болтовню менеджера, которая не умела говорить коротко и по существу. Народу почти не было, а если и были какие-нибудь клиенты, то чаще – завсегдатаи. Подводки Олеси были длиной в целую историю, а прервать её значило нажить себе врага. Никто не хотел с ней ссориться.

– Я уже обсудила детали с начальницей, немного поспорила с Лëшей, – Стелла вопросительно наклонила голову, но Олеся не обратила на это никакого внимания, притоптывая в такт тихой мелодии из динамиков, – но в конечном итоге вышла из этой схватки бесспорным победителем. Ты, Стеллочка, уже так давно работаешь с нами и справляешься лучше многих. Даже такие старички, как Тëма и Рита, одобрили мой замысел, а ещë, кстати, Лëша хоть и бурчит, но первый подбросил мне идею.

– Не может быть, – шумно вздохнула Стелла, вдруг догадавшись, к чему вся эта преамбула. – Меня повысят? Даже после недавнего инцидента?

Менеджер закусила губу, сложила пальцы домиком, постучала подушечками и заулыбалась, сбросив тень серьëзности.

– Есть такая вероятность, да. Всë зависит от того, как ты справишься в этом месяце.

– Сделаю всё, что необходимо! Хочешь, я займусь украшением зала и прочим?

Олеся восторженно закивала. Еë ноготки блестели, когда она повернулась и обвела пальцем потолок по всему периметру, очертила барную стойку, «разрезала» окно на три части и нарисовала ëлку у входа. Живое воображение легко подалось вслед за проводником, преобразовывая интерьер.

– В этом году мне хочется, чтобы всë было немного золотым, слегка белым и самую капельку красным, хорошо? Было бы замечательно добавить также чего-то домашнего, возможно, слегка нелепого, что бы вызывало улыбку, понимаешь? Пригодились бы даже твои навыки рисования.

– Как всегда, абсолютно абстрактно и ни капли точности.

– Но ты прекрасно понимаешь, о чëм я, верно?