В самом баре сейчас относительно тихо. Мы с Уиллоу топаем ногами в маленьком вестибюле, сбивая с ботинок снег и соль, и дуем на руки, смеясь над тем, как нелепо выглядим. Остальные девочки качают головами и хихикают вместе с нами, а я чувствую себя виноватой. Это же я сказала, что на улице еще тепло. На самом деле так оно и было до захода солнца, а сейчас снаружи заметно похолодало.

Мы занимаем уютную угловую кабинку и, устроившись внутри, прижимаемся друг к другу. К моему счастью, за столом я оказываюсь напротив Джека и рядом с Уиллоу, а с другой стороны от меня сидит моя однокурсница Джесс, которая присоединилась к танцевальному коллективу в прошлом году.

– Пэрис только что прислала сообщение, – делится Аманда, постукивая по экрану своего телефона, после чего поднимает взгляд и наклоняется вперед. – Она сообщает, что сюда идет команда.

Уиллоу закатывает глаза.

– Значит, через несколько минут это место будет наводнено шайбами.

– Хоккейная команда? – спрашиваю я, поскольку кажется, что с момента отъезда я утратила ощущение времени.

Все, кроме меня, движутся вперед: хоккейный сезон обычно стартует примерно в октябре и длится всю зиму, заканчиваясь поздней весной, особенно если команда демонстрирует победную серию и выходит в Национальный турнир. Ранее мы не так часто посещали хоккейные матчи, так как они в основном совпадали с соревнованиями по танцам и баскетболу, в которых участвовала наша команда. Краун-Пойнт всегда особенно славился своими спортивными командами.

– У хоккеистов появился новый лидер, – говорит Аманда и краснеет. – Благодаря ему команда потерпела поражение лишь в одной игре, а некоторые девочки даже инициировали петицию с целью пересмотра времени пятничных тренировок, чтобы иметь возможность посещать домашние матчи. Они надеются, что добьются своего.

При мысли о хоккейных болельщицах – о девушках, чья страсть к хоккеистам превышает интерес к самой игре, я удивленно поднимаю брови. Сомневаюсь, что наш тренер уступит их просьбам, если только петицию не поддержит значительное количество людей.

– Ходят слухи, что в этом году нашу команду могут выбрать для участия в Национальном чемпионате, – добавляет Джек. – Вся школа это обсуждает, ведь «Ястребам» необходимо лишь выиграть несколько следующих матчей.

Краун-Пойнт не выигрывал никаких титулов уже почти десять лет. Во всяком случае, не в хоккее. В прошлом году футбольная команда, за которую играет Джек, сумела дойти до кубка Роз, но проиграла с минимальным отрывом в одну шайбу, а в этом году даже не смогла пробиться в плей-офф.

– Что ж, тогда давайте напьемся, пока не появились хоккеисты и не испортили нам настроение, – говорит Уиллоу, а затем подзывает официантку и заказывает нам по порции текилы.

Да уж, завтрашний день точно станет расплатой за сегодняшний.

И все же мне приятно вернуться. Разговор за столом плавно переходит с хоккея на выступления танцевальной команды; с улыбкой теребя свитер, я внимательно слушаю подруг. Хотя большинство имен, упомянутых девушками, мне знакомы, иногда я недоумевающе смотрю на Уиллоу, которая с радостью поясняет мне детали. Например, о новенькой студентке, которая только недавно перевелась в наш университет и уже успешно прошла отбор.

Когда нам подают текилу вместе с дольками лайма и солонками, я посыпаю солью тыльную сторону ладони и беру в руки дольку лайма и рюмку, ожидая, пока все девочки сделают то же самое.

– За возвращение Вайолет! – произносит тост Уиллоу, и мы все поднимаем рюмки.

Как единое целое, мы синхронно слизываем соль, выпиваем содержимое рюмок одним глотком и стучим ими об стол. Вкус текилы мне знаком и, почувствовав, как он обжигает горло, я откусываю кусочек от лайма, отчего на языке расцветает цитрусовый привкус. Он смешивается с текилой и делает напиток по-настоящему приятным.

– Это никогда не надоедает, – хихикаю я, прижимаясь к Уиллоу, и она обнимает меня.

– Я скучала по тебе.

– Я тоже по тебе скучала.

– Хорошо, тогда еще по одной. – Она выскальзывает из кабинки и стучит пальцем по столу. – Я оплатила этот круг, а вы оплачиваете следующий.

Место рядом со мной занимает Джек. Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе, а тепло его тела такое знакомое, что я чувствую, как успокаиваюсь.

– Я говорил тебе, что скучал?

– Раз или два, – закатываю я глаза, но не выпрямляюсь.

Мне следует проявлять хотя бы немного любезности, потому что мое поведение по отношению к нему в последние полгода было просто ужасным. Я даже не знаю, почему ему до сих пор не все равно. Он не должен был видеть меня такой, какой я стала и какой, возможно, я останусь навсегда.

Я не лгала Уиллоу, когда говорила, что изменилась, поскольку ощущаю, что превратилась в самую непривлекательную версию себя. Я перестала быть милой, энергичной и оптимистичной девушкой, став мрачнее, будто после аварии что-то во мне сломалось. Танцы были для меня лишь увлечением, способом поддерживать себя в форме и завязывать новые знакомства, а Уиллоу была той, кто уговорил меня попробовать пройти прослушивание в танцевальную команду на первом курсе. Так же, как и я, она всегда любила танцевать, но боялась идти на прослушивание в одиночку. Я пошла с ней, чтобы поддержать ее, и даже не ожидала, что втянусь, ведь моя настоящая страсть была намного глубже, чем эти современные танцы.

Балет.

Мое сердце болит даже при одной мысли о балете.

Если так посмотреть, в моей жизни не было времени для участия в танцевальной группе и общения с друзьями. Моя мать, словно композитор сложной пьесы, составляла мой график, умело переплетая в нем встречи, занятия, тренировки и репетиции. В период учебы график моих курсов был организован с учетом тренировок, и я была бы неискренней, если бы отрицала, что наслаждалась каждой минутой того времени. Изнурительные дни, ноющие мышцы и облегчение оттого, что я наконец выучила хореографию для новой постановки – были моей жизнью, а участие в танцевальной команде – компромиссом.

Я упорно совмещала свою карьеру со студенческой жизнью. Из-за балета я пропустила множество занятий в танцевальной студии, однако наш тренер с самого начала отнеслась к этому с пониманием, хотя ото всех остальных требовала ежедневного присутствия. Тренер признавала мое мастерство и талант, которые всегда выделял мой балетмейстер, отмечая мою природную грацию и интуицию, усиленные непрерывными тренировками. Иногда занятия в танцевальной команде служили мне психологической отдушиной, а порой становились физическим испытанием.

Что касается балета, то в нем я добивалась успехов сначала как солистка в отдельных постановках труппы, а затем как прима. После окончания университета я питала амбициозные мечты о выступлениях в составе знаменитых трупп. Мне хотелось, чтобы исполнение ведущих партий в таких произведениях, как «Щелкунчик» или «Спящая красавица» на сценах Нью-Йорка или Сан-Франциско, стало моим входным билетом в мир профессионального балета.

А потом эта мечта разбилась вдребезги, когда я сломала ногу.

Неожиданно Уиллоу возвращается к нашему столику с подносом в руках и приподнимает бровь при виде меня в объятиях Джека, но он лишь ухмыляется и, взяв одну из рюмок с подноса, ставит ее передо мной.

– Они здесь, – говорит Аманда высоким голосом, и я оглядываюсь по сторонам.

Естественно, в пятницу в баре многолюдно, но теперь шум от посетителей усиливается, и в воздухе будто бы начинает витать какая-то неуловимая, дикая энергия, от которой у меня почему-то сводит живот. Это ощущение сродни предвкушению, но куда более мрачное и тревожное.

С удивлением я узнаю первую пару парней, появившуюся в дверях. Нокс Уайтшоу – легенда, которая обычно не получает должного признания даже в таком университете, как Краун-Пойнт. Его сопровождает вратарь хоккейной команды Майлз, но в этом нет ничего удивительного, ведь они братья и закадычные друзья. Как и у нас с Уиллоу, между ними есть разница в возрасте. Несмотря на то, что Майлз пока что на втором курсе, он уже оправдал ожидания своего брата.

В кампусе такого размера, как наш, все знакомы друг с другом, а когда человек занимается спортом, он, безусловно, становится известным.

За Ноксом и Майлзом следует еще несколько игроков, и я мельком замечаю в их рядах новичка.

– Вайолет, – шепчет Джек мне на ухо. – Ты в порядке?

Я смотрю на него, чувствуя, как пылает мое лицо.

– В полном.

Моя уверенность в себе сильно пострадала из-за того, что я была вынуждена пропустить семестр, и именно поэтому я ощущаю жар на своих щеках, когда девушки подходят к Джеку и, улыбаясь, поздравляют его с успешным сезоном, словно они общаются с ним впервые после долгого перерыва. Конечно, большинство из новоприбывших выражает радость по поводу моего возвращения, но вообще я удивлена их количеству.

– Видишь, – Уиллоу подталкивает меня ногой под столом. – Они соскучились по тебе.

– Да, – смеется Джек. – Танцевальной команде без тебя было хреново. То есть мы, конечно, справились, но нам просто не хватало позитивной энергии, которую ты всегда приносила с собой. Мы безумно рады твоему возвращению.

Внезапно улыбка Уиллоу исчезает, и когда я смотрю на нее, то замечаю, что она избегает моего взгляда. Это говорит о том, что она не нашла в себе смелости сообщить другим о моем решении, хотя я не могу ее за это винить, ведь тоже не хотела бы быть источником плохих новостей. Тренеру также уже обо всем известно, однако я сомневаюсь, что она успела донести до остальных членов команды суть нашего последнего телефонного разговора, который произошел спустя две недели после того, как я в последний раз посетила врача.

Если рассказывать обо всем в общих чертах, то пока мои кости постепенно срастались, а связки и сухожилия укреплялись (хотя этот процесс не завершен до сих пор), мои нервы не восстанавливались, а мышцы так и остались слабыми. В течение последних шести месяцев я переносила нестерпимую боль, которая возникала совершенно неожиданно. Теперь я точно знаю, что покончила с танцевальной командой и никогда не стану балериной.

Так что прощайте, мечты.

– Вайолет. – Джек наклоняется ближе ко мне. – Что случилось?

Я понимаю, что по моим щекам катятся слезы, и быстро смахиваю их, делая глубокий вдох.

– Простите ребята, я не хотела говорить об этом сегодня и портить… – я жестом показываю на свое лицо. – Врач сказал, что я не могу вернуться в танцевальную команду.

– Но тренер…

– Я обсудила все со своими врачами и согласилась с их заключением, – тихо говорю я, встречая их грустные и тяжелые взгляды. – Все в порядке, – я заставляю себя улыбнуться и качаю головой. – Я буду болеть за вас со стороны.

– Они идут сюда, – хмурится Аманда и ставит свою рюмку обратно на стол.

Мне нужна секунда, чтобы обуздать свои эмоции, но это нелегко, учитывая, что я почувствовала, как подвожу подруг. Я пялюсь на стол, пока не убеждаюсь, что мои глаза больше не жжет.

– Эй, Стил, – зовет Аманда, привлекая к себе внимание. Ее щеки розовеют от текилы, а улыбка становится только шире.

– Аманда! – приветствует он, а затем поворачивается к Джеку. – Привет, дружище, а ты уже знаком с нашим новым игроком на позиции левого нападающего?

Они с Джеком пожимают друг другу руки, а я наконец поднимаю взгляд и понимаю, что Стил к столу подошел не один.

Я чувствую, как от моего лица отливает вся кровь, потому что рядом со Стилом, выглядя так, будто ничего не случилось, стоит…

Человек, виновный в аварии и разрушении моей жизни.

Грейсон Деверо.

Глава 2
Грейсон

Мой товарищ по команде кивает в сторону одного из столиков, за которым сидит его приятель, окруженный девушками.

– Грейсон, это Джек! Джек – квотербек, недавно вернувшийся в футбольную команду университета, – представляет нас он.

В этом году футбольная команда потерпела поражение. Конечно, не по вине Джека, но хорошо, что на фоне ее разгрома хоккейная команда стала понемногу возвращать к себе внимание публики. А в центре этой команды теперь блистаю я!

Ну… поправочка. Я блистал в хоккее и раньше.