Хрустальные осколки (страница 13)
Эни неохотно поплелся на кухню. Служанки к тому времени доставали из печи румяные пироги. Пахло жареными орехами и корицей. Но туалетная процедура надолго заглушила аппетит. Эни менял грязные тарелки на чистые под уже раздражающую органную музыку, пока служанки натирали до блеска чайный сервиз. Вскоре стол украсился вазочками с приторными сухофруктами и медом. Ароматные пироги расположили в его центре. И настала пора подавать горячий шоколад. Эни аккуратно разлил густой напиток по миниатюрным чашечкам и разнес гостям. И сладкое задобрило черные души. Огненная Элита шутила, смеялась. Казалось, сама музыка смягчилась и из ритмичной мелодии перетекла в нежную. Пиршество подходило к концу. Слуги зевали. Эни не чувствовал ни ног, ни рук. Толкни его, он свалился бы на пол и уснул крепким сном.
Заскрипели стулья. Насытившиеся гости лениво направились в коридор, а слуги кинулись убирать со стола. На скатерти блестели пятна жира. Эни забрал грязные тарелки на кухню и смахнул со лба капли пота. Стопка грязных тарелок сравнялась с ним ростом. И как они перемоют всю эту гору?
Хьюго ворвался на кухню и прогнал праздные мысли:
– Эниан, вас зовет господин. Бросайте все и идите к нему.
Пленник послушно кивнул и выбежал в коридор. Маттиас любезничал с пожилой леди в компании зеленоглазого брюнета у входной двери. Позади господ стояли их слуги с идеальной осанкой в приталенной форме, но Эни удалось подслушать беседу незамеченным.
– Все было прекрасно, Матти, а пирог – особенно! Мой любимый с курагой. Знаешь, как меня задобрить.
– Рад, что вы довольны, Ваше Темнейшество.
– Не переживай за оценки. Ты всегда стараешься. Разве я могу тебе их снизить?
– Ну что вы…
– Только я волнуюсь, что ты без жены. Такой красавец, а до сих пор одинок!
– Мама, я ему то же самое говорю. Два лунных года прошло, пора уже все забыть и найти достойную!
– Я никуда не тороплюсь. Пусть достойные сами ищут меня.
Эни слушал бы дальше, не запой желудок серенады. Слуги повернулись и впились в пленника горящими глазами. Притихли и господа.
– П-простите. В-ваше Темнейшество, вы искали меня? – выдавил из себя Эни.
Брюнет в зеленом внимательно разглядывал его, чем заставил пленника сгорать от неловкости.
– Трубку принеси мне, золотую. Она лежит на тумбе у кровати, – пожелал Маттиас.
«А Хьюго вы не могли попросить? Он же ваш приближенный!» – крутилось на языке. Но Эни послушно кивнул и устремился к покоям короля. Господин не разрешал подниматься на четвертый этаж, а значит, его спальня находилась где-то там.
Эни еле-еле поднимался по ступенькам, вздыхая от усталости, и, на свою беду, столкнулся взглядом с высокой фигурой. Дэминэус. Бездонные глаза зловеще засверкали сквозь узкие прорези маски и напугали до ужаса. От страха Эни взбодрился настолько, что ноги сами понесли его наверх, путаясь в подоле юбки. Пленник чудом избежал поцелуя со ступеньками и кое-как добрался до нужного этажа. Голова кружилась, а сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Эни остановился отдышаться. Он оперся о стену и заметил приоткрытую резную дверь.
Одна из служанок прибиралась в спальне и меняла постельное белье. Женские руки бережно расстилали простыню на широкой двуспальной кровати. Эни осторожно шагнул по расшитому золотыми нитям ковру. Покои господина пышностью убранства не уступали тронному и гостевому залам. Цветочный орнамент переливался на лепнине, картинных рамах и высоком изголовье кровати. Нарядный драпированный балдахин скрывал королевское ложе от пробивающегося сквозь окна лунного света. И в черно-золотом великолепии трубка господина где-то затерялась. Не нашлось ее ни на зеркальном столике, ни на прикроватных тумбочках. Быть может, господин нарочно позвал сюда пленника похвастаться роскошными покоями?
Служанка, усердно взбивавшая подушки, заметила Эни и враждебно уставилась на него.
– Простите, что отвлекаю, – начал пленник, пройдя дальше в комнату, – но господин прислал меня за трубкой. Вы не видели ее?
– Не видела я никакой трубки, – ответила она и отвернулась. На шее служанки расползлось родимое пятно, а сквозь иссиня-черную шевелюру пробивались рыжие корни.
– А я могу сам поискать?
– Нет. Ждите, когда я закончу.
В низком голосе служанки прозвучала нотка раздражения.
И Эни ждал. Глаза слипались от усталости, да и глоток вина играл свою коварную роль, усыплял.
– Ищите свою трубку, – проворчала вскоре служанка и вышла из покоев, неся в руках вчерашнее постельное белье.
Эни бросился к прикроватной тумбе, но заявившая о себе сонливость подкосила ноги. Он рухнул на изысканно заправленную кровать и уснул…
– Ай!
Спокойный сон неожиданно прервали. Кто-то силой столкнул Эни на ковер. Шелковые ворсинки защекотали лицо.
– Пока ты здесь валяешься, я немного поясню! – прорычал Маттиас, скинув покрывало на Эни. – Это – мои покои. Мои! И спать со мной на этой кровати может только моя будущая жена! Даже любовницу я сюда не пущу. А ты мне никто! Никто, понял?!
Эни не сразу осознал, что уснул на кровати господина. Стыд обжег впалые щеки. «Разве можно было так оплошать? Какой позор!»
– Ваше Темнейшество, простите меня. Я не нашел вашу трубку, я сам не понял, как я… – виновато бормотал Эни.
– Сейчас ты возьмешь покрывало и выстираешь так, чтобы я не чувствовал твоего мерзкого запаха!
– Но, Ваше Темнейшество! Его только что поменяли! – возразил Эни. Маттиас говорил какой-то абсурд. Но тот оставался непреклонен.
– Меня это не волнует! Пошел вон отсюда! – заорал король и со злости пнул пленника, как жалкого оборванца.
И Эни ничего не оставалось, как освободиться от покрывала и сбежать с ним в коридор.
Пленник привык стирать свои небесные одежды в лазурных реках. Тонкий лен очищался и сиял белизной после ополаскивания. Здесь же, в Аду, вода воняла гниющей тиной. Но расшитая ткань на удивление приятно пахла цветами, что казалось чудом.
Эни глубоко вздохнул и попытался найти на этаже уборную либо ванную, чтобы ополоснуть покрывало, но безрезультатно. На ум пришла комната, где он увлеченно читал местные книги. Эни спустился на этаж ниже и нашел свою первую в замке почивальню. Он робко постучал в дверь, но ответило лишь эхо. Неужто никто из гостей не занял эту комнату? Эни тихо приоткрыл дверь, ведомый жгучим любопытством, и зашел внутрь. В нос ударил едкий запах табака, смешанный с тонкими нотками фруктового масла. Одиноко горела зеленая свеча, освещая потертые кожаные корешки сложенных стопками книг на прикроватной тумбочке. Эни осознал свою ошибку и шагнул назад, как вдруг на плечо легла чужая тяжелая ладонь.
– Чем могу помочь, милое дитя? – ласкал слух медовый голос.
Пленник запнулся и задрожал. Руки едва не выронили злосчастное покрывало. Безумная идея обернулась очередным роем ледяных мурашек по спине.
– Я-я… Простите, господин, а вам не нужно постирать белье? – выкручивался Эни, смягчив тембр.
Незнакомец рассмеялся:
– Нет, не нужно.
– Тогда, м-может, хотите вина?
– Не откажусь…
Эни выдохнул, продолжая сжимать покрывало. Теперь он не выглядел подозрительным слугой, беспокоившим господ. Подумает еще, что он украсть что-то вздумал…
Он собрался развернуться к коридору, как следующая прозвучавшая фраза заставила остолбенеть:
– …и выпить его с такой красавицей. Я тебя сразу заметил. Кожа как молоко! Я в восхищении…
Руки гостя поползли по плечу клешнями скорпиона.
Пленник не сразу вспомнил, что щеголяет по замку в платье. Он осмотрел себя и едва не завопил. Прическа и одежда маскировали его под юную служанку.
«Нет! Нет! Вы ошиблись, господин, ошиблись!»
– П-п-ростите, пожалуйста, за беспокойство, – промямлил он и резко вынырнул из-под чужих объятий.
Напуганный юноша летел по лестнице вниз с невиданной быстротой, словно скрываясь от голодных хищников. Лицо горело от стыда, а руки тряслись вместе с покрывалом.
«Какой позор! Какой позор!» – ругал он себя под нос. И не заметил, как едва не сшиб собой Хьюго. Тот молниеносно отреагировал и успел остановить задыхавшегося от бега Эни.
– Эниан, все в порядке? – спросил он недоверчиво.
Но трясущиеся руки сами вручили помятое покрывало господина. Хьюго расширил непривычно черные для небожителя глаза – видать, и ему капли капали, чтоб не отличался сильно от жителей Ада.
– У нас есть прачки. Почему вы носитесь с покрывалом Его Темнейшества в такой поздний час? Гости уже отдыхают, а вы шумите, – отчитал он Эни.
– Простите, – проронил тот, опустив голову.
– Помогите девочкам прибраться на кухне или идите отдыхать в мою комнату.
– А где она?
– Слева от покоев Его Темнейшества.
Пленник покачал головой. От одной мысли о господине к горлу подкатил тугой ком. Хотелось откашляться.
– Я совершенно не устал, – натянуто улыбнулся Эни и бросился в сторону кухни.
Он ожидал увидеть гору грязных тарелок и трудящихся в поте лица служанок. А те успели вымыть до блеска не только посуду, но и саму кухню. Чистота ослепляла. Появление переодетого слуги заставило сидящих за столом служанок оглянуться. В горящих янтарем глазах читалось удивление. Девы в недоумении хлопали ресницами и перешептывались между собой. Обезвоженные, потрескавшиеся от ежедневного труда руки держали чашки. Служанки нервничали. И Эни был уверен, они попивали совсем не чай. Пахло как в винном погребе.
– На вас лица нет, Эниан, – разрядила обстановку Росалия, постукивая ногтями по чашке с отколотым краешком.
– Как и прически! – добавила Присцилла и сделала глоток напитка. – Все наши труды насмарку.
Служанки осуждающе пробежались взглядом по Эни. Он чувствовал себя таким же потрепанным временем сервизом. Заколка слетела с волос, позволив им рассыпаться по плечам. Далекий от совершенства, Эни оперся спиной о дверь и глубоко вздохнул. Любопытство, застывшее на девичьих лицах, требовало объяснений.
– Там господин с зелеными глазами… Он… – нехотя начал слуга, сверля взглядом начищенную плитку.
– Что он? – ждали продолжения собеседницы.
– Он… Он не давал мне пройти. Принял меня за женщину, – еле выдавил из себя Эни.
Он ожидал сочувствия, призрачного огонька поддержки, но никак не заливистого смеха. От девичьего хохота задрожали стены.
– А, так это же господин Пе Фенде! – просветила Присцилла. – Он всегда такой.
– Он душка! – хихикнула Росалия.
Щеки залились румянцем. Служанки обмахивали себя руками, томно вздыхая. Эни оставалось обеспокоенно моргать, пока девы стекали медом со стульев, словно одержимые.
– Простите, Эниан, мы вас не предупредили насчет господина Пе Фенде, – извинялась Росалия. – В таком виде вам лучше перед ним не появляться.
Тонкие пальчики невзначай поправили юбку. Эни все понял. Повторялась давняя история.
– Я так больше не могу! – закричал он. Служанки замерли с чашками в руках, вылупив горящие глаза.
Эни бросился к столешницам. Мысли громко звенели, как и столовые приборы, которые он усердно перебирал.
«Почему? Ну почему все повторяется?»
Он бережно отращивал волосы с тех пор, как спустился к людям. Длинные косы накапливали внутреннюю силу и подтверждали его статус. Хотелось жить как все, носить безупречно белые одежды и заплетать серебристые пряди. И одним махом лезвия ножа Эни распрощался с прошлым. Пересушенные и оскверненные местной краской волосы рассыпались по вымытому полу.
– Не надо убирать, просто сожгите, – предложил он. И срезанные пряди мгновенно поглотило янтарное пламя.
Эни завороженно наблюдал, как догорает его прошлое, а следом и обиды. Насытившийся волосами огонь постепенно стал гаснуть. Гасли и силы Эни. Он подсел к задремавшим служанкам и провалился в сон.
* * *
Следующий день начался с приятной вести. Швея передала для Эни форму, и он с превеликой радостью сменил шуршащую юбку и жесткий корсет на длинную рубашку с крупными золотыми пуговицами и прямые брюки. Одежда села как родная и не сковывала движения. Не сжимала пальцы и новая обувь. Эни зачесал назад волосы. Скучать по косе он не станет. С укороченной шевелюрой даже спалось легче и спокойнее.