– Ну еще бы. Так не работает. Вспомни мою тетю, которая свихнулась. Какая была связь между несуществующим агентом ФБР, с которым она говорила в гостиной, и ее настоящей проблемой? Никакая. Суть была в том, что ее бросила дочь, засранка Джуэл. Эта идиотка сбежала с артистом, который жил на помойке и хотел заработать. Угрожал ей самоубийством. Просто ужас. И моя тетя спятила. Но понимаешь, прямой связи нет. Это всегда выворачивается как-то боком. Но нужно выяснить настоящую проблему. Понять, что именно тебя беспокоит.

– И как мои проблемы связаны с Джерри?

– Он хочет на тебе жениться, да?

– Не знаю, Синди. Наши отношения никогда не были… понятными. Мы просто веселимся. Нам нравится быть вместе. Но я не знаю, хочет ли Джерри жениться. Но мы сейчас вместе, хоть сначала об этом и не думали.

– Да, но веселиться – это одно. А брак – совсем другое.

Карлотта тихо вздохнула.

– Тебе бы стать психологом.

Синди просияла.

– Знаю. Просто я много читаю, – сказала она. – Слушай. Не бойся. Все можно решить. И если ты умная, то выберешь правильный путь.

– Ну, – сказала Карлотта, – может, и хорошо будет все обсудить. Я честно об этом не задумывалась. Кто знает, может, ты и права.

Синди положила ладонь на руку Карлотты. Удивительно, но рука была теплой, почти потной. Волна жалости затопила сердце Синди.

– Просто подумай об этом. Все проблемы можно решить. Главное – быть честной самой с собой.

– Ладно. Я не вижу связи, но все же подумаю.

– Все наладится, – сказала Синди.

На экране за кафедрой стоял мужчина в дорогом деловом костюме. Казалось, он что-то продавал со своей белоснежной улыбкой, а затем поднял огромную Библию и ткнул ею в камеру. Карлотте показалось, что он сунул книгу ей.

Карлотта проснулась ночью. Болели кости. И голова. Где она? В соседней комнате тихо храпел Джордж. По гостиной прошлись дальние фары проезжающей машины. Вот Билли, волосы упали ему на глаза, закрывая лицо. Девочки спали в тени. Как спокойно. Ни ветерка. Только неопределенные мысли, которые не облачить в слова. Как дошло до того, что я сплю на полу у Синди? Да, помню. Тело до сих пор болит. Что со мной происходит? И вокруг меня? Кто я?

Но здесь Карлотта была в безопасности. Здесь ничего не могло произойти. Тут слишком много людей. Синди придет на помощь. Пока Джордж спит. Увидят все, кроме Джорджа. Безумие Карлотты. Она представила себя в окружении врачей в длинном коридоре, брыкающуюся и вопящую. Вот что будет? Когда ты переступаешь черту, то остаешься ли собой? Помнишь свое имя? Кто ты тогда?

В мозгу плясали образы последних ночей: вспыхивающие огни, вкус ткани во рту, болезненное ощущение того, чего Карлотта больше не могла определить. Это не было ни сном, ни явью. И кто в квартире, да во всем Лос-Анджелесе, может сказать ей, что произошло?

* * *

Следующий день прошел хорошо. Карлотта прогуляла курсы. Вместо этого они с Синди пошли по магазинам. Синди купила кожаную сумку на Олвера-стрит, где вдоль древней мощеной дороги выложили мексиканские товары ручной работы, окруженные пиньятами и цветной керамикой. Они вернулись домой и играли в нарды, пока Карлотте не пришло время ехать на запад Лос-Анджелеса, чтобы забрать детей. В общем, приятный день. Расслабляющий. Осеннее солнце пошло Карлотте на пользу, почти как лекарство. Почти свежий воздух, крики детей и праздничная мексиканская музыка – и ей снова стало весело. Маленький камешек все еще лежал на дне ее сознания, но они о нем не говорили.

Но с наступлением ночи Синди увидела, как прямо у нее на глазах меняется личность. Карлотта стала нервничать, бояться. «Она о чем-то умолчала? О чем-то большем, чем просто видения в темноте?» – гадала Синди.

Потом Джордж вернулся домой. На рубашке под мышками виднелись кольца из пота. Он замешкался, увидев Карлотту. Затем, не сказав ни слова, направился в ванную. Послышался шум труб, а затем заревел душ. Звук казался яростным.

– Он на меня злится? – прошептала Карлотта.

– Нет, Джордж всегда такой, – ответила Синди.

– Слушай, если я мешаю…

– Вовсе нет.

– Я серьезно…

– От вас нет проблем. Оставайтесь, сколько хотите.

– Но похоже, Джордж…

– Забудь о нем. Он родился нахмуренным.

Синди ухватилась за возможность. Она указала на дверь, едва заметно кивнув. Карлотта не поняла.

– Нам нужно поговорить, – сказала Синди. – Давай выйдем.

Они вышли и закрыли за собой дверь.

Синди посмотрела Карлотте в глаза.

– Ты не все мне рассказала, – начала Синди. – Что случилось?

– Я рассказала все.

Синди заметила, как уклоняется от ответа Карлотта. Что бы это ни было, оно ее пугало. Но до какой степени можно давить на своих друзей?

– Я хочу лишь одного, Карли, – сказала Синди, – чтобы ты взяла себя в руки. Ты мне веришь?

– Конечно верю.

– Но если ты не хочешь, я не смогу помочь.

– Клянусь богом, Синди. Я говорила правду.

Но глаза Карлотты скрывали темную истину, и Синди придется вытаскивать ее силой.

Синди потянула Карлотту подальше от двери. Внизу журчала вода, имитирующая гавайский водопад. По красной черепице крыш переулка позади здания пробежали две кошки, шипя и ворча. Солнце садилось, далекий оранжевый шар плыл сквозь дымку. Карлотта вздрогнула от странного и внезапного ветра.

– Ты на наркотиках? – тихо и испуганно спросила Синди.

– На наркотиках? Я? Конечно нет!

Синди посмотрела Карлотте в глаза и быстро их изучила.

– Люди принимают наркотики, а потом им мерещится всякое, – сказала Синди. – Даже если они этого не хотят.

– Бог мне свидетель, Синди. Да я пальцем к ним не притронусь.

– Франклин Моран сидел на них.

Карлотта надулась. Воспоминание об этом грубом лице с мальчишеской улыбкой всплыло у нее перед глазами. А также тошнотворно-странные ночи, за которыми следовали сладко-грустные утра…

– Но я не принимала, – тихо возразила Карлотта. – Даже в руки не брала. Именно это и встало между нами. Ну, первым, – добавила она с оттенком горечи.

Синди замешкалась.

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем. В смысле я не хочу об этом говорить, – ответила Карлотта.

– Я не собиралась давить, Карлотта, но нельзя скрывать все вечно, иначе ты сломаешься.

Карлотта попыталась зажечь сигарету, но холодный ветер постоянно тушил спички. Когда она подняла голову, в глазах у нее стояли слезы.

– Меня изнасиловали, – сказала Карлотта.

Рука Синди на автомате прикрыла рот. Она была в шоке.

– Изнасиловали, – попыталась повторить Карлотта, пока незажженная сигарета дрожала у нее во рту, но слово получилось почти беззвучным.

– Боже правый, – прошептала Синди.

Карлотта отвернулась. Неужели ее уже никогда не покинет чувство, будто она прогнила? Ей снова казалось, что ее очернили с ног до головы, опустили, и ей уже никак не отмыться.

– Господи боже, – все, что могла сказать Синди. Слезы наполнили и ее глаза, она мягко потянулась и дотронулась до плеча Карлотты. Затем они обнялись. – Прости… я не знала… даже не догадывалась… солнышко! – Синди могла выдавить только это.

– О, Синди, – плакала Карлотта. – Это было… меня словно… сломали… сломали изнутри…

– Моя хорошая… о господи! Как такое могло случиться?

– Я была одна в комнате, и меня что-то схватило… задушило… я почти отключилась… все почернело…

Карлотта отстранилась от Синди. Ей было до странного холодно. Ночной ветер развевал ее волосы, мягко поднимал со лба, ее темные глаза вдруг стали очень далекими и холодными.

– Ты не понимаешь, да? – спросила Карлотта.

– Конечно же я…

– Я не врала о том, что выходит из стен.

Синди могла только смотреть.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – прошептала Синди.

– Вот видишь? Это было и этого не было… Меня изнасиловали и избили, но никто не приходил… Я чуть не умерла, но когда включили свет, я была одна.

Синди не могла понять.

– Ты вызвала полицию? – наконец прошептала она.

– Синди, Синди, моя логичная Синди! Я была одна в кровати… когда включили свет. Этот… мужчина, чем бы он ни был, исчез, пропал, как плохой сон…

Рука Синди неподвижно лежала на горле – поза человека, который не может понять простейших деталей самого необычного явления, даже когда их объяснили.

– Я не понимаю, – сказала Синди. – Тебя… избили или нет?..

– Конечно да. Он напал на меня. Почти задушил. Потом использовал меня, и отвратительно. А когда включили свет, он исчез, словно… словно его и не было.

Синди прислонилась к перилам. Она видела, что Карлотта говорила правду. Понимала по тому, как Карлотта избегала прямого взгляда, прятала красивое лицо из чувства стыда и унижения, само воспоминание о нападении все еще жгло ее, а глаза светились страхом. Карлотта повернулась к Синди.

– Видишь? Ну? – потребовала Карлотта. – Ответа нет, так ведь? Это правда и неправда. Это произошло и не произошло. Я сошла с ума! Я сошла с ума, Синди! Дважды!

– Это случилось снова?

– Следующей же ночью! Как думаешь, почему я сбежала, когда услышала то же самое в третий раз?

– Но сейчас, пока ты со мной?..

– С тобой все хорошо. Но я не знаю, сколько это продлится. Я боюсь идти домой. Боюсь оставаться одна.

– Конечно, – сказала Синди, явно пораженная. – Я тебя не виню.

Долгое время они обе молчали. Хоть и было холодно, женщины стояли в тишине. Синюю ночь теперь освещали красные и зеленые огоньки на пальмах. Карлотта тряслась от холода. Синди, обычно такая умная и логичная, потерялась в бесконечном лабиринте мыслей. Это просто нельзя было объяснить. Невозможно.

– Тогда оставайся здесь, Карлотта, – сказала Синди. – Столько, сколько нужно.

Карлотта кивнула. Она смотрела в пустоту, заставляя мозг сосредоточиться. Затем высморкалась в маленький платок. И пригладила волосы, разметавшиеся от холодного ветра.

– Но я думаю, – продолжила Синди, – тебе надо к психиатру.

– Я не смогу его оплатить.

– Можно пойти в бесплатную.

– Там не лечат голову.

– Конечно лечат. Можно обратиться в клинику при университете. Оплата всегда добровольная, а если ты на соцобеспечении, то цена еще и смешная.

Карлотта кивнула и улыбнулась.

– Думаешь, я свихнулась? – спросила она.

– Не знаю. Но меня это пугает.

– Ладно. Может, зайдем в квартиру?

Синди кивнула. Женщины, держась за руки, повернулись, подошли к двери и разжали пальцы, когда заходили.

– Не говори Джорджу, – попросила Синди. – Он в этом плане не продвинутый.

– Я бы в жизни никому не сказала, кроме тебя, – прошептала в ответ Карлотта.

– Хорошо. Улыбнись. Заходим.

И Синди открыла дверь. Билли и девочки подняли головы. «С подозрением», – подумала Карлотта. Вглядываясь в ее лицо в поисках скрытых признаков. Казалось, они инстинктивно понимали, когда она думала об этом ужасе, будто читали ее мысли, а затем вернулись к игре на кухонном столе. Вошел Джордж со сложенной газетой, бросил взгляд на Карлотту, затем на Синди.

– Здесь вообще будет еда? – спросил он.

– Через минутку, Джордж, – ответила Синди.

– Господи, – пробормотал он.

Джордж взял в руки пульт от телевизора. Билли уронил на пол несколько карточек. Карлотта порылась в сумке в поисках книжки, села и притворилась, что читает. Казалось, каждый раз, когда она говорила или думала об этом, все происходило снова, захватывало ее жизнь, весь ее мир, подобно густому туману. Злобному. Вонючему. Единственным звуком радости было пение Синди на кухне.

Прошел четверг. Пятница. В вечернем воздухе появился запах озона. Он давил на Карлотту.

Джули и Ким спали на диване. Билли спал у стены рядом с телевизором. Джордж ворчал, когда переступал через Билли по утрам. Ужин был тихим и угрюмым. Джордж брал вилкой горошек и сминал ножом.

Карлотта не пошла к психиатру. Проблема становилась все более далекой. Мир превращался во что-то менее страшное, более дружелюбное. Физически она чувствовала себя хорошо. Спать на полу было полезно для спины. И Синди положительно на нее влияла. Жизнь снова стала целостной.