Лестница впереди оказалась заваленной, Эсон повернулся и, касаясь обмотанной ремнями рукой стены, побрел вдоль нее. Он попал в просторную комнату с обрушившимся потолком, где, по крайней мере, было светло, обогнул груду обломков в поисках выхода и убедился, что пути дальше нет. Первый из его преследователей с хриплым воплем появился в дверях, закрывая дорогу к спасению.

Бронзовый шлем с высоким синим плюмажем из конского волоса. Бронзовые оплечья, нагрудник поверх толстой кожаной куртки, плотная кожаная юбка, бронзовые поножи на ногах. И тяжелый, острый, блестящий смертоносный бронзовый меч.

Окровавленный, почти нагой Эсон рванулся в атаку. Воин спокойно поджидал его, а потом ударил мечом, метя в основание шеи. Подобный удар если бы не обезглавил, то наверняка сразил бы Эсона.

Безоружной левой рукой Эсон попытался защититься от неотразимого удара, в который противник вложил весь свой вес.

И меч ударил в кулак – в свинцовую пластинку.

В тот же миг правая рука Эсона молотом обрушилась сбоку на голову воина, тот рухнул, как оглушенный бык, потом попытался подняться, но Эсон молотил и молотил его в одну и ту же точку на шлеме, проминая прочную бронзу. Наконец воин застыл в неподвижности.

Эсон потянулся к мечу, но не мог его ухватить затянутой в кожу рукой. Он уже рвал ремни и шнурки зубами, когда у входа появились еще двое преследователей. Они медленно приближались, Эсон отступил. На этот раз спасения не будет. С мечом он мог бы еще попробовать отбиться от них, но что такое кулаки против двух мечей… Враги приближались, один впереди другого.

Вдруг задний громко вскрикнул от боли, зашатался и упал… Кто-то склонился над ним, извлекая кинжал из спины лежащего. Атлант, шедший первым, опасливо оглянулся, и в этот момент Эсон бросился на него, увлекая вниз всем весом своего тела и отчаянно нанося удары правой рукою. С криком тот рванулся и уже обнажил свой меч, занося его для последнего удара. Правая рука его поднялась – пропуская к боку уже обагренный кровью клинок, меж ребер скользнувший в сердце. Перекатившийся на живот Эсон был готов вскочить на ноги и продолжать битву, когда взгляд его упал на египтянина.

– Интеб!

– Надо выбираться отсюда, пока вся Атлантида не рухнула нам на голову.

– Только срежь с моих рук эти проклятые штуковины, чтобы мне не пришлось унести их с собой в могилу.

Интеб не стал возражать. Закаленный, острый как бритва кинжал вспорол повязку на правой руке Эсона. Кожа свалилась, и Эсон смог размять онемевшие пальцы, а потом взялся за запястье обвисшей левой руки. Спасая в бою свою жизнь, он совсем забыл про нее. Теперь же ему представилось, что кисть разрублена пополам – такое было вполне возможно: меч рассек кожаные ремни. Интеб срезал остающиеся полоски кожи. Распухшая рука горела, но была цела. Интеб показал ему свинцовую пластину – смятую, но не прорубленную. Вместе с толстым ремнем она остановила меч, не дав ему достичь пальцев Эсона. Микенец старательно сгибал и разгибал пальцы, невзирая на боль: кости как будто были целы.

Здание сотряс могучий толчок. Загрохотали камни, вдали послышались вопли. На дальней от них стороне комнаты вниз с грохотом посыпалась еще уцелевшая черепица.

Интеб торопливо обтер окровавленный кинжал и руку о тунику мертвого атланта, потом показал на груду обломков:

– Надо попробовать вылезти здесь, так идти безопаснее, чем пытаться выбраться через дворец путем, которым мы попали сюда.

– Сперва помоги мне надеть этот доспех, – проговорил Эсон, потянув за шнурки на броне убитого воина.

– Но у нас нет времени…

– Это же полный доспех, самый лучший. Если я буду в нем, нас никто не сумеет остановить.

Возразить было нечего; кроме того, Интеб видел, что спорить бесполезно. Он принялся помогать микенцу раздевать труп, а вокруг падали камни. Наконец Эсон вооружился.

– Эй, бери второй меч, – проговорил Эсон, – и шлем тоже. Быстрее.

– Зачем? Я же не воин.

– Но двоих ты убил.

– Ударом в спину. Из трусости я не умею обращаться с оружием. И прежде не убивал.

– Но все же ты пошел за мной, бился рядом и спас меня.

– Так случилось… почти помимо моей воли. Просто… так вышло. Я сидел наверху и смотрел, как Темис разделывает тебя… но когда ты убил его и эти люди бросились за тобой, я отправился следом.

– Но почему?

Интеб улыбнулся:

– Почему, Эсон? Потому что уважаю тебя. Ты мой друг, царевич. Ты силен в одном, а я в другом.

Они взобрались на самый верх груды обломков и кусков штукатурки. Интеб уперся спиной в упавшую балку. Эсон вскарабкался ему на плечи, неловко протиснулся, орудуя одной здоровой рукой, через отверстие в потолке комнаты. Потом легко подтянул к себе Интеба. Вокруг погибал дворец. Стены рушились, сотрясаемые подземной бурей. Горячий ветер опалял руины, белый пепел с неба жег нагую кожу.

– Меня ждет египетский корабль, – проговорил Интеб, – мы спасемся, если сумеем добраться до него.

– Показывай дорогу.

Кроме них, в руинах уже не было видно оставшихся в живых. Атланты бежали, лишь изредка торчавшая из каменного завала рука или расплющенное тело напоминали, что уцелеть удалось не всем… Они пробирались по разрушенному дворцу, обходя зияющие над нижними этажами дыры, и наконец добрались до опустевшего дворцового двора. Из него лестница вела в расположенный ниже сад. Красные колонны и стилизованные бычьи рога валялись на земле, среди цветов и деревьев. С этой террасы, от подножия царившего над Ферой акрополя, можно было видеть весь остров. Теснившиеся на склоне дворцы и храмы лежали в руинах, как и жилые дома, что располагались еще ниже. А во внутренней гавани, кольцом воды охватывавшей остров, были видны корабли, сгрудившиеся перед устьем канала через кольцевой остров, стремясь в более просторную внешнюю гавань. До нее было слишком далеко, чтобы рассмотреть, есть ли там разрушения, хотя корабли так же теснились ко входу в туннель, ведущий к открытому морю, как и перед каналом из внутренней гавани.

На севере с дальних склонов поднималась белая туча, растущая гора дыма, застилавшая солнце. Гора клубилась, росла, становилась выше и шире, ее то и дело освещали яркие вспышки молний. У основания ее бурлил черный дым, густой и зловещий, пелену его разрывали взрывы, во все стороны разбрасывавшие белые струи. Одна из этих струй с огромной скоростью приближалась к акрополю. Черная точка на ее острие, огромный камень, все увеличивалась в размерах, прежде чем врезаться в руины и без того разрушенного дворца. Потрясенные беглецы бросились вниз по склону. Воды гавани густо покрывали куски пемзы.

В развалинах прибрежного района были люди, живые, мертвые и еще прокапывавшиеся наружу из разрушенных домов. Египтянин и микенец бежали к воде и безопасности посреди жуткого хаоса, в который превратились улочки. Туда же устремились и остальные, иногда приходилось с боем прокладывать себе дорогу в узких проходах.

У пристаней никого не было. Корабли и лодки исчезли, оставшиеся на острове люди спасались бегством, устремившись по мостам к сомнительной безопасности, которую сулили внешние области острова.

– Мы пришли отсюда, – крикнул Интеб, – мой корабль был за теми домами!

Одно из высоких зданий рухнуло, перегородив главный причал. Им пришлось обходить завал, осторожно пробираясь через руины строений поменьше. Обрушившаяся стена придавила карликового слона, жизнь почти оставила зверя, только кончик хобота еще дергался из стороны в сторону. Они спустились к гавани возле развалин огромной парадной пристани. Крыша обрушилась внутрь, позолоченные бычьи рога, подобно склоненным копьям, уходили в воду.

Пристань оказалась пуста. Египетского корабля возле нее не было.

Глава 6

– Вон он! – закричал Интеб. – Входит в туннель, ведущий к морю! Смотри – самый последний корабль!

Переполненное людьми судно низко сидело в воде, на палубе поблескивали доспехи.

Кормчий бежал, не дождавшись Интеба… или же его принудили, угрожая оружием. Впрочем, какая разница. Эсон показал вперед:

– К мосту. Поспешим за остальными.

Интеб воздел кулаки к небу в бессильной ярости, когда корма его корабля исчезла под сводом туннеля; потом он последовал за Эсоном. Они держались у берега, где было меньше обломков. Оба опустили головы, стараясь защитить лица от внезапно повалившего с неба раскаленного пепла. Ветер дул теперь еще сильнее, идти приходилось согнувшись.

Отовсюду доносились стоны, мольбы о помощи, но двое беглецов не обращали на них внимания, как и прежде по дороге из развалин дворца. Но один из голосов перекрыл остальные, и Эсон вдруг замер.

– Микенцы! Я зову микенцев!

Эсон вдоль пристани направился к полузатонувшей длинной и узкой галере, едва не наполовину длины уходившей в воду. Прикованных к скамьям рабов-гребцов оставили умирать. Один из них и окликнул Эсона.

Тот глянул на него с высоты пристани.

– Ты Тидей, сын Агелая. Мы бились вместе.

Грязный и обнаженный Тидей, почти по грудь ушедший в воду, глядел вверх. Ему приходилось кричать, чтобы Эсон различил его голос среди воплей рабов, обращавшихся к микенскому царевичу на полудюжине языков.

– Меня взяли в плен в Асине, как и тебя, с тех пор я здесь. У правой лодыжки – деревянный клин в колодке. Разбей мечом.

Эсон извлек свой меч, но Интеб тронул его за руку, и царевич в гневе обернулся: он не мог бросить микенца на верную смерть. Оказалось, однако, что Интеб подумал о спасении не одной жизни.

– Галера затоплена лишь наполовину. Если ее можно вычерпать, у нас будет корабль.

– На это нечего рассчитывать, – проговорил Тидей. – Мы погрузили припасы, собирались уже отплывать, когда с неба посыпались камни. Самый огромный угодил сюда, возле кормы, и пробил дно. Хозяева струсили и бежали. А нас бросили. – Он безрадостно усмехнулся. – Надсмотрщик оказался последним и чуть не пробрался мимо меня. Я успел схватить его за ногу и втянул обратно. Мы удушили его, а телом заткнули дыру. И живой был – дрянь-человек, и затычки хорошей не вышло.

Интеб поглядел на тело, утопавшее в воде по плечи. Голова надсмотрщика покачивалась на невысоких волнах, вздымавших галеру, рот остался открытым, в глазах застыл ужас.

– Толстяк, – заметил Интеб.

– Боров, – отозвался ближайший из гребцов.

– Значит, он хорошо закроет дыру, будет даже лучше, когда его начнет раздувать. Заткнем щели вокруг него.

Вокруг зашептались, потом рабы разом стихли и, глядя на Интеба, ожидали его слов.

– Похоже, течь прекратилась. Я позабочусь о том, чтобы она не открылась вновь, а вы вычерпывайте воду. Этот корабль еще может донести нас до Анафи или Иоса, ближайших островов. Так, Эсон?

– Конечно. Другого корабля у нас не будет, – Эсон соскочил в галеру и, следуя указаниям Тидея, разбил мечом его колодки.

На освобождение остальных гребцов времени тратить не стали. Они вычерпывали воду ладонями прямо со своих мест. Тидей рванулся к руинам и вернулся из ближайшего здания с кувшинами, ведрами… всем, что могло удерживать воду. Еще он принес кусок льняной парусины – должно быть, прихватил из лавки. Интеб разрезал ее кинжалом на полосы и принялся затыкать щели между трупом и досками корабля. Труп сперва болтался на волнах, потом, когда воду вычерпали, осел на дно корабля. Некоторые из рабов были мертвы: те, что были на корме, утонули, одному снесло голову упавшим камнем. Уцелевшие не обращали внимания на трупы и лихорадочно вычерпывали воду, сгибаясь под яростно бушевавшей бурей. Воздух был полон пыли, даже дышать было трудно.

Галера приподнималась в воде с жуткой неторопливостью, а порывы горячего ветра то и дело бросали ее бортом в причал.

– Довольно, – наконец проговорил Интеб. – Пусть некоторые из вас вычерпывают воду, остальные же начинают грести, пока мы еще в спокойной воде.