– Хм… – фыркает она, при этом совершенно не стесняясь ощупывать мой голый грязный торс своими наглыми глазами. Ее взгляд проезжается по моему обнаженному животу, подвисает на пару секунд на резинке трусов, торчащей над спущенными на бедра трениками. Закусив губу, мелкая заметно розовеет, а потом резко вскидывает глаза к моему охреневшему от такой беспардонности лицу, – а ты, смотрю, времени даром не терял. Дрожжами закидывался? Приветик! – лучезарно улыбнувшись, пытается шагнуть в мою хату прямо со своим трехэтажным чемоданом.

– Э-эй! Але, куда намылилась?! – преграждаю путь ей и ее чемодану.

– В смысле – куда? – натурально оскорбляется она.  – Я Паулина! – сообщает так, будто это все объясняет.

– Мм-м…пиздато, рад за тебя, – равнодушно бросаю. Глаза девчонки округляются. Не спорю, сейчас я не самый милый собеседник. Моему состоянию, в котором нахожусь последнюю неделю, есть точное определение – я заебаный. И голодный.  Я хочу жрать. И спать. – Это все? – демонстративно хватаюсь за дверную ручку с целью ее захлопнуть.

– Да что такое-то?! – в этот момент между ребром двери и откосом девчонка умудряется ловко впихнуть свой охрененно огромный чемодан. – Я Паулина, разве тебя не предупреждали обо мне? Папа сказал, что ты меня ждешь!

Она смотрит на меня так, будто мы и правда должны быть знакомы. Но это какой-то бред. Она явно не в себе, а у меня нет сил даже память напрячь, чтобы что-то там вспомнить.

Невежливо вытолкнув ее розовый чемодан обратно в подъезд, тяну дверь на себя и попутно сообщаю:

– Слушай, кажется, ты что-то путаешь. Я тебя не знаю, а разговаривать с незнакомцами мне не разрешают.

– Что? – успеваю услышать, прежде чем захлопнуть дверь.

 Ковыляя обратно вглубь квартиры, чувствую, как тянет мизинец.

Меня бесит все. Оттого здоровой ногой пинаю мусорный пакет в тот момент, когда из распотрошенной ванной доносится рев моего телефона.

Отыскиваю его рядом с унитазом – единственное, что функционирует в санузле.

На экране Аленка, сестра*.

– Я звоню тебе уже два часа! Ты почему трубку не берешь? – обрушивается на меня шквал претензий, когда отвечаю на звонок.

– Взял же…– отвожу руку с телефоном от уха, чтобы не оглохнуть от громкого возбужденного дыхания старшей сестры. От нее всегда несет сногсшибающей экспрессией.

– Через два часа, – притыкает она.

– Дай мне, даа-ааай…! – даже на расстоянии от трубки мои перепонки взрываются от душераздирающего визжания крошки Кэт, моей четырехлетней племяшки.

– Тихо ты, – шикает на нее сестра. – Иди спать!

– Даа-ааай! – орет Кэт. – Пася! Пася-яяя!

– Господи, на! Успокойся только! – слышу бурчание сестры и какое-то копошение в трубке. – Поздоровайся и быстро спать!

– Пася, пивет! – ангельский тонкий голосок Кэтти заставляет меня улыбнуться. Будто не она сейчас верещала как сам дьявол.

– Привет, малышка. Почему не спишь?

Разница с Новосибом, где живет сестра с семьей, четыре часа. Там уже первый час ночи.

– Уома не дает, – ябедничает племяшка. – Мама гаваит, у него животик фсе уемя боит. Но он так оёт, так оёт! – жалуется Кэт. – Пася, у нас дом тлясился от его кыика, – доверительно шепчет она.

Голос Кэт приземляет. Успокаивает. Она единственная женщина, кому я добровольно вручил возможность вить из меня веревки.  Четыре месяца назад у Алены и Вани родился пацан. Я больше всех этому радовался. Просто еще одну такую Кэт я не потяну. Своего племяша Романа я видел в июле, когда приезжал в Новосиб в гости к родне. Ему было всего три месяца, но он уже тогда был похож на Ивана. Может, у них с сестрой так задумано, но от нашей, Волковской, породы там ни хрена… Даже обидно.

– Ой, ну начинается. Все, ябеда, иди и ложись спать, – в трубке возникает Алена быстрее, чем успеваю посочувствовать своей любимке-племяшке. – Паш, я че звоню-то. Там к тебе Паша должна приехать. Ты, будь добр, девочку…

– Ален, повтори? – перебиваю сестру. – Я не понял. Кто ко мне должен приехать?

Смутно-тревожное предчувствие подкатывает к горлу. Интуитивно оборачиваюсь и кошусь на входную дверь.

– Ну Паша. Паулина. Забыл, что ли? Дочка Ванькиного брата. Ой, ну Паш, серьезно не помнишь?

Перед глазами всплывает образ худой угловатой девчонки с сеном вместо волос на башке, черными жирными стрелками на пол-лица и наглыми серыми глазами.

– Ну помню…была там какая-то…мелкая…– отвечаю размыто.

– Это когда было?! Ей уже восемнадцать, Паш. Она в Москву поступила. Сама. Умница такая. Хорошая девочка. Так вот, приехала в общежитие, а там какая-то проблема. Я толком сама не поняла. У нас время позднее, сам знаешь, завтра все нормально у Ваньки узнаю. А ты, Паш, приюти девочку, пока с общагой не разберется…

– Ален, ты серьезно? – вскипаю я, снова перебивая сестру.  – У меня ремонт! Я куда ее класть буду? В чугунную ванну?

Которой и того нет. Алкашам косарь дал, чтобы ее вытащили из дома. Они ее на цветмет сдали.

– В смысле ремонт? Ты же мне пару дней назад сказал, что все закончил, – железобетонно аргументирует Алена.

И не поспоришь, блть.

Потому что…говорил, да. Напиздел точнее.

Я бы закончил пару дней назад, если бы не сам его делал, а как планировал – нанял бригаду. А у меня тачка, блять, полетела. Все, что должен был ремонтникам заплатить, вбухал в ремонт своего субарика.

Аленке не сказал. Эта же сразу деньги начнет совать, суетиться. Пришлось врать.

– Ну там…по-мелочи осталось, – откашливаюсь и обвожу хату взглядом.

Ну да. По-мелочи.

Всего-то гостиная и совмещенный санузел. Полквартиры в хлам.

– Тем более, – тут же воодушевляется сестренка, – вот и отдай девочке мою комнату. Родственники как-никак.

Прикусываю себе язык, чтобы не ляпнуть, что в ее комнате сейчас живу я. Она хотя бы четыре года назад после учиненного мною пожара ремонтировалась, а моя комната последний раз ремонт видела в своих снах.

– Ой, Паш, – охает сестра раньше, чем успеваю придумать, как отмазаться, – Ромка плачет. Короче, там к тебе Пашка приехать должна. Ваня дал ей твой адрес. Все, побежала. Давай, – отключается до того, как собираюсь протестовать матом.

Ну спасибо, зятек, удружил.

Пялюсь на погасший экран. А потом на дверь, решая, что теперь делать со свалившейся мне на голову родственницей. И от внезапно промелькнувшей мысли весь покрываюсь холодным потом.

Блять.

Если эта наглая мелочь потеряется вместе со своим чемоданом, сестра за нее мне оба яйца оторвет.

*Алена Волкова – главная героиня романа «Хочу от вас ребенка, доктор Зайцев»

Глава 3.

Павел

Распахиваю входную дверь, искренне надеясь, что нежданная гостья не свалила.

Не свалила.

Сидит. На своем чемодане и пялится в экран телефона, демонстративно игнорируя мое появление.

Страх за родную мошонку немного отпускает, но тут же накатывает глухое раздражение из-за будущих неудобств.

Дядя Вася не мог снять ей квартиру, что ли? Вроде не побираются…

Новоявленная «родственница» молча косится на меня, бросает короткие взгляды исподлобья, обещающие мне плевки в утренний кофе.

Складываю руки на груди и, пока молчит, осматриваю ее, снова убеждаясь в том, что эта версия и та, которую смутно помню, ничего не имеют общего между собой. Кроме карликового роста, серых наглых глаз и ядовитого языка. И… да, сисек как не было, так и не появилось. Но в целом…она ничего такая, даже несмотря на унылую гладь в районе груди. Острый носик, шоколадная густая копна до лопаток, губы капризным бантиком, немного раскосые хитрые глаза, тонкие черты лица… Как хищный зверек.

Зайцева. Ну эта – точно не пугливая зайка, скорее какая-нибудь куница.  Или ласка. Мелкая, интересная, но кусачая, зараза.

– Че? – вскидывает голову она и награждает меня убийственным взглядом.

– Паулина, значит…– хмыкаю я, на что «родственница» картинно закатывает глаза.

– Проехали…– вызывающе-обиженно фыркает.

– А-а, ну если так, то отлично. Я уговаривать тебя не собираюсь. Захочешь, придешь, – раздраженно бросаю, прежде чем зайти в хату и с размаху захлопнуть за собой дверь.

Бесит.

Выделывается еще.

У меня бабские обиды в кишках сидят. Сониных выебонов хватает.

Иду в ванную. Бурча невнятные маты под нос, собираю инвентарь. С ремонтом на сегодня в любом случае покончено. Время позднее, строительные работы уже проводить нельзя, а все мысли – за дверью с мелкой грызуньей.

Если уж не ушла до этого, и сейчас никуда не денется – придет, и мне даже интересно – насколько хватит ее оскорбленной гордости?! Мысленно ставлю на полчаса, покосившись на экран телефона и засекая время.

И все же…нет. Максимум пять минут – и прибежит с поджатым хвостом. Куда она рванет ночью с чемоданом?

Начинаю про себя отсчет, представляя, какую скорбную моську состроит эта бешеная ласка, когда заскребется в мою дверь. Готовлюсь быть великодушным и не сильно ее унижать. Только, чтобы знала, кто в доме хозяин. В мире дикой природы по-другому нельзя.

А она гордая… До сих пор характер показывает – не звонит в дверь. Ну окей, я тоже упертый. И пока сражаемся в упрямстве, я открываю холодильник с мыслью – что бы такого сожрать: майонез, пять яиц и два огромных кабачка, занесенных соседкой. Не густо.

Мой желудок жалобно ворчит, а мозг лихорадочно подсчитывает, есть ли лишние деньги на пиццу.

Интересно, эта гордячка умеет готовить?

Нахожу в морозилке пельмени – отлично! Ставлю воду. Пока смотрю, как закипает, засовываю руки в задние карманы треников и раздраженно матерюсь, нащупав сзади забытую дырку в тот момент, когда раздается дверной звонок.

Бля-я-я…

Растерянно верчу головой, раздумывая куда идти – сразу к входной двери или сначала в спальню, чтобы переодеться. Побеждает желание не выглядеть лохом с дырой на заднице. Стартую в комнату под нескончаемую трель звонка. Будто в общество глухих пытается достучаться.

Стянув треники, я буквально запрыгиваю в валяющиеся на кровати джинсы, хватаю со стула первую попавшуюся футболку. Напяливаю ее, уже подходя к двери.

Выдыхаю. Делаю максимально суровое лицо – не помешает в данных обстоятельствах.

Проворачиваю замок, и трель звонка тут же обрывается. Воцаряется тревожная тишина. Нажимаю на дверную ручку, начинаю открывать дверь и…бля…ширинка.

Я резко дергаю собачку молнии вверх, пока «родственница» не успела показаться в дверном проеме, и сгибаюсь пополам, чувствуя, что только что, похоже, сам себе сделал обрезание.

Твою ма-а-ать! Это не просто больно…Это…Мммм…

Дыхание спирает, лицо багровеет, из глаз брызжут слезы, застилая мир вокруг плотной пеленой, сквозь которую вижу мелкий женский силуэт, шагающий в мою квартиру и тянущий за собой чемодан.

– Э-эй, ты что? Плачешь? – озадаченно охает Паулина. – Из-за меня?! Да не переживай ты так. Я только переночую и завтра свалю, – взмахивает пакетом, из которого тянет чем-то аппетитным.

– Класс, – скуля, показываю девчонке большой палец вверх и с трудом разгибаюсь.

Херовый знак. Я, конечно, не суеверный, но с этой бешеной лаской надо быть поаккуратнее, чтобы в самом деле ничего мне не прищемила при совместном проживании.

Глава 4.

Паулина

Сделав пару шагов внутрь квартиры, я резко останавливаюсь и смотрю вниз. Под ногами скрипит…мусор, какие-то мелкие кирпичи и черт знает что еще.

В нос бьет специфический запах, похожий на бетон и запах краски. Даже аромат пирожков, за которыми сгоняла в пекарню на первом этаже дома, не спасает.

Морщусь.

– Что здесь происходит? – спрашиваю, не оборачиваясь.

Я смотрю вперед. В комнату…без двери, проем которой загораживает стремянка, испачканная краской.

– Ремонт, – неохотно доносится сзади сдавленным голосом.

– Мм-м…круто, – отзываюсь я.