– Вот и ответ на твой вопрос. Легко быть неподкупным, когда ты мухами на сеновале заведуешь. Чем выше должность, тем сложнее жить по принципам. Чем выше сумма, тем меньше ты модель…

Негодующе забираю воздух в нос и продолжаю улыбаться. Как Джокер, ей-богу.

– Ты правда понимаешь, о чем он говорит? – простодушно шепчет на ухо Ая.

Кивнув, делаю еще один глоток охлажденного шампанского. С каждым новым собеседник становится все интереснее.

Мужчины опять ведут разговор между собой. Я же смотрю на эту троицу, как на инопланетян. Бизнес-джеты, лизинг, чартеры – эти слова вдруг вылетели из мамкиных сканвордов и встроились в предложения.

– Как тебя зовут? – отвлекается главный от разговора.

– Меня? – переспрашиваю. – Злата, – шепчу дрожащим голосом.

– Хочешь, я сделаю так, что сегодня уйду отсюда с тобой?..

Глава 3. Злата

Когда Ая, с которой я познакомилась в московском фитнес-клубе, предложила мне поездку в «эскорт-тур», я сразу отказалась.

– Я не проститутка, – гордо произнесла.

– Эй, я тоже. Сравнила, блин. Проститутки в России на трассе стоят, а эскортница – это другое.

– И что же?

– Там ведь можно и не спать, Злат. Шейхи и иранцы хорошо платят просто за ужин.

– Они импотенты?

– Нет.

– Фуд-фетишисты?

– Нет.

– Одинокие люди?

– Да нет, блин.

– Тогда зачем им со мной ужинать и платить за это?

– Потому что ты красивая, а они любят эстетику.

– Не понимаю…

Слова Аи подтвердили еще несколько девочек-блогерш, с которыми мы подружились. Но решающим толчком к тому, чтобы здесь оказаться, было другое.

Вадик и третий мужик вскоре уходят.

Молча наблюдаю, как главный поднимается из кожаного кресла, лениво разминает шею и поправляет блестящую пряжку на ремне. Живот над ним такой ровный, что, кажется, под рубашкой этот тип картонку прячет.

Слежу за тем, как мужчина прямой походкой отправляется к Рубену.

Я в свои восемнадцать мало что понимаю в крепких мужских задницах, но конкретно эта мне плюс-минус нравится. Терпеть не могу толстозадых парней. У них обычно покатые узкие плечи и куча самомнений.

Правда, у татуированного тоже последнего хоть ложкой черпай.

Опускаю взгляд в пол.

После сегодняшнего вечера я определенно возненавижу улыбаться. Если думаете, что это легко, попробуйте два часа не опускать уголки губ.

– Может, передумаешь? – шепчет Ая. – Это же Амир Хаджаев.

Амир Хаджаев. Перекатываю имя на языке. Звучит вкусно.

– Зачем тебе твоя девственность? – продолжает моя искусительница. – Когда-то все равно придется с кем-нибудь ее потерять. Лучше уж с этим, чем в деревне твоей с каким-нибудь Василием.

Отчаянно мотаю головой.

– Подумай хорошо, Златик. За ночь платят не меньше трешки.

Округляю глаза. Три тысячи баксов.

Три тысячи баксов…

Твою мать.

Боюсь высчитывать эту цистерну с Таськиным молоком. Правда.

Но, блин…

Не могу даже представить себя в постели с этим кавказским громилой. А еще не знаю, как описать чувства, шилом вспарывающие душу. Мне страшно находиться с Амиром в одном помещении и одновременно с этим… не хочется никуда бежать.

Перманентное желание бояться, перечить ему и тут же подчиняться – вот что я испытываю, когда вижу перед собой господина Хаджаева.

– У него своя авиакомпания. «Бизнес-авиация» называется. Он мегакрутой мужик и щедрый, – шепчет Ая. – Девочки в мою прошлую поездку рассказывали, даже самолетами сам умеет управлять…

Закусываю губу, хоть немного расслабляясь, потому что Рубик, общаясь с Хаджаевым, отворачивается и потирает блестящую лысину.

– Тогда – тем более нет, Ай, – вздыхаю.

– Это почему же?

Снова улыбаюсь.

– Потому что «первым делом самолеты, ну а девушки… а девушки потом», – пропеваю весело.

Сталкиваемся с Айкой взглядами и одновременно прыскаем от смеха. Заслонив губы ладонью, замечаю, как Хаджаев стремительно возвращается в центр зала.

При этом на меня не смотрит.

– Ну что? – бойко произношу, чувствуя внутри бурлящее веселье с привкусом элитного шампанского. – Убедились?

Амир забирает со стола свой стакан и залпом выпивает остатки янтарного виски, оставляя там только лед.

– В чем убедился? – холодно спрашивает, хватая с кресла черный пиджак.

Черный. Пиджак…

В Дубае.

Летом.

И кожаные туфли, напомню… М-да.

– В том, что я не продаюсь? – запрокидываю голову, чтобы разглядеть серьезное лицо поближе.

Амир протягивает руку и с ироничной улыбкой легонько щипает мой подбородок.

– Я передумал. Прости, Киса. Сегодня без тебя.

– Передумали?

– Ну да… Не расстраивайся.

Понимаю, что с помощью его уничижительного тона я, словно безмозглая рыба, заглатываю наживку, но все равно спрашиваю:

– Почему передумали?

Веселья вдруг становится в разы меньше. Девочки, порхающие вокруг мужчин разноцветными бабочками, кажутся и в самом деле шлюхами. А я?.. Натянув пиджак, Хаджаев извлекает из внутреннего кармана айфон и задумчиво водит по экрану пальцем.

– У тебя коленки костлявые, – выдает со смешком, натягивая на темные глаза черные очки-авиаторы.

Перевожу взгляд на притихшую Аю, но она просто молчит, попивая шампанское.

Он так унизить меня хочет?

– Шучу. Девственницы сегодня не интересуют. В следующий раз, Котенок. Ты занятная. А ты, – щелкает пальцами и указывает на Аю. – Поедешь со мной.

– Конечно, – вскакивает подруга с места, трясет белоснежными волосами и, не взглянув на меня, виляя худыми бедрами, отправляется за ним на выход.

Глава 4. Злата

Проснувшись пораньше, складываю в рюкзак единственный купальник и достаю из заначки, состоящей из трехсот пятидесяти долларов, заработанных вчера, необходимые пятьдесят.

Натягиваю плиссированную длинную юбку жемчужного цвета и белую хлопковую футболку. Волосы не расплетаю.

В наших апартаментах, расположенных в одном из отдаленных районов Дубая, три комнаты.

Больше всех повезло двадцатилетней Ире – она живет одна. Мы соседствуем с Аей. Довольно дружно, кстати. А вот Индира с Катькой все время собачатся.

Пока пью молоко и ем печенье, прислушиваюсь. В квартире тишина. Ая еще не вернулась от Хаджаева. Ира на постоянку встречается с богатым иранцем, который в нее настолько влюбился, что крайне редко отпускает сюда, к нам. Остальные, наверное, спят.

На носочках добираюсь до прихожей и нацепляю босоножки.

Пока иду по коридору к лестнице, из одной квартиры доносятся отчетливые шлепки и женский стон. Морщусь от отвращения. Этот район довольно популярен у девушек, приезжающих на заработки. Многие из них принимают клиентов прямо у себя. Мне это кажется чем-то ужасным, но я тут же переключаюсь на палящее солнце. Оно моментально испаряет из головы посторонние мысли.

Купив красную карту, оплачиваю десять поездок и на автобусе добираюсь до общественного пляжа. Увидев воду, в который раз восхищаюсь. Лазурная, прозрачная, манящая. Не то что у нас на карьере, оставшемся после выработки песка рядом с поселком. Летом мы с Зойкой бегаем туда. Место заколдованное – каждый год там кто-нибудь из местных тонет, но все продолжают купаться.

На секунду представляю, что сестра когда-нибудь увидит эту красоту. А потом обещаю себе, что обязательно увидит! Я все для этого сделаю. А как иначе?

Заработаю денег, куплю брендовых вещей, и московская блогерская тусовка начнет воспринимать меня всерьез.

Пока загораю на пляже, записываю несколько сторис и выхожу в прямой эфир. Подписчиков у меня четыре с половиной тысячи. Это мой результат за два года. Вполне достойный, с учетом того, что я сама себе и SMM-менеджер, и контент-продюсер.

– Мам, привет, – радостно восклицаю в трубку, когда прерываются длинные гудки.

– Ты, что ль, пропащая? – сонно произносит она. – Время видала?

– Я думала, ты управляться встала. Прости.

– Уже управилась. Покемарить легла перед работой.

– Так сегодня же суббота, – удивляюсь.

– Щукиной приспичило, – ворчит.

– А-а-а, – тяну. – Ну если Щукиной…

– Задрала она меня, своими руками пришибу, – грозится мама.

Работа в Пьянковской соцзащите в целом ее устраивает, если не считать двух досадных моментов: голого оклада в один прожиточный минимум и вредной пенсионерки Щукиной, которая от старческой деменции реально постоянно над мамой издевается. То стены в туалете фекалиями измазывает, то под ноги плюет.

– А Зойка как? – спрашиваю, поглядывая на семейную пару с двумя детьми. Приветливо им улыбаюсь.

– Да как твоя Зойка, дрыхнет до двенадцати, потом в телефоне до вечера сидит. Говорю, иди хоть погуляй. Я в вашем возрасте с улицы не вылазила. А ее из дома поганой метлой не выгонишь. Зато вечером намалюется и прямиком на остановку идет.

– Ясно. Я ей позже позвоню.

– Ты-то как сама, непутевая?

– Я нормально, мам. Работаю там же, скоро учеба начнется.

Закусываю губу. Я не вру. В колледж действительно поступлю. Просто не на бесплатное…

– Ну-ну. Ты там смотри аккуратнее в Москве-то.

– Конечно. Я все знаю.

– Все знаешь, – вздыхает мама тяжело. – Дура ты пока у меня… Еще и красивая… Вот беда-то.

– Почему беда? Че ты начинаешь, мам?

– Для бедных красота всегда лишняя. Не нужна она. Слишком много соблазнов появляется. У нас вон сколько девок так сшлюхалось. А потом в подоле родителям принесли.

– Скажешь тоже, мам, – смеюсь. – Ладно, давай. Я завтра позвоню.

– Давай, коза. Отцу-то привет передать?

– Ага, передай.

Убрав телефон обратно в рюкзак, пытаюсь проглотить досадную горечь, которая каждый раз возникает после разговора с домом.

Назагоравшись, отправляюсь обратно. Одна поездка обходится мне в четыре дирхама, что в переводе на рубли граничит с целой соткой. Недешево получается, поэтому часто ездить на пляж у меня не получится. Хотя, если Рубик будет каждый день платить мне, как вчера, можно будет и почаще.

– Ты где ходишь? – бурчит Айка, как только я появляюсь на пороге комнаты.

Первым делом замечаю горчичные туфли «Джимми Чу», на которые я пускала слюни позавчера в молле.

– Зацени, – кружится она, пританцовывая в одном нижнем белье и этих шикарных туфлях.

– Крутые, Ай, – с легкой завистью проговариваю. – Это тебе этот купил? За секс?

– За секс он заплатил. А это так… подарок.

Подарок…

Конечно, он тоже за секс. Как бы она себя не оправдывала.

Щедрый какой, татуированный. «Джимми Чу» подарил.

Заметив на столе пакет, киваю:

– А это что?

– А это Амир тебе передал…

Глава 5. Злата

– Амир так и сказал – передать «костлявым коленкам с принципами». Зря ты так к нему. Хаджаев щедрый и в постели просто огонь!..

С интересом взглянув на новенькие туфли подруги, раскрываю картонный пакет. Оскорбление пропускаю мимо ушей. Ну и что, что коленки костлявые? Зато ноги длинные и ровные.

– Что это? – удивляюсь, вскрывая коробку.

Гордость кричит о том, чтобы вернуть ее Ае, но я малодушничаю. Замираю от того, насколько упаковка приятная на ощупь. Я таких еще не видела, поэтому как ненормальная вожу кончиками пальцев по гладкой поверхности и предвкушаю.

Моя первая брендовая вещь.

У Златки Козловой с Пьянково… «Прада»!

– Ну давай уже. Че как черепаха, Злат?

Зыркнув на нее, вскрываю коробку, затем с благоговением разворачиваю шелестящую бумагу. Тряпичный чехол словно кричит о том, что эта вещь – эксклюзив!

Подруга подгребает к столу.

– Че там?

– Не понимаю.

Нахмурившись, перебираю в руках ремень для сумки. Он очень добротный, разноцветный – с красными, черными и голубыми полосами – и с надписью «Prada».

– Я щас умру от смеха, – хохочет Ая, пока меня с ног до головы окатывает волной отвращения. – Он тебе ремень подарил. Для сумки, которой у тебя нет! Ой, не могу. Видимо, сумку ты получишь, только когда согласишься.