Но, конечно же, позади ничего не было. И не только принявшего материальную форму отчаяния. Не было за спиной и никого, кто мог бы поддержать Вику и сказать ей, что всё будет хорошо: ни тёти Генриетты, ни Лукаса, ни майстера Нилса, ни тем более мамы с папой. Ни даже Маркуса, который, пусть никогда её и не утешал, одним своим присутствием ободрял и помогал брать себя в руки. И все эти люди сейчас или далеко-далеко, на других Осколках, или под стражей… И даже Ванилька – и та того гляди её покинет!

Отчаяние засосало в свою пучину так стремительно, что Вика даже не заметила, как это произошло. Вот она ещё слушает майстера Цверга, а в следующий миг уже еле сдерживается, чтобы не зарыдать, потому что всё плохо, всё так плохо! Всё безнадёжно и кончено!

Что-то легонько прошлось по Викиной щеке. Девочка вздрогнула от неожиданности – и увидела, что это Ванилька встала у неё в руках на задние лапы, передние положила ей на грудь, вытянула шею и лизнула щёку хозяйки.

И Вика снова чуть не расплакалась – но на этот раз от радости, а запах перрона и смазки растворился в аромате лаванды, свежевыстиранного белья и дождевых облаков. Запах, пришедший на смену отчаянию, был таким густым и насыщенным, что девочка даже чихнула. Но это и неудивительно: облегчение, которое на неё накатило, было очень сильным!

– Ванилька, милая! – обрадованно прошептала она, обняла мечту и зарылась носом в мерцающую шёрстку.

Вот теперь всё будет хорошо. Раз мечта наконец-то пришла в себя и снова её поддерживает, то и со всем остальным они справятся! Вика понятия не имела, как именно, но сейчас это было не важно. Главное – правильный настрой; Вика ещё в форпосте рыцарей Тумарья убедилась: если заранее ожидать поражения, оно неизбежно наступит. Значит, нужно настраиваться только на победу!

Глава 3

Проснувшись утром, Вика первым делом увидела дремавшую рядом с ней на подушке Ванильку – и счастливо выдохнула: мечта рядом и с ней по-прежнему всё в порядке!

Ночь отдыха в мягкой постели сотворила чудо – Вика чувствовала себя хорошо отдохнувшей и готовой свернуть горы, а то, что казалось мрачным и безнадёжным вчера, в свете утреннего солнца выглядело вовсе не таким уж беспросветным.

Майстер Цверг заканчивал накрывать стол в зале с большими окнами. Он поправлял тут и там и без того идеально разложенные сверкающие серебряные приборы и тихонько при этом насвистывал. На накрахмаленной белоснежной скатерти, спадавшей безупречными складками, красовался позолоченный сервиз, на блестящем подносе высилась горка румяных булочек, в крошечные хрустальные вазочки было налито разноцветное варенье, над чашками с тёмным горячим напитком вился пар. Просто картинка завтрака мечты!

– Доброе утро, – поздоровалась Вика и взялась за спинку стула, собираясь его отодвинуть, чтобы сесть. Раз на столе горячие булочки, значит, эта комната не только для того, чтобы на неё смотрели зеваки снаружи – хозяин дома ею тоже пользуется. И как здорово, что ему не лень создавать такую красоту для самого себя, а не только напоказ!

– Ты чего это удумала? – строго спросил майстер Цверг.

– Э-э… завтракать… – растерянно ответила Вика, замерев.

Наверное, это было действительно невежливо с её стороны: следовало дождаться, когда хозяин сам пригласит за стол.

– Здесь никто не завтракает, – сказал майстер Цверг. – Мы будем есть на кухне. Вот сейчас все на мой завтрак посмотрят, и отнесём его туда.

– Кто посмотрит? – не поняла Вика.

– Они. – Хозяин махнул рукой в сторону окна.

– Вы ждёте гостей? Ой, тогда мне лучше уйти!

– Да никаких гостей я не жду. Это для прохожих.

– Вы будете продавать булочки?

– Почему продавать? Показывать! Я показываю – они смотрят!

– А! Вы собираетесь открывать пекарню! – наконец нашла логичное объяснение Вика. – А булочки – это что-то вроде рекламы, да? Демонстрируете товар будущим покупателям.

– Да нет же! Сейчас утро, значит, самое время показывать завтрак.

Вика вздохнула и придержала очередной вопрос: она подозревала, что ещё одно «почему» может вывести хозяина из себя. А тот, кажется, догадался, что гостья по-прежнему ничего не понимает, и сжалился.

– Смотри: чтобы тебя чаще звездовали, нужно показывать людям то, что им нравится. А по утрам многим нравится видеть завтраки. Вот я его сейчас и показываю. Бежит, понимаешь, кто-то на работу, не выспался, настроение мрачное. А тут глядь – а у меня за окном вон как уютно и эстетичненько! И завтрак такой красивенький. Человеку понравится, и он меня звезданёт.

– А обеды вы тоже им показываете? И ужины? Каждый день? – спросила Вика.

Ей показалось, что она начала улавливать суть странного обычая. Хотя удивительно это, конечно, – показывать еду посторонним, прежде чем съесть её самому.

– Нет, не каждый, – грустно вздохнул майстер Цверг. – Не успеваю. Для этого надо быть успешным звездуном, а я так, просто балуюсь помаленьку показушными окнами – как все.

Вика сразу поняла, что слово «показушный» здесь происходит от «показывать» и вовсе не означает «нарочитый» или «показной», как в её родном мире. Но всё равно прозвучало смешно.

– То есть показывать завтраки перед окнами – это у вас хобби такое? – подвела итог девочка.

– Какое хобби? – почти оскорбился майстер Цверг. – Звездование – это образ жизни! Да что там, у нас в Делирисе это и есть сама жизнь! Каждый хочет собрать как можно больше звёзд!

– А для чего вам звёзды? Это ваши местные деньги?

– Нет.

– Их можно обменять на что-то ценное?

– Нет…

– Но что-то же они дают? – продолжала настаивать Вика.

– Что значит «что-то дают»? Звёзды – это звёзды! Чем больше звёзд, тем лучше.

– Да почему?

– Потому что… – Майстер Цверг насупился. – Так, давай ты знаешь что? Топай отсюда на кухню, а то я что-то заболтался с тобой и про завтрак-то забыл. Уже несколько прохожих упустил!

Вика послушно отправилась на кухню. Там возле самого обычного скромного стола, без позолоченного сервиза и безупречного убранства, уже сидел Эрик.

– Ты что-нибудь понимаешь про эти их здешние звёзды? – спросила она.

– Нам с Ингой про звёзды кое-что рассказывали, но я тогда мало что понял, – признался Эрик. – Зато теперь, кажется, всё стало ясно. Видишь ли, в Делирисе считается так: чем больше у тебя звёзд, тем ты лучше и… важнее, что ли. Поэтому они так на этих звёздах и помешаны. Стараются набрать их любой ценой и только так привирают.

– Привирают? – не поняла Вика.

– Ну сама посмотри. – Эрик обвёл рукой кухню. – Видишь? Старая сковородка, закопчённый чайник, обычные керамические кружки. А перед окнами майстер Цверг что показывает? Сервизы и позолоту. Вроде как это он так завтракает. Чем не враньё? При этом все знают, что такую красоту наводят специально, чтобы…

И тут Вика не выдержала и засмеялась, закрыв лицо руками. Она наконец поняла, на что похожа странная оконная традиция местных жителей!

– Что смешного? – не понял Эрик.

А Вика хохотала и хохотала – и не могла остановиться.

– Да это же… – пыталась выговорить она сквозь смех. – Это же натуральные… соцсети!.. Соцсети по… восьмирьевски!

– Какие-какие сети? – не понял Эрик.

Вика только покачала головой в ответ и подняла палец, прося дать ей минутку, чтобы успокоиться. Это действительно было очень смешно! На первый взгляд Восьмирье сильно отличалось от её родного мира. И в то же время общего между ними было немало! Однако чего-чего, а вот такого сходства Вика не ожидала: чтобы и там и тут люди гнались за выдуманными знаками одобрения! Дома это были соцсети и лайки, в Делирисе – окна и звёзды, но суть не менялась! Что блогеры её родного мира, что звездуны столицы Восьмирья создавали для посторонних, незнакомых людей идеальные картинки, чтобы их впечатлить, хотя все прекрасно знали, что картинки – фальшивые.

Так Вика и продолжала посмеиваться, даже когда к ним присоединился майстер Цверг, а от расспросов Эрика лишь отмахивалась. Ну как она может объяснить, что такое лайки и соцсети тем, у кого нет ни компьютеров, ни даже телевидения?

* * *

Вике не терпелось начать обсуждать план спасения родителей и Маркуса, и она с трудом дождалась, когда все доедят булочки, по-прежнему вкусные, хоть уже и остывшие после долгой демонстрации в показушных окнах, и допьют сладкий горячий напиток, немного похожий на ягодный сок, из удобных керамических кружек, совершенно не похожих на изящные, тонкие фарфоровые чашечки из сервиза, выставленного в парадном зале.

Потому, едва только майстер Цверг убрал со стола опустевшее блюдо из-под булочек, она сразу спросила:

– Итак, какой у нас план действий?

– Ждём, когда сюда подтянутся другие члены Сопротивления, – ответил хозяин дома.

– И тогда обсудим план спасения мамы с папой? Так, может, нам уже сейчас начать?

Майстер Цверг крякнул и покосился на Эрика.

– Ты ей не сказал?

– Что не сказал?

– Понятно…

Майстер Цверг опять крякнул, а Вика отчётливо ощутила запах старых газет и жжёного кофе. На короткий миг она даже успела удивиться, откуда в Восьмирье кофе, – а потом догадалась: так пахнут плохие предчувствия.

– Да что вам понятно? – воскликнула Вика и едва не прибавила: «Скорее уже говорите плохие новости, сил нет ждать!»

– Спасение твоих родителей… э-э… не в главных приоритетах Сопротивления, – неохотно сказал майстер Цверг.

– Что это значит? – переспросила Вика; от испуга она не поняла сложную формулировку, при помощи которой хозяин дома пытался отвертеться от прямого ответа.

– Нет, ну так не честно! – всплеснул руками майстер Цверг. – Почему это я должен объяснять? Это тебе там должны были всё рассказать! Если только… если только они не решили, что лучше тебе ничего заранее не знать, и…

– Да кто «они»? – воскликнула Вика, теряя терпение.

– Значит, слушай, – решительно начал майстер Цверг, а потом тяжело вздохнул, словно собирался с силами для того, чтобы сделать что-то необходимое, но не слишком приятное. – Дело обстоит так. Сначала мы будем соединять Сердце Восьмирья. У тебя уже, считай, от него целая половина, и если добавить все осколки, которые собрало Сопротивление, то у нас есть хороший шанс на успех.

Вика была настолько ошеломлена, что даже не нашлась что сказать. Не то чтобы она была против соединения Сердца Восьмирья – нет! Совсем наоборот! Но почему ей сразу честно не сказали всё как есть? Вика отправилась в Делирис с уверенностью, что сначала ей помогут спасти родителей, а тут…

Обида на тётю Генриетту возникла мгновенно, за долю секунды, и на кухне майстера Цверга тотчас остро запахло грибным лесом, мхом и затхлым болотом.

Умом Вика понимала, что тётя не в одиночку принимала это решение. Наверняка над ним думало всё Сопротивление сообща, а тётя лишь поддержала его. Но обиде было всё равно. Обида никогда не обращает внимания на доводы рассудка, ведь те ей только мешают.

– Интересно, это кто же такой умный решил, что собирать все осколки Сердца Восьмирья в Делирисе – удачное решение? – слабо, будто издалека донёсся до Вики голос Эрика.

Похоже, он тоже был не в восторге от происходящего, и потому Вике не пришлось задавать ему вопрос, который так и вертелся у неё на языке: «Ты знал?»

– Здесь же констебли вокруг, – продолжил Эрик. – А мы, считай, сами принесём им в руки то, за чем они вот уже много лет охотятся!

– Вообще-то сначала никто и не собирался делать это в Делирисе, – ответил майстер Цверг. – Именно по этой причине. Но в последний момент всё переиграли и перенесли в столицу.

«Это из-за меня», – сразу догадалась Вика. Видимо, когда стало ясно, что её не переубедить и она хочет во что бы то ни стало отправиться в Делирис, то в Сопротивлении решили: раз Вика отказывается идти в то место, где они собирались соединять Сердце Восьмирья, они просто перенесут операцию в столицу.

Девочка не осознавала, что сказала всё это вслух, и поняла только тогда, когда майстер Цверг спросил, пожав плечами: