– Ты всегда была свободна делать выбор, – сказал он наконец, сжав губы в тонкую линию. – Но я сделал то, что должен был. Я дал тебе дом, ребёнка, стабильность. Ты хотела большего? Это не моя проблема.

Эти слова ударили меня с новой силой. Как он мог говорить это так спокойно? Как будто всё, что между нами было, не имело никакого значения? Я стояла перед ним, полностью разбитая, осознавая, что все мои надежды на будущее с этим человеком разрушены.

– Я любила тебя, Казбек, – мои слова были почти шёпотом, но я знала, что он слышит. – Я действительно верила, что ты тоже когда-нибудь полюбишь меня. Я ждала этого каждый день, надеялась, что мы станем настоящей семьёй. Но для тебя это всего лишь… долг?

Он ничего не сказал. Его молчание было ещё больнее, чем его холодные слова. Я стояла перед ним, вся в слезах, и вдруг поняла – больше нет смысла пытаться что-то изменить. Он не изменится. Для него это никогда не было чем-то важным.

– Я больше не могу, – повторила я, осознавая, что мои слова стали последним шагом. – Я не могу жить с человеком, который видит во мне только долг. Мне больше нечего здесь искать.

Казбек посмотрел на меня, наконец-то с выражением, которое я не могла понять. Возможно, ему стало некомфортно, но не более того.

– Ты знаешь, что у нас есть дочь, – сказал он холодно. – Ты не можешь просто взять и уйти.

Эти слова словно ударили меня в грудь. Он говорил это с таким спокойствием, как будто считал, что его контроль надо мной был непреложным. Я понимала, что он использует это, чтобы удержать меня, чтобы снова заставить задуматься о своей ответственности перед дочерью.

– Думаешь, я не знаю? – горько усмехнулась я. – Конечно, я знаю. Но знаешь что, Казбек? Это не делает меня твоей пленницей. Да, у нас есть ребёнок, и я сделаю всё для неё. Но я не могу больше жить с человеком, который видит во мне лишь часть своего долга. Я больше не могу быть «удобной».

Я направилась к двери, не глядя на него, сердце колотилось от страха и боли. Я не знала, что будет дальше, но знала одно – я больше не могла оставаться в этой пустоте.

– Ты не сможешь уйти, – услышала я его голос за спиной. – И ты прекрасно это понимаешь.

Я остановилась на мгновение, крепко сжав руку на дверной ручке. Его слова снова отозвались болью, но уже не такой сильной, как раньше. Я повернулась к нему, пытаясь найти в себе силы ответить.

– Возможно, ты прав, – сказала я, глядя ему в глаза. – Но я найду способ. Я не буду жить так, как ты этого хочешь.

Я вышла из комнаты, не дожидаясь его ответа. В коридоре всё казалось слишком тихим, но внутри меня была буря. Я не знала, что делать дальше, но точно знала – больше так жить я не могла.

Я шагнула в коридор и медленно закрыла за собой дверь. Мои пальцы дрожали, а сердце билось так сильно, что я едва могла дышать. Я отошла от двери и остановилась, не зная, что делать дальше. Казалось, что весь мир вокруг меня рухнул, и вместе с ним рушилась я.

“Ты не сможешь уйти”. Его слова продолжали звучать в моей голове, как эхо. Он думал, что держит меня под контролем. Думал, что я никуда не денусь, что наши обязательства перед семьёй будут удерживать меня рядом с ним. Но я больше не могла. Я больше не могла быть просто «удобной». Я не могла продолжать жить с этим чувством пустоты и безразличия.

Я не знала, сколько времени прошло, пока я стояла в коридоре, пытаясь собраться с мыслями. Минуты? Часы? Мне казалось, что я просто застыла на месте, не в силах двигаться вперёд. Но, наконец, я заставила себя сделать шаг. Нужно было что-то делать. Я не могла просто стоять здесь и ждать, пока боль пройдёт сама собой.

Я направилась к спальне, чувствуя, как мои ноги становятся всё тяжелее с каждым шагом. Внутри меня бушевал ураган эмоций. Обида, гнев, боль – всё это смешивалось в один огромный клубок, который разрывал меня изнутри.

Когда я дошла до спальни, я остановилась перед зеркалом. Мой взгляд скользнул по отражению, и я едва узнала себя. Лицо было бледным, глаза покраснели от слёз, а волосы спутались. Я стояла перед зеркалом и смотрела на женщину, которую больше не узнавала. Как я дошла до такого? Как я позволила себе стать тенью человека, которого когда-то знала? Всё, что я видела – это сломанная, разбитая версия самой себя.

Я сжала руки в кулаки и заставила себя выпрямиться. Нет. Я больше не могла быть такой. Я не могла больше позволять ему держать меня в этой ловушке. Я не была вещью. Я не была просто матерью его ребёнка. Я была чем-то большим. И мне нужно было бороться за это.

Я обернулась к кровати и увидела маленькую фигурку, свернувшуюся клубочком под одеялом. Наша дочь спала, её маленькая ручка крепко сжимала любимую игрушку. Моё сердце болезненно сжалось. Ради неё я должна найти силы. Ради неё я должна справиться с этой болью и найти выход.

Я села на край кровати, осторожно, чтобы не разбудить её. Я тихо смотрела на её лицо, такое безмятежное и спокойное, и ощущала, как внутри меня начинает пробуждаться новая сила. Она была смыслом всей моей жизни, и ради неё я не могла позволить себе сломаться. Я должна была быть сильной.

Но что дальше? Как быть? Я не могла просто уйти, не могла оставить её с человеком, который даже не видел во мне женщину, не говоря уже о любви. Но и жить так больше было невозможно. Я не могла продолжать жить в тени, быть той, кого Казбек не видит. Мне нужно было что-то менять.

Я встала и направилась к окну. Снаружи был тёмный двор, а за ним – город, освещённый уличными фонарями. В этот момент я осознала, насколько я чувствую себя одинокой. Казбек был рядом физически, но эмоционально он давно исчез из моей жизни. Мы жили под одной крышей, но он был для меня чужим человеком. И это чувство одиночества давило на меня так сильно, что я едва сдерживала дыхание.

Я закрыла глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу. Я должна была найти выход. Я не могла больше жить в этом пустом браке. Но я не знала, с чего начать.

“Ты не сможешь уйти”. Его слова снова отозвались в моей голове. Но я знала, что смогу. Пусть это и будет сложно, пусть это будет больно, но я найду выход. Я должна была найти его ради себя, ради нашей дочери.

В этот момент я почувствовала внутри себя что-то новое. Сначала это была маленькая искра, но постепенно она разгоралось. Решимость. Я должна была бороться за себя. Я должна была найти способ выйти из этого замкнутого круга. Даже если это будет означать, что мне придётся уйти от него.

Я вернулась к кровати и осторожно поправила одеяло на дочери. Она продолжала спать, её дыхание было таким тихим и спокойным. Я нежно коснулась её маленькой ладони и почувствовала, как внутри меня разливается тепло. Ради неё я должна была сделать всё правильно. Ради неё я должна была найти силы, даже если это означало, что мне придётся сделать трудный выбор.

Я вздохнула и поднялась с кровати. Теперь, когда я приняла решение, мне нужно было подумать о том, как двигаться дальше. Казбек был прав в одном: я не могла просто взять и уйти. Это было бы слишком просто, слишком легко для него. Нет, я не могла позволить ему думать, что всё будет по его правилам. Я должна была взять контроль в свои руки.

Я снова подошла к окну и посмотрела на свет далёких фонарей. Я больше не могла оставаться той женщиной, которую он видел во мне. Я больше не могла быть его «удобной» женой. Я должна была стать чем-то большим. И теперь это зависело только от меня.

Глава 2

Солнечные лучи медленно пробивались сквозь занавески, освещая комнату мягким светом. Я приоткрыла глаза и сразу почувствовала тёплое дыхание рядом. Наша маленькая дочь, свернувшись клубочком, сладко посапывала между мной и Казбеком. Её светлые, почти белокурые волосы раскинулись по подушке, создавая странный контраст с нашими темными головами. Казалось, она не отсюда – как будто маленький лучик света среди нас, угрюмых и серьезных. Я осторожно провела рукой по её волосам, стараясь не разбудить. Эти моменты – самое ценное, что у меня осталось в жизни. Её тёплое дыхание, её маленькая ручка, зажимающая мой палец во сне.

Дочка пошевелилась, потянулась, словно кошечка, и открыла свои огромные голубые глаза, которые всегда поражали меня своей чистотой и светом. Эти глаза – совсем не от нас с Казбеком, это глаза его прабабушки. Иногда мне казалось, что она унаследовала от той женщины больше, чем просто цвет глаз и волос. В ней было столько света и тепла, которых я уже давно не видела в этом доме.

– Доброе утро, солнышко, – шепчу я, целуя её мягкую макушку.

Она улыбнулась, потянулась ко мне, цепляясь за мои волосы, как это у неё всегда было принято. Я не могла удержаться от улыбки. Её маленькие шалости были таким контрастом на фоне всего остального в моей жизни. Она – моя радость, мой смысл.

Казбек тем временем поднялся с кровати, как всегда, молча и хмуро. Никакого взгляда в мою сторону, никакого участия. Он был таким всегда. Раньше я пыталась убедить себя, что это просто его характер – сдержанный, молчаливый. Но теперь я видела это по-другому. Он не был просто сдержанным – он был холодным, отстраненным, и я больше не могла закрывать на это глаза.

Я взяла дочку на руки, и она тут же весело захлопала в ладоши, подражая бабушке, которая часто играла с ней в «ладушки». Умывшись и переодевшись мы с дочкой направились на кухню. Там уже суетилась свекровь – всегда приветливая, заботливая, готовая поддержать. Если бы не она, я бы давно сошла с ума от этой ледяной атмосферы в доме.

– Доброе утро, дорогие! – её голос, как всегда, был теплым и радушным. – Как наша маленькая принцесса?

– Спала как ангел, – улыбнулась я, усаживая дочку в стульчик.

Моя девочка тут же начала вертеться, пытаясь схватить ложку и что-то лепетать на своём языке. Её глаза светились весельем, и я не могла не заметить, как это контрастировало с угрюмым взглядом Казбека, который появился на кухне минутой позже. Он сел за стол, как всегда, отстраненный, будто его мысли были где-то далеко.

– Ты сегодня такая задумчивая, – неожиданно обратилась ко мне свекровь.

Я вздрогнула от её слов. Она всегда чувствовала, когда что-то было не так.

– Да, просто мысли, – ответила я, стараясь скрыть своё беспокойство.

Но мысли не давали мне покоя. Я снова смотрела на Казбека, его холодный профиль, на то, как он листает ленту новостей на телефоне, не обращая внимания ни на меня, ни на нашу дочь. Когда-то я верила, что рождение дочери всё изменит. Я надеялась, что он станет теплее, что что-то в нём проснётся, но этого не произошло. С каждым днём я всё отчётливее понимала, что он никогда не изменится.

Я продолжала кормить дочку, наблюдая за тем, как она забавно жмурится, когда вкус каши ей не нравится, а потом радостно хлопает в ладоши, смеется. Её смех был единственным светом в этом доме. Я смотрела на неё и думала, как сильно хочу, чтобы её жизнь была другой, чтобы она не знала этой пустоты, которая всё больше поглощала меня.

Свекровь снова подхватила ложку, помогая внучке, и смеялась:

– Ах ты, проказница! Смотри, как она старается.

Дочка смеётся в ответ, и даже свекр, который всегда был строгим, улыбается уголками губ. Он редко показывал эмоции, но в такие моменты даже его сдержанность ослабевала. Я смотрела на эту сцену и думала, что это – единственные оазисы тепла в нашем доме. Всё остальное – холод и равнодушие.

Казбек сидел за столом, всё так же погружённый в телефон. Я бросила на него взгляд и снова почувствовала, как внутри меня нарастает эта пустота. Он даже не пытался притворяться, что ему интересно. Просто роль, которую он исполнял: заботливый муж, любящий отец. Но всё это – на поверхности. Когда я смотрела глубже, там не было ничего.

Я вдруг осознала, что больше не могу это терпеть. Я слишком долго закрывала глаза на то, что наш брак – это просто иллюзия. Мы жили вместе, но при этом каждый сам по себе. Я больше не хотела обманывать себя. Ради нашей дочери я должна что-то изменить.

– Мам, мы пойдём на прогулку, – сказала я свекрови, забирая дочку из стульчика.