Именно женщины и скачки стали основой неожиданной дружбы Эндрю с Люсьеном Фрейдом, художником-бунтарем. Он обратился к Паркеру-Боулзу в начале 1980-х годов, когда тот – уже подполковник – служил командиром дворцовой кавалерии. Люсьен попросил найти лошадей, которых можно было бы писать и на которых можно было бы ездить. Фрейд обожал азарт гонок и общество жокеев, бетторов^[19] и букмекеров. Многие из них стали героями его картин. Джорди Грейг в книге «Завтрак с Люсьеном» (Breakfast with Lucian) предположил, что тот потерял на неудачных ставках не меньше 3–4 миллионов фунтов.

Паркер-Боулз и Фрейд вместе скакали галопом по лужайкам Гайд-парка, ездили в Париж на одну из выставок Люсьена, навещали его букмекера в Ирландии. Они делили любовь прекрасных женщин и отличные обеды. В 2003–2004 годах Люсьен использовал Эндрю в качестве модели для весьма ироничного прочтения сюжета, использованного Джеймсом Тиссо в 1870-м в портрете Фредерика Барнаби, жизнерадостного офицера королевской гвардии, который изображен лежащим на диване прямо в начищенных черных форменных сапогах. Фрейд обратился к той же сцене, но его огромное, два метра в высоту, полотно показывает прежде очаровательного мужчину, постепенно растерявшего шарм: из-под расстегнутого кителя виднеется намечающееся брюшко, на покрасневшем лице застыло одновременно беспутное и безразличное выражение. В 2015 году эта картина – «Бригадир» – была продана на аукционе Christie's в Нью-Йорке за 34,9 миллиона долларов. Журналу Tatler Эндрю потом рассказывал, что, во-первых, тогда у него не было лишних 3–4 миллионов долларов, «а во-вторых, так себе забава: позировать для двухметрового портрета, на котором у тебя красное лицо и жирок».

Чарльз после свадьбы Камиллы времени зря не терял. В середине семидесятых он пустился в отчаянное странствие в поисках той единственной, которую на самом деле не хотел искать, и обошел всех блондинок высшего света. За его расположение состязались дочери графов, герцогов, адмиралов и послов. Он встречался с восходящими звездами кино и девушками с обложек. Иногда в этом списке мелькали и жены покладистых друзей. Большая часть этих романов быстро заканчивалась по вине слишком пристального внимания прессы или крайнего раздражения, которое вызывало право носить титул принца Уэльского. Чарльз уже не был в этой игре новичком и прекрасно понимал, какой притягательной силой обладает его положение. Вскоре он научился принимать ее как должное.

«Быть девушкой принца Чарльза – значит чувствовать себя совершенно особенной, – поделилась со мной в 2005 году Сабрина Гиннесс, с которой Чарльз некоторое время встречался. – Все вокруг внезапно начинают тобой интересоваться, в глазах друзей из привычного круга ты становишься звездой». Сара, старшая сестра леди Дианы Спенсер, ставшая спутницей принца Уэльского на одном из загородных балов, запомнила, как ей не понравилось ехать на заднем сиденье его Aston Martin, в то время как переднее, словно трон, занимала колумбийская красотка, с которой Чарльз на том балу и познакомился. Другие девушки выражали недовольство тем, что их совершенно не защищали от нападок прессы. В этом пренебрежении крылся эгоизм Короны. Девушек не пытались оградить от преследований и травли, при этом молниеносно отказывались от них, стоило им начать слишком часто появляться на страницах желтой прессы.

Камилла тем временем медленно и осторожно вплела отношения с Чарльзом в замужнюю жизнь с Паркером-Боулзом. Появляется ощущение, что она вела двойную игру: сохранившееся между ней и принцем сексуальное напряжение было козырной картой в партии против Эндрю. Это стало своеобразной страховкой и позволило Камилле сохранить чувство собственного достоинства. Как и Алиса Кеппел для Берти, она оставалась для наследника престола самой внимательной слушательницей, которая всегда с сочувствием отзывалась на его истории о романтических похождениях и раздраженные монологи об ограничениях, накладываемых статусом. В каком-то смысле она заняла в его жизни место королевы-матери, считавшей Чарльза центром своего мира. У Камиллы всегда находилось для него доброе слово, метафорический сладкий десерт. Мать же могла предложить ему только пресные, приготовленные на пару овощи. Забота слышится в голосе Камиллы и во время печально известного телефонного разговора, записи которого просочились в прессу и вызвали небывалый скандал, получивший название «Камиллагейт». Его записал кто-то из радиолюбителей в 1989 году: Чарльз звонил Камилле, которая находилась тогда в доме родителей в Уилтшире.

КАМИЛЛА. Я так горжусь тобой.

ЧАРЛЬЗ. А я – тобой.

КАМИЛЛА. Но я-то ничего в жизни не достигла.

ЧАРЛЬЗ. Ты любишь меня – вот твое главное достижение.

КАМИЛЛА. Ах, милый, этого-то было легко достичь.

Этот диалог словно Ноэл Кауард писал. Один из гостей Боулхайда видел, как принц «терпеливо, словно маленький, замерзший ребенок, сидит на кухне, ожидая, пока Камилла проводит гостей после званого ужина». Разумеется, пикантности их отношениям добавлял тот факт, что Чарльз рассказывал ей о частной жизни Королевы и принца Филиппа со всеми подробностями. Но с годами его внимание перестало быть для Камиллы лишь способом потешить самолюбие. Непоколебимая преданность принца Уэльского дарила ей ощущение комфорта. Связь с ним превратилась в сокровище, которое стоило оберегать. Несмотря на то что Эндрю постоянно отвлекал Камиллу, она, возможно, любила Чарльза сильнее, чем ей казалось.

Мне довелось побывать у Паркеров-Боулзов вместе с фотографом Дерри Муром в 1981 году, за несколько месяцев до женитьбы Чарльза на Диане. Дерри делал для Tatler репортаж о больших поместьях Уилтшира. Тогда меня заинтриговало напряженное равнодушие между супругами. Эндрю был сорок один год, он по-прежнему прекрасно выглядел, обладал некой тревожащей жесткостью и сохранил армейские замашки.

– Вы выезжаете на охоту? – спросил он.

– Нет.

– А на рыбалку?

– Нет.

– Настоящая интеллектуалка, да? – слегка покровительственно усмехнулся Эндрю.

Камилла в общении была куда мягче. Она хорошо научилась защищать границы, поэтому наш диалог превратился в продуманно невинный обмен шутками и рассказывание баек о призраке «одного ужасно похотливого монаха». Ее чары таились в низком голосе и всепрощающей улыбке. Миссис Руперт Лёвенштайн, соседку, она отнесла к типу женщин «милый, не сегодня», и очевидно, что ей самой такая позиция не близка.

К тому времени Чарльз и Камилла снова стали любовниками – или же их считали таковыми. Есть основания предполагать, что их встречи и не прекращались. Подтверждение тому можно найти в свидетельствах покойного сэра Мартина Чартериса, личного секретаря Королевы. В 1973 году, когда Камилла вышла замуж за Эндрю, Чартерис доложил Королеве, что «принц Чарльз спит с Камиллой Паркер-Боулз, женой одного из офицеров кавалерии, и его однополчанам это не нравится». Королева, по его словам, ничего не сказала, даже бровью не повела. Впрочем, придворным приказали никогда не приглашать миссис Паркер-Боулз на официальные мероприятия.

Подобно Джорджу Кеппелу, Эндрю удивился и счел за честь, что принц до сих пор так откровенно увлечен его женой. Чарльз даже согласился стать крестным отцом Тома Паркера-Боулза, что воспринималось как показатель статуса, который немало порадовал мужа Камиллы. Если они ехали в Биркхолл к королеве-матери, давней подруге семьи Эндрю, принц неизменно составлял им компанию. Похоже, этот роман то утихал, то вспыхивал с новой силой, и управляла процессом Камилла, загодя чувствуя приближение соперниц.

V

Особенно тщательно она следила за Дейл Харпер, известной под прозвищем Кенга: платиновая блондинка из Австралии, дочь богатого мельбурнского издателя. Она была женой лорда Триона, партнера Чарльза по спортивным увлечениям. Когда в разговоре со мной Камилла упомянула статью о Дейл, появившуюся в Tatler за пару месяцев до нашего визита, мне все стало ясно. «Все эти разговоры, что леди Трион якобы дружит с леди Дианой… – она лукаво покосилась на меня. – Они даже не встречались ни разу. Весьма забавно, учитывая, что Дейл – очень провинциальная барышня».

С очаровательной и яркой Дейл Чарльз познакомился в кампусе Тимбертоп в частной школе Джелонга, Виктория, где учился полгода, когда ему было семнадцать. Они встретились на танцевальном вечере. Потом Дейл переехала в Лондон, вышла замуж за лорда Триона и стала близкой подругой принца. Она всегда тепло принимала его, отличалась прямолинейностью и умела развлекать гостей. Именно эти качества в свое время привлекли Чарльза в Камилле. Когда та временно вышла из игры, вынашивая детей, Дейл укрепила позиции и провернула все таким образом, что наследник престола начал отзываться о ней как о «единственной женщине», которая его понимает. Обычно этого звания заслуживала либо королева-мать, либо та, кто ее «заменил», – миссис Паркер-Боулз.

В середине семидесятых обе соперницы были замужем и обе были готовы примчаться к принцу по первому зову, пока их супруги старательно отводили глаза. Линделл Хоббс, тоже австралийка, с которой мне случилось завести знакомство, описывала лорда Триона как «человека исключительно напыщенного, непроницаемого и в некотором роде скучного». Зато лучезарную Дейл обожали все. Она создала коллекцию воздушных платьев и запустила их в производство под брендом Kanga. На международный благотворительный музыкальный фестиваль Live Aid, который проходил на стадионе «Уэмбли» в 1985 году, принцесса Диана надела одно из небрендовых пестрых платьев этой линейки, чтобы позлить Камиллу. Чета Трионов бывала и в Балморале, где Дейл каталась верхом вместе с Королевой: та, очевидно, считала импульсивность спутницы забавной. Принц Чарльз согласился стать крестным отцом среднего сына Дейл, которого назвали… Чарльз. К тому же он часто бывал в летнем домике Трионов в Исландии, где можно было не только порыбачить, но и провести с Дейл время вдали от любопытных глаз. Именно в ее обществе он встретил новости об убийстве любимого дяди, лорда Маунтбеттена: боевики Ирландской республиканской армии (ИРА) подготовили нападение, когда тот рыбачил в своем поместье в Ирландии 27 августа 1979 года. Дейл подарила Чарльзу то утешение, которое обычно приносила Камилла.

Диана, впрочем, гораздо больше боялась Камиллы и оказалась совершенно права: миссис Трион было далеко до миссис Паркер-Боулз. Чтобы справиться с ролью любовницы особы королевской крови, нужны годы и годы муштры в высшем свете. Только так хватит терпения дождаться того времени, когда соперницы начнут совершать ошибки. Дейл слишком уж очевидно увлеклась вниманием Чарльза: много говорила о нем, давала понять, что стала его фавориткой. И он ее бросил, точнее «отстранился». Делать это члены королевской семьи умели, как никто другой.

Когда брак Чарльза и Дианы начал разваливаться, Дейл упорно верила, что принц вернется в ее объятия, но он сблизился с Камиллой. Эта новость потрясла Дейл. У нее начались проблемы со здоровьем, был диагностирован рак и развилась зависимость от болеутоляющих. Однажды миссис Трион, находясь на лечении в реабилитационной клинике для людей с алкогольной и наркотической зависимостью Farm Place в графстве Суррей, выпала из окна, расположенного на высоте почти восемь метров. Она выжила, но осталась парализована ниже пояса. Это происшествие шокировало всех, а когда Дейл позднее начала утверждать, что ее толкнули, ситуация накалилась еще больше. Ее муж попросил о разводе и вынудил ее согласиться. Общество отвернулось от Дейл. В июле 1997 года ее видели на состязаниях по поло в Тидворте: передвигаясь на инвалидной коляске, она фанатично преследовала принца Чарльза. После того, как эта странная история просочилась в прессу, Чарльз сделал заявление, в котором холодно подчеркнул: их дружба осталась в прошлом.