Тихие слова заклинания тонули в криках и призывах помощи. Смерть и боль была благодатной почвой для темной магии. Трудностей с призывом не возникло. Тьма послушно заклубилась у её ног, а потом рассредоточилась, образуя ровный круг вокруг ведьмы. Контур невидимого человеческому глазу круга загорелся и погас, и лишь Лайя видела, что адское пламя, которое она сотворила, не ушло, оно ждало жертву. Нечисть это тоже видела и обходила круг стороной.

Лайя захохотала. Такая молодец! Круг сделала. Себя обезопасила. А дальше что? Все остальные вне его, включая монстров! То, что существа тьмы видят темные заклинания, она и не подумала. Приступ безумного веселья быстро угас, сменяясь сосредоточенностью. Должно быть что-то, что заманит монстров сюда. Она перебрала в уме все выученные заклинания и вспомнила. Тогда заклинание призыва казалось ей глупым. К чему привлекать нечисть к себе? Да и сам ритуал ей не понравился. Но всё равно выучила, уверенная, что этим точно не воспользуется. И вот…

Она провела лезвием по ладони, рассекая её. Кровь закапала на землю. Лайя сжала руку в кулак и подняла над головой, зачитывая заклинание. Монстры внезапно прекратили атаки, на секунду замирая, а потом, как завороженные, направились к ней. Поддерживать сразу два заклинания: круг пламени и призыв – было очень сложно, но она стояла, держась из последних сил.

Азуры и Фенрис быстро сориентировались и стали рубить тварей, которые сейчас послушно шли к девушке. Те монстры, которые добирались до круга, загорались и падали на землю замертво, наполняя пространство запахом сожжённой плоти.

Когда темных существ больше не осталось, Лайя опустила руку и прекратила действие круга. Да и сил совсем не осталось: ни магических, ни физических. Если снова придётся кого-то спасать, то она уже не сможет ничего сделать. Она устало осела на землю. Фенрис перешагнул через тела и помог Лайе встать. Она обернулась и поискала глазами азуров. Выглядели целыми.

Едва ощутимое, но такое назойливое присутствие чужой силы тянуло её куда-то в сторону, туда, где лежала груда тел монстров.

– Ты чувствуешь это? – тихо спросила Лайя у Фенриса.

Он ответил недоумением во взгляде. Лайя озадаченно поджала губы, гадая, почему Фенрис не слышит магию, и решила откликнуться на зов. Тьма в её крови радостно встрепенулась, вынуждая идти быстрее. Под настороженными и изумленными взглядами своих спутников, Лайя стала отодвигать тушу монстра. Фенрис молча поспешил помочь.

– Ты что-то потеряла? – недоуменно спросила Тэруми.

Лайя цыкнула на неё, не желая отвлекаться, и продолжила оттягивать тушу монстра. Когда земля оголилась, выставляя залитое кровью нутро, Лайя присела и пальцами стала счищать верхний слой почвы. Азуры в ужасе уставились на неё – настолько жутко это выглядело. Фенрис присел и стал помогать. Его пальцы первыми наткнулись на камень. Он извлек его и протянул на ладони Лайе.

– Это то, о чем я думаю? – прошептал он.

Лайя очистила от земли поверхность камня, от которого и исходила та энергия, и стала рассматривать нанесенные черточки темного заклинания.

– Это заклинание призыва, – зашептала Лайя, – такого же, как я произнесла, чтобы заманить монстров в круг. Только в десятки раз сильнее.

– Кто-то в этом селении обидел темную ведьму? – предположила Тэруми.

– Из-за этого камня монстры пришли сюда? – уточнил для себя Чонсок.

– Скорее всего, – ответила сразу на два вопроса Лайя.

– Уничтожить сможешь? – спросил Фенрис у неё.

– Ещё не знаю, – задумчиво отозвалась Лайя и спрятала камень к себе в сумку.

– Ты собралась унести камень, на который идут монстры, с собой?! – пораженно воскликнула Тэруми.

– Не оставлять же его здесь, – устало проговорила Лайя. – Иначе какой смысл было спасать людей.

Чонсок благодарно ей кивнул.

– Заключение заклинания в постороннем предмете – сильно, и след не оставляет, – проговорил сам себе Фенрис, размышляя.

– Завидуешь? – поддела его Тэруми.

Он не стал комментировать.

– Маги так не могут? – тихо поинтересовалась у него Лайя.

– Нет. По крайней мере, ни разу не слышал о подобном.

Постепенно жители вышли из своих укрытий. Стоны раненых заглушили крики уцелевших. Люди оплакивали погибших. Лайя шла и чувствовала всепоглощающую ненависть по отношению к себе. Если бы она была сейчас одна, то ей никакая магия не помогла бы. Её просто бы растерзали. Силы, которые покинули её ещё после сражения, теперь подтачивала и всеобщая обстановка скорби и гнева.

– Ведьма, за что ты наслала на нас этих тварей?! – кричал и выл одновременно какой-то мужчина, обнимая тело истерзанной жены.

– Разве этому отродью нужны причины, чтобы творить зло?! – закричал ещё один селянин, угрожая ей кулаком.

Фенрис крепче перехватил талию Лайи, помогая ей идти вдоль живого коридора людей, которые плакали и кричали, щедро посыпая её проклятиями. Синие глаза внимательно следили, чтобы порывы чужих душ не зашли дальше криков.

Были и те, что шарахались при виде ведьмы и хватались за амулеты, некоторые читали молитвы, прося у Создателя защиты.

– Я так понимаю, отдохнуть нам здесь точно не дадут, – тихо сказала Тэруми, обводя глазами происходившее безумие.

Лайя усмехнулась от иронии. Ещё недавно она хотела уйти из леса, чтобы увидеть людей, и вот снова бежит в лес подальше от ещё большего зла.

– Будь ты проклята, – закричал кто-то сзади.

– Да проклята я, проклята, успокойся уже, – устало проговорила Лайя, желая уже наконец-то остаться одной.

Интуиция приказала обернуться, что Лайя и сделала. На неё с вилами бежал селянин. Нужно увернуться или сказать Фенрису… Но сил не было. Она равнодушно смотрела на приближение незамысловатого оружия. В чем-то она даже понимала этого селянина. Жажда покарать «виновного» помогает на какое-то время унять боль потери. Вот только любимого человека это всё равно не вернёт. Но селянин об этом сейчас не узнает. Правда откроется ему позже, вместе с отчаянием безвозвратности.

Меч Чонсока отразил атаку, а потом мощный удар по лицу нападавшего откинул того далеко назад. Чонсок снял платок с лица, обвел властным взглядом затихших жителей, направил на них меч.

– Ещё одно высказывание в её сторону, ещё один косой взгляд, и я лично завершу ваши жалкие жизни.

Рослая, крупная фигура воина произвела на них неизгладимое впечатление. Исходившая от него ярость чувствовалась на расстоянии, связываться с ним никто не захотел. Все в ужасе замолчали, боясь поднять глаза.

Лайя, Фенрис, Чонсок и Тэруми снова пришли в движение, собираясь пройти селение насквозь и снова скрыться в лесу.

– Не стоило показывать своё лицо, – тихо заметила танэри.

– Прятаться перед врагом не собираюсь, – жестко ответил он.

– Чон, я привыкла, не нужно было… – начало было Лайя.

– Нужно, – отрезал Чонсок.

– И ты бы исполнил угрозу? – не удержалась от вопроса она.

– Я даровал им жизнь, когда привел помощь, но могу и забрать. Если они не в состоянии отличить помощь от вреда, то и жить им незачем.

Тон, каким он сказал это, не оставлял сомнений в искренности. Лайя перевела недоуменный взгляд на Тэруми. Та вздохнула и качнула головой, словно утверждая, что и это тоже Чон.

Они услышали тихий голос:

– Госпожа…

Лайя удивлённо обернулась. Её звала женщина. Беглый осмотр принёс неутешительный вывод: рваная рана на животе не оставляла шансов выжить. Рядом с ней сидел и горько плакал юноша лет четырнадцати, держа её за руку. Первый порыв помочь утонул в болезненном осознании, что это не принесет результата. Но Лайя всё равно присела рядом. Она очень хотела оправдаться, хотела, чтобы женщина поняла, чтобы простила…

– Прости меня, – тихо сказала Лайя, чувствуя, как по щеке скатывается слеза, – я не могу тебе помочь, твоя рана слишком серьезная, а у меня совсем не осталось сил. А мои зелья… они бесполезны.

От её слов юноша завыл ещё тоскливее. Он прижал голову матери к себе, стал целовать её волосы. Женщина слабеющей рукой отодвинула сына и дотронулась до Лайи, прося наклониться.

– Нет, госпожа, – прошептала она, – я прошу не за себя. Спасите моего сына. У него магический дар. Когда Инквизиция придёт сюда, то заберёт его и запрёт в Башне. Прошу, уведите его, спрячьте.

– Мы сами в бегах, с нами он будет в опасности, – ответила ей Лайя.

– Тогда просто доведите до ближайшего города. Дайте ему шанс на нормальную жизнь. Жители деревни уже знают кто он, они не оставят его в живых. Прошу…

Лайя не знала, как поступить. Она посмотрела в поисках поддержки на Фенриса.

– Мы поможем, обещаю, – сказал эльф.

– Спасибо, – женщина облегчённо выдохнула и улыбнулась сыну. – Уходи с ними. Я буду присматривать за тобой сверху, и у тебя всё будет хорошо. – Она сняла с пальца обручальное кольцо и положила ему в руку. – Отдай отцу. Я люблю тебя, иди, тебе пора…

– Нет, мам… я не могу… – он снова прижался к ней.

Лицо женщины исказила душевная и физическая му́ка.

Лайя достала из сумки пузырек и протянула его женщине.

– Ты просто заснешь, – сказала она ей.

Женщина благодарно кивнула и выпила, а после её глаза устало закрылись, выдох облегчения сорвался с губ и замер. Парень вскочил, не желая знать, спит она или уже умерла. Желание оставить самого дорогого человека в памяти живым гнало его вперёд.

– Пойдемте, я выведу вас из селения коротким путем, – деловито сказал он, быстро размазывая слёзы по щекам.

Они вышли из селения впятером. Никто не осмелился больше им мешать.

Глава 8

Парнишка был рослым и худеньким, угловатым. Подросток, одним словом. Волосы очень красивого пшеничного цвета доставали ему до плеч. Серые глаза следили за своими новыми спутниками внимательно и пытливо. Ощущение, что он смотрит прямо в душу, находя ответы именно там, не покидало Лайю. Вот и сейчас он обернулся, как будто знал, что она думает о нём.

Магических линий на его руке ещё не было. И Лайя впервые задалась вопросом: «А во сколько они появляются у магов?» Разве не в одиннадцать, когда окончательно просыпается дар? На вид мальчишке явно больше. Или его мать что-то перепутала в предсмертном бреду, и он не маг?

И одежда… Белая шелковая рубашка и расшитый золотистыми нитками жилет, добротные штаны, плотные кожаные сапоги. Слишком дорого для такого места, где он жил. Откуда монеты?

И где его отец? Точно не в селении…

Как только объявили привал, Чонсок подошёл к Фенрису и Лайе.

– На пару слов, – сказал азур, следом махнул Тэруми, чтобы она осталась охранять парня. Танэри криво усмехнулась и шутливо отсалютовала. Чонсок отвел их в сторону и по очереди посмотрел то на Лайю, то на Фенриса. – Зачем вы согласились? Это вам не щенок какой-нибудь, которого можно подобрать по дороге, а ребёнок, за жизнь которого теперь надо нести ответственность! Как мы сможем защитить его, когда на нас снова нападут? С нами он с большей вероятностью погибнет! Пока не поздно, нужно отправить его назад.

– Его могут убить местные жители, – возразила ему девушка.

– Насколько мне известно, маги нужны Инквизиции, местные не посмеют его убить, просто запрут, дожидаясь, пока те его заберут.

– Ты думаешь, участь быть пленником в Башне лучше? Они сотрут ему память. Он забудет всё, что знал раньше и кого любил, станет послушной куклой в руках Инквизитора! – спорила Лайя.

– Инквизиция – его судьба! – вспылил Чонсок, в запале повышая голос. – Другой у него не будет! То, что предложили ему вы, это жизнь в бегах, пока однажды удача не изменит ему и смерть не заберёт к себе!

Лайя отшатнулась, как от удара, забывая, что они говорили о парне, а не о Фенрисе.

– Не смей так говорить! К черту судьбу! Мы сами решаем! И пока живы, будем бороться за свой выбор!

– В том то и дело, что «пока живы».

– Хватит, – твердо произнес Фенрис, до сих пор не вмешивающийся в их спор. Он устало потер свои виски. – Мы честно опишем ему перспективы без прикрас. Плюсы и минусы. Предоставим ему возможность самому выбирать.

– Он ещё совсем ребёнок, – ответил ему азур.