– Расул? – усмехаюсь. – Ни разу не слышал, чтобы он повышал голос на женщину.

– Я не вру, Амир. Еще немного – и я уволюсь, – всхлипывает девушка.

– Я поговорю. Не реви.

Остаться сейчас без секретаря – все равно что отправить к херам последние две недели работы. Очень надеюсь, что уже сегодня вечером Таня займется контрактом с оманцами. Она человек надежный. По правде говоря, мы вместе учились в Москве и я подтянул ее сюда сразу, как затеял собственное дело в Дубае.

– Спасибо. Кстати, Амир. Звонила та девушка, вчерашняя…

Последние слова секретаря стреляют мне в затылок, поэтому резко оборачиваюсь.

Все-таки улетела и звонила назвать цену за минет? В груди что-то вроде облегчения мелькает. Словно оковы скинул. Не помню, чтобы когда-то было так погано с похмелья, как сегодня утром.

– Зачем звонила?

– Попросила прощения, что я, видите ли, искала для нее рейс, а она не улетела.

Усмехаюсь.

– И спросила, может ли она выйти из номера, чтобы погулять?

Таня демонстративно задирает узкие брови. С вопросом. Я бы даже сказал, с претензией. С Ренатой они близки не были, но столь быстрая смена караула моего секретаря крайне беспокоит. И я не собираюсь удовлетворять ее любопытство.

– Пусть гуляет, – киваю, разворачиваясь. – Позвони ей, узнай номер карты и отправь денег.

– Денег? Сколько, Амир?

– Тысячу.

– Долларов?.. – Таня озадаченно уточняет.

– Ну не дирхамов ведь! – отвечаю раздраженно, хлопая дверью.

Оставшееся время до начала переговоров общаюсь с младшим братом.

Расул прекрасно воспитан, но к женщинам у него отношение абсолютно несветское. Работать с ними ему сложно. Вернее, сложно работать с ними наравне.

Около двух часов с помощью господина Рани, моего переводчика и учителя арабского языка, общаемся с оманцами. Они выглядят довольно приветливо. Пожалуй, даже дружественно.

Желание как можно больше сфер жизни скидывать на аутсорсинг докатилось и до них. В данный момент мы обсуждаем постоянную работу с семьей брата Султана Ай Зейна – Его Величеством Асафом.

Помимо важнейших вопросов безопасности и предполетной подготовки, проговариваем остальное, вплоть до униформы стюардесс. Пытаться объяснять арабам, что короткие юбки – это не моя мужская прихоть, а тот же самый вопрос удобства, бесполезно. Поэтому приглашать на работу планируем только стюардов.

– Подготовь учредительные документы с визой нотариуса, – отдаю последние указания Тане.

– Уже все готово, Амир.

– И юристов напряги, чтоб не затягивали.

– Хорошо.

– А еще в банк позвони – узнай, нужен ли валютный контроль? Сколько стоит?

– Иди уже, – вздыхает секретарь.

Как это часто бывает после успешных переговоров, адреналин в крови все еще долбит, но я всячески гашу его напускным спокойствием и тем, что считаю до ста. Потом кричу в «Роллс-Ройсе» от бесконечного удовлетворения собственным делом.

Знал ли маленький дагестанский мальчик, каждую ночь засыпающий в далеком горном ауле, что будет общаться с первыми лицами государств?

Гоняя в голове эту мысль, добираюсь до отеля.

Холл. Лифт. Коридор. Провожу картой по электронному замку.

В гостиной свет приглушен, да и вообще странно тихо.

Прислушавшись, улавливаю звуки льющейся воды из гостевого душа.

Сегодняшний успех вперемешку с бьющим изнутри фонтаном энтузиазма сам несет мои ноги к мини-бару, но я тут же убираю руку от бутылки с виски.

Ну на хер.

Покидаю гостиную. Включаю свет в комнате и, расстегнув рубашку, усаживаюсь на край кровати.

Активно растираю лицо. Усталость накатывает.

Робкий стук в дверь раздражает.

– Да, – отвечаю твердо.

– Я хочу поговорить.

– Заходи.

Первое, что вижу: тончайшие лямки шелковой ночной сорочки на хрупких плечах и ноги длиннющие. В штанах становится теснее, а в голове, наоборот, – пусто.

Молча наблюдаю, как Злата просачивается внутрь комнаты и мягкими шажочками приближается ко мне.

На ее лице – пиздец! – больше нет самоуверенности и придурковатости. Зато там есть… покорность и пухлые губищи, отполировавшие мой член прошлой ночью.

Смотрю в чуть раскосые карие глаза. Девушка скромно улыбается. Одергивает сорочку и поправляет лямку на плече. Наверняка замечает мой интерес. Но не пугается. Еще активнее лыбится и подбирается ближе.

Глава 14. Злата.

– Почему не уехала? – спрашивает Амир.

Плавно веду плечами. Так, что ночная сорочка стремительно падает к ногам. Обнаженное тело тут же обдает колючим воздухом. Холодным и сухим от кондиционера.

– Блядь…

Хаджаев резко поднимается с кровати и останавливается в шаге от меня. Я, как одинокая тростинка на ветру, колышусь и дрожу.

Мужская грудь, покрытая страшными татуировками, еще пугает, но не так сильно. Я отчего-то решила, что самое ужасное уже случилось. Что в сексе может быть хуже того, что он сделал со мной вчера? Ничего хуже и ничего унизительнее быть не может, я уверена.

Тысяча долларов.

Не так уж и ужасно все было…

– Почему не уехала? – Амир вытягивает руку и двумя пальцами очерчивает мою скулу. – Отвечай.

– Мне кажется и так… хм-м… понятно.

Теплые пальцы обозначают линию губ и грубовато подхватывают подбородок. Черные глаза царапают раздражением.

– Свои «кажется» при себе оставь. Я задаю вопрос, ты – отвечаешь.

– Я… решила остаться. Здесь. С вами.

– С вами? – Амир усмехается.

– С… тобой, – выдыхаю.

– Зачем ты решила остаться?

Вздрагиваю, когда мужские пальцы спускаются по шее к плечу, а затем теребят сосок. Опустив голову, молча наблюдаю за магией – как он стремительно твердеет.

В горле пересыхает. В одну секунду будто воду всю из организма выкачали. Жадно хватаю воздух ртом и наблюдаю за реакцией Хаджаева.

Белизна его рубашки резко контрастирует со смуглой кожей. Это кажется одновременно пугающим и притягивающим. Я бы считала Амира красивым мужчиной, если бы он не был таким опасным.

Он тоже смотрит. Переходит ко второму соску и поигрывает челюстью. Я пугаюсь. Загоняюсь, что ему что-то не нравится.

Грудь? Маленькая? Большая? Недостаточно упругая?

– Вы… ты сам сказал, что я могу остаться…

– Зачем? Хочу понимать, осознаешь ли ты, какую именно хуйню вытворяешь?

– Я осталась, чтобы быть здесь… с тобой, – скромно опускаю глаза.

– Ну ты декабристку-то из себя не строй. И я на героя в этой ситуации мало смахиваю.

Я нервно сглатываю скопившуюся слюну и поднимаю взгляд на его невозмутимое лицо. Пожалуй, впервые так открыто. Его глаза такие черные, что практически сливаются со зрачками. А белки – красные, воспаленные.

От Амира вообще все время веет какой-то безнадежной усталостью. Даже в самый первый раз, когда я встретила его на вечеринке у Рубена, он был такой же.

Богатые мужчины офигеть как много работают – это первый урок, который я усвоила за два дня здесь. Моя детская установка, привитая мамой, что те, у кого есть деньги, живут припеваючи и целыми днями пьют дорогое шампанское в ресторанах, пока мы впахиваем в деревне, – развеялась как дым.

– А-ай, – всхлипываю, когда настойчивые пальцы, затронув живот, ныряют в промежность.

Инстинктивно сжимаю ноги и впиваюсь ногтями в запястье.

– Охренеть, – морщится Хаджаев, стряхивает мою руку со своей и подставляет ладонь на свет. – Это че за хуйня?

Черт.

– Масло, – виновато опускаю глаза.

– Какое, блядь, масло?

– Кокосовое.

– Зачем?

Амир выглядит растерянным и злым. Вздыхаю рвано. Вот уж не думала, что он будет мне туда пальцы совать. Извращенец.

– Чтоб больно не было, – оправдываюсь.

Закусив губу, ожидаю всего чего угодно, кроме того, что происходит.

Амир прикрывает лицо той же ладонью и… отчаянно хохочет. Раскатистый густой смех проникает мне под кожу и хотя бы чуть-чуть, на одну сотую процента, позволяет расслабиться.

Складываю руки на груди и смотрю на хозяина спальни. Он будто моложе становится, хотя по факту Хаджаев вообще не сильно возрастной. «Гугл» пишет, что ему двадцать семь.

– Блядь, иди убери это все, – хрипло выговаривает. – Вытри, вымой, я не знаю.

– Почему? – пугаюсь.

Он не собирается лишать меня девственности? Отправит в Москву?

– Масло разъедает латекс, поэтому в качестве смазки его использовать нежелательно, – отвечает он, снимая рубашку и отворачиваясь.

Его спина тоже вся забита рисунками.

Боже.

– А-а-а… ясно, – краснею. – Я сейчас.

Все еще дрожа, выскакиваю из спальни и несусь в гостевую ванную комнату, где подмываюсь и насухо вытираюсь пушистым полотенцем. Затем долго расчесываю волосы и смотрю на себя в зеркало.

Периодически подглядываю в мобильный, где насохраняла сегодня кучу заметок.

Своим «до Ренаты тебе еще сосать и сосать» Хаджаев завел меня не на шутку. Еще в школе так было. Если я слышала, что кто-то из одноклассников справляется лучше меня, тут же начинала учиться еще усерднее и внимательнее.

Подумаешь, наука…

Успокоившись и выдохнув, возвращаюсь в спальню. Даже немного привыкаю к собственной наготе. Фигура у меня хорошая. И коленки ни капельки не страшные.

Амир за время, пока меня не было, тоже успел принять душ. Я нервно улыбаюсь, как дура, разглядывая небрежно завязанный белоснежный халат. Рядом с кожаным креслом на журнальном столике замечаю бутылку с виски, тарелку со льдом и стакан.

А еще… смазку. Упаковку из рекламы узнаю сразу.

– Я готова, Амир, – облизываю пересохшие губы.

В его черных глазах плавает язвительная ирония.

– К чему?

– Ты шутишь?

– К чему ты готова, Злата?

Смотрю на него зло.

Обязательно надо устраивать все это? Дагестанский психотерапевт в деле.

– К сексу, – выпаливаю.

Амир снова смеется, забрасывает ноги на столик и запрокидывает голову на спинку кресла.

– К какому-то определенному?

Унижает меня, вынуждая разговаривать об этом.

– К любому сексу, – закатываю глаза.

Достал!..

Пугаюсь, когда он резко поднимается. Все-все-все силы внутри собираю.

– Хочешь сказать, ты на все готова?

– Да… – киваю.

В глазах дагестанца снова рождается черная похоть, которой он будто измазывает мое тело с головы до ног. Линию груди, талию, бедра. Становится одновременно страшно, жарко и, пожалуй, стыдно… капельку.

– Прямо так и на все?

– За деньги… – уточняю.

– Очередная русская дура в Эмиратах, – зло усмехается он, а затем скучающе покачивает кубики льда в стакане с виски. – Любишь деньги, девочка?

– Пф-ф… А кто их не любит?

– Те, у кого есть гордость или собственное достоинство.

– Я на все это пока не заработала, – легкомысленно пожимаю плечами.

В нашей деревне все гордые, но бедные. Я так не хочу.

– Ну окей, – кивает Хаджаев, скидывая белоснежный халат. – Тогда я тебя покупаю…

Глава 15. Злата

Горло распирает от застывшего там вскрика. Не могу разобраться, какой именно он природы – то ли от облегчения, то ли от ужаса.

Сердце даже не колотится: оно неистово долбит о ребра. Мечется там, внутри, как птица, которую насильно поместили в клетку. Глупая, глупая птица, залетевшая не в ту оконную створку…

Обнаженный Хаджаев намного опаснее, чем одетый.

Обнаженный Хаджаев мне не нравится. Совершенно точно.

Не нравится хотя бы тем, что он больше меня раза в два. Амир не перекаченный бодибилдер, но и не доходяга. Что-то среднее. Очень высокий и стройный. Его мышцы на руках, груди, животе и бедрах, как и он сам, – строгие и основательные. Ноги, покрытые короткими черными волосками, тоже пугают и смущают.

А член…

Закусываю губу. Кошмар…

Будет больно, Златка. Даже если ты примешь ванну из кокосового масла.