Я киваю. Вместо платья мне давно уже выдали халат. Ещё – тапочки. Только надев их, поняла, насколько озябли мои ноги. Врач достаёт шприц, с хрустом рвёт упаковку, готовит раствор для инъекции.

– Что это? – спрашиваю я.

Потому что мне страшно, несмотря на то, что я пришла по доброй воле. Я бы хотела взять и отмотать свою жизнь на семь с половиной лет назад. Обратно в счастье. И изменить все. Тогда бы я никогда не попала в этот дом. Но я здесь.

– Контрацепция, – объясняют мне. – Предельно безопасное и эффективное лекарство. Один укол в месяц. Таблеткам Багров не доверяет, так проще.

Так я понимаю, что никаких презервативов не будет. Снова тошнота подкатывает горьким комом, но я беру себя в руки. Послушно выдерживаю достаточно болезненный укол. Надо видеть плюсы – меньше всего я хотела бы, чтобы во мне рос ребёнок монстра. А сперма…буду думать о том, что он умрёт.

– Всё, – отпускают меня. – Можете идти.

– Куда?

– Например, привести себя в порядок.

Этот человек не может позволить себе осуждение. Ему платят за то, что он осматривает шлюх, как бы это его не бесило. Наверное, хорошо платят. Но осуждение скользит в каждом его слове.

Меня сопровождает охранник. Мы идём по бесконечным анфиладам широких коридоров, затем останавливаемся перед одной из дверей. Вхожу. Похоже, это выделенная мне комната. Красивая, но безликая, никто не вложил в её оформление души. На столе поднос с обедом. Я не ела уже давно, но сейчас еда не полезет в горло.

Подхожу к окну. За шторами прячется дверь – выход на террасу. Она, сделанная из красивого, чуть сероватого дерева, уходит вдаль, а затем обрывается у бассейна. Шагаю, чувствую, как прогрелось солнцем дерево под моими ногами.

Иду к бассейну. Его широкими гребками переплывает Багров. Смотрю на его спину, которая при каждом движении показывается из воды. Сильная. Смугловатая кожа. Под лопаткой шрам. Так близко к сердцу, что я поневоле чувствую сожаление – если бы убийца был более удачлив, моя жизнь сложилась бы иначе.

Багров доплывает до конца бассейна, отталкивается от края, плывёт обратно. Выходит из воды, я смотрю, как по телу, которое мне скоро придётся любить, каплями стекает вода. Оно красиво, его тело. Такое сильное. Но даже самые сильные люди смертны.

– Вы даже не спросили, сколько вам заплатят, – Багров снова мне смотрит прямо в глаза, и я стараюсь выдержать его взгляд.

– Надеюсь, достаточно, – отвечаю я.

И правда. Мне не нужны все деньги мира, лишь одна, отобранная моими руками жизнь.

Глава 4. Багров

– Говоришь, ничего? – лениво протянул я.

Кофе уже остыл, но я движением остановил порыв принести новый. Не хотел спугнуть ощущение…застывшести. Весь мир словно замер, выжидая, даже воздух стал тягучим и вязким, как перед грозой. И я с любопытством замер, прислушиваясь.

– Всё, как сказала. Двадцать шесть лет, из маленького городка. К нам приехала поступать в университет, жила в общаге. Воспитывалась матерью, но та умерла. Никого из родных больше нет. Квартирку, которую получила по наследству, продала. Иной недвижимости не имеет. Гол, как сокол, это про неё.

А я вспомнил, какова она голой. В глазах страх, и ещё что-то неразличимое, но очень вкусное. То, что хотелось смаковать, растягивая удовольствие. Небольшая, высокая грудь с розовыми сосками. Плоский, не перекаченный живот. Аккуратный треугольник светлых волос на лобке. Она была очень женственной и знала это.

– Мужчины? – спросил я.

Ревности не было, я давно уже перерос такие примитивные чувства. Только любопытство, его не унять. Наверное, когда я перестану быть любопытным, можно заказывать гроб – жить дальше будет не интересно.

– Ничего не нашли. Она чиста.

Я сидел на балконе второго этажа. В небе не то, что тучи – просто непонятная серая хрень, которая словно соткана из потяжелевшего воздуха. Алла в саду, я вижу её, наверное, она прекрасно знает, что я наблюдаю.

Позади раздались шаги – я недовольно поморщился, хотя сам отмашку дал охране пропустить. Марк мой партнёр, и мы знаем друг друга уже много лет, но порой он меня утомляет – его слишком много.

– Новая игрушка? – кивнул он на женскую фигурку в саду. – Блин, кофе принесите. Нет, лучше коньяк.

Кресло протяжно застонало, под его весом. И сразу суета, которая разогнала то самое ощущение неподвижности, что мне сохранить хотелось.

– Ещё не знаю, – ответил я глядя на Аллу. – Не решил.

Я лукавил немного – знал, что уже на крючке. И если девушка здесь, то пути назад нет.

– А чего тянешь? – Марк прищурился, разглядывая девушку. На ней лёгкое струящееся платье, на лице ни грамма косметики. И странным образом лицо без косметики не стало мягче. Оно словно соткано из острых углов, несмотря на плавный изгиб мягких губ. – Конечно, не в моем вкусе, но что-то в ней есть. Отдай мне, а?

Я поморщился – мне кажется, просить что-то настолько личное это верх бестактности. Я не любил отдавать свои игрушки, по крайней мере, пока они самому мне не надоели.

– Нет, – коротко ответил я.

Я надеялся, что к этому вопросу мы больше не вернёмся, но Марк не таков.

– А че тогда сам тянешь? Ни себе, ни людям.

– У неё двойное дно, – сформулировал я мучивший меня вопрос. – Эта девочка не так проста.

Марк фыркнул и залпом выпил виски. Я сдержал раздражение – находиться с этим человеком становилось откровенно не комфортно. Он был из тех, кого власть и деньги словно тормозят в развитии. Не рос, скорее деградировал, пользуясь всеми возможностями своего положения. Но все же я его ценил – в вопросах бизнеса его ум был остер, а хватка – бульдожьей.

– У тебя паранойя, – покачал головой Марк. – Она началась после смерти Старовойтовых. Да, мне очень жаль, что их убили. Но они умерли, все, их нет больше. А ты гонишь из-за херни.

Я дал одному из своих людей знак, и он понял его мгновенно. Спустился вниз, сказал что-то Алле – отсюда не слышно. Она бросила цепкий взгляд на меня, внимательно посмотрела на Марка. Во мне вспыхнуло глухое раздражение – Марк был смазлив и бабам нравился, летели, как мухи…на дерьмо. И провоцировать боевого товарища я не хотел. Кивнул коротко, Аллу увели в дом.

– Девочка, – напомнил я. – Старовойтовых нет, а девочка осталась.

Но Марк снова только фыркнул.

– Семь лет прошло. То ли была девочка, то ли нет. Не докажешь. Да и давно бы явилась уже, на кону большие деньги.

– Если есть мозги, не явилась бы. Она же знает, что случилось. Все знали.

Убийство семилетней давности было громким. Ещё бы – один из самых богатых людей города убит вместе со своей семьёй. Не пощадили жену, маленьких детей. Убили даже кухарку. Да что там – собаку даже. Я тогда, глядя на истерзанные детские тела понял – детей у меня не будет. Дети слишком хрупки и зависимы, чтобы их себе позволить. Это отличный источник давления. А давить я сам люблю…

– Ты веришь в то, что у баб могут быть мозги? – рассмеялся Марк. – Ты того…оптимист.

Аллу уже увели. Вот у неё головушка точно не пустая. Знать бы ещё только, какие мысли в ней прячутся.

– Тебе пора, – сказал я. – Тебя проводят.

Поднялся, ушёл не прощаясь. Так Марк свалит скорее – очень обидчив и к своей персоне относится трепетно. Хотя охрана у меня вышколена, его бы и так вывели, даже если за шкирку.

А я…я пошёл к ней. Она не знала, что я никогда своих любовниц не держал у себя дома. Вот Марк знал, поэтому и пристал так. Я покупал квартиру, благо это недорогое удовольствие. Если девушка сполна отрабатывала все, то квартира оставалась ей. Эту же хотелось держать при себе. Изучать. Наблюдать. Трахать ещё хотелось, да, что вполне естественно, учитывая её привлекательность. Но…она, черт побери, будила моё любопытство.

Вошёл. Она сидела в кресле у широкого панорамного окна в сад. На коленях книга, которую она не читает. Кольнул интерес – какие книги она любит, моя непонятная Любимова Алла?

– Что мне делать с тобой? – спросил я, прислонившись к дверному косяку.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Что вы обычно со своими игрушками делаете? Можете играться в меня на здоровье, я же…сама пришла. Главное, не сломайте.

И посмотрела колким взглядом из-под пушистых светлых ресниц. Она вся была светлой, эта девушка. И губы сейчас, без помады бледно-розового цвета. Нежные. Пожалуй, так она мне нравится больше.

– Игрушки всегда ломаются, – с сожалением ответил я. – А ещё быстрее надоедают.

У её плеча маленькая метка, след от инъекции. Значит, мои ребята уже провели все стандартные процедуры и девочка, как минимум, здорова. Укол необходим – я не хочу детей, а секс в презервативе не люблю. Таблетки слишком ненадёжны, одна из моих любовниц специально перестала их принимать, в надежде забеременеть от меня обеспечив этим свое будущее.

Мне интересно, какова она на вкус. Чуть приподнимаю её за подбородок, вынуждая смотреть на меня. Целую. Она замирает, потом послушно открывает рот. Я делаю ещё один вывод – целоваться она ни хрена не умеет, девушка, которая пришла дороже продать свое дело. Но зато…она вкусная.

– Не умеешь целоваться, – говорю я, отрываясь от неё.

Разглядываю её лицо близко. Глаза закрыты, на носу несколько светлых веснушек, на виске, у самой границы роста волос родинка. Она неожиданно тёмная и поэтому заметна.

– А вы научите, – дерзко отвечает она и глаза открывает. – Я послушная и примерная ученица.

Я с сожалением качаю головой. Я все ещё не знаю, что с ней делать. Разве только использовать по прямому назначению, а потом выбросить наружу, словно отработанный мусор. Если бы ещё она не зацепила меня так, эта femme fatale.

– Знаешь, сколько послушных девочек мечтает оказаться на твоём месте? – хмыкаю я. – И все они гораздо более умелы, чем ты. А многие и красивее.

Белая кожа розовеет неровными пятнами – я сумел её задеть, ей свойственно честолюбие.

– Но все же здесь именно я, – замечает она.

Я улыбаюсь – она права, эта чертовка. Но если я и правда хочу найти, что прячется за светлыми глазами и двойным дном, нужно идти дальше. И при мысли о том, что я пойду дальше, становится сладко. Моё ожидание такое же вкусное, как сама эта девушка.

– Сегодня, – говорю я. – Сегодня вечером. И не забудь, мордочка должна быть повеселее.

Глава 5. Алла

Странным образом, я даже не волновалась. Перед встречей – да. Теперь нет. Я была спокойна и уравновешена, понимала только одно – секс со мной ему должен понравиться. Я точно знаю, что с первой попытки убить его не получится. Он должен потерять бдительность.

Тогда…порядком лет назад я не была такой осторожной. Я всегда знала в детстве, что папа у меня есть. Мама этого факта не скрывала, не притворялась, что он лётчик испытатель или капитан дальнего плавания. Просто сказала, что жизнь так сложилась, и вместе они быть не смогли. Но папа – не плохой.

И я верила маме, зачем ей меня обманывать? Она единственный мой родной человек, не считая того самого таинственного папы. А потом мамы не стало. Удар был жесток, но он воспринимался иначе – маму у меня отобрала сама жизнь. Злой рок в виде болезни, поначалу безобидной, а затем…

С папой все было иначе.

В родном городе меня ничего не держало. Я продала мамину квартиру и уехала, поступила в университет, в этом самом городе. Папа появился внезапно. Просто вечером остановилась машина и дверь приоткрылась.

– Садись, – сказал мужчина изнутри. – Дочка.

И я поверила сразу. У него глаза были…теплые. Он показывал мне наши фотографии – раньше мне казалось, что мы не виделись вообще, но когда я была маленькой, он приезжал. И да, он всю жизнь нас содержал.