Дело досталось старику Креневу. Сергей Николаевич к тому моменту превратился уже в живую легенду. Он работал еще при царе, ловил главарей легендарных банд 1920-х, арестовывал Ваньку Чугуна^[4], Ваньку Белку^[5], отлавливал знаменитых «попрыгунчиков»^[6]. Честный и крайне неприятный человек славился своим упорством. За «дело банды каннибалов» он взялся со свойственной ему дотошностью и усердием. Он сразу же занял целый отдел тем, что выставил их наблюдать за рынками. Еще человек двадцать стали допрашивать людей, живущих в домах по соседству с рынками. В какой-то момент создавалось впечатление, что вся милиция только и занята, что расследованием этого дела. Для начала выяснилось, что большинство пропавших людей исчезали на рынках. Все они приходили на «блошку», чтобы обменять свой товар на еду, а потом уходили с каким-то невзрачным мужичком и пропадали навсегда. Особый контроль за рынками дал свой результат: предотвратили с десяток изнасилований, поймали подростков, которые заготовили к Новому году елки на продажу. На «блошках» то и дело пропадали люди, а затем их тела находили где-нибудь в подворотне. Парочку таких дел тоже удалось раскрыть, но вот поиски «банды каннибалов» продолжались. Когда жена Василия Нефедова пришла писать заявление о пропаже мужа, у следственной группы по особо важным делам уже было мало надежды поймать «банду», но все же заявление приняли и стали по нему работать. Неожиданно на рынке нашелся мужчина, который вспомнил Нефедова и рассказал, что парень нашел здесь земляка и договорился с ним обменять патефон на два мешка картошки.

– Я еще подумал, кому сейчас этот патефон нужен, чтобы за него столько давать, но промолчал. Они на завод какой-то поехали, там у него был склад, – сообщил мужчина, который вчера продавал свои товары рядом с Нефедовым.

На следующий день с завода «Большевик» в милицию поступило заявление: во время сбора металлолома рабочие нашли подвал, в котором было спрятано два трупа. Тела двух обнаженных мужчин валялись среди мешков из-под картошки. Старый следователь Кренев тут же отправил на завод с десяток человек и велел прочесать там каждый сантиметр, так как тел должно быть больше.

Трупы были обезображены и лежали друг на друге. Большая работа предстояла криминалистам. Нужно было установить личность, а это не представлялось возможным. Спустя некоторое время все же выяснилось, что это были Николай Тихомиров и Анатолий Сидоров. Фронтовики, двадцати с небольшим…

Милиция начала обыскивать все складские помещения завода и вскоре нашла несколько сваленных в кучу тел. Теперь уже не оставалось сомнений, что Тюрин и был как раз тем, кого искали. В его комнате нашлась детская ванночка с кровью и нескольких бурых пятен сомнительного происхождения. Впрочем, ванночка была уже достаточной причиной для ареста. К вечеру водолазы нашли в затоне Уткина заводь по соседству еще несколько тел, а на Тюрина началась охота. Впрочем, не успели сообщить коллегам из Рязанской области о том, что у них скрывается опасный буйнопомешанный, как Тюрин снова приехал в Ленинград. Идти ему было некуда, и он отправился в свою мясницкую на заводе. Там его и арестовали^[7]. Никто не мог поверить, что этот худой деревенский мужик с плохими зубами и блеклыми глазами может быть хоть в чем-то, кроме кражи водки, быть виноват. Тюрин не только выглядел как самый средний в мире человек, но и разговаривал вполне нормально: ни агрессии, ни завиральных идей. Немного юмора и множество поговорок, которые свойственны деревенским старой закалки. Вдобавок выяснилось, что кровь в ванночке принадлежала животному, а не человеку.

Заключение: на всех частях стола, на планке наличника за № 2, на двух досках от плинтуса № … обнаружена кровь, не принадлежащая человеку. На двух досках от наличника № 5 обнаружена кровь, видовая принадлежность которой не может быть установлена ввиду плохой растворимости пятен (крови) …

– Хотел продать на рынке, но никто брать не хотел, я и бросил затею, – честно признался мужчина.

Спустя пару дней «задушевных бесед» мужчина все-таки сознался и даже показал, где захоронены были тела. На этом этапе дело Тюрина засекретили. Людям рассказали, что преступник, которого считали «бандой каннибалов», пойман. Им оказался буйнопомешанный мужик, живший в подвале заброшенной столовой. На деле же все было куда страшнее.

– Вы понимаете, он совершенно вменяемый. Самый нормальный человек на свете. Ему просто нравится убивать, – заявил психиатр, подписывая свою заключение. Такого в прессу допускать было нельзя. Никто и предположить не мог, что в Стране Советов может появиться тот, кто убивал просто ради забавы.

Тюрина приговорили к расстрелу и в ускоренном порядке привели приговор в исполнение. По слухам, последними его словами было:

– И правильно. Таких, как я, и не должно на свете быть.

5. Анализ

Гражданина Воробьева, который заявил о пропаже тещи вскоре после исчезновения Дмитрия Бараева, нашли спустя несколько лет. Он убил тещу, а потом решил исчезнуть. Смерть его долгое время считали делом рук Тюрина, но оказалось, что мужчина просто решил под шумок убить донимавшую его тещу и сбежать от надоедливой жены с малолетним ребенком. Подобное произошло еще в десятке случаев. Даже спустя несколько лет после расстрела Тюрина люди продолжали исчезать в окрестностях Обводного канала, а затем их тела обнаруживались в илистых водах притоков Невы. На совести Тюрина было 29 жертв. У его подражателей и последователей список был куда длиннее. Дело Тюрина стало последним в карьере следователя Кренева. Всю жизнь он ловил преступников, считая их особым видом человека, но дело Тюрина его поразило. Самый обычный человек, которому просто стало нравиться убивать. Следователь счел бы и этот случай за ошибку природы, если бы не узнал, что ему поручили это дело, чтобы отвлечь людей от других преступлений, коих свершалось слишком много. За время следствия они раскрыли так много убийств, совершенных самыми обычными людьми, которые просто стали считать за эти годы насилие чем-то естественным и не успели перестроиться, что Кренев подал в отставку. Он перестал понимать людей, а без этого навыка, по его мнению, в розыске нечего было делать.

Когда речь идет о нормотипичном человеке, помимо прочего, имеется в виду и его весьма ограниченное мышление с низким уровнем образования. Чем более сложно организована психика, тем чаще в ней случаются поломки. В какой-то мере эта логика вполне имеет право на существование. Филипп Тюрин имел то, что в народе называют «криминальным умом», то есть склонность к социопатии, которая выражается в наплевательском отношении к законам и социальным нормам. Такие люди легко могут сделать карьеру в бизнесе и многих других сферах жизни, но, к сожалению, также часто попадают за решетку, так как не чувствуют границы допустимых норм, легко впадают в раж и азарт, подпадают под влияние своей компании. Житейский ум, расчетливость и крестьянская смекалка помогали Тюрину выживать в самых сложных обстоятельствах. Он умел отлынивать от работы, а затем с не меньшим упорством стал уклоняться от военных подвигов. Это спасло ему жизнь, но опыт, который он приобрел на войне, сместил и без того весьма шаткие для него границы нормы. На фронте он приобрел посттравматический синдром, который усилился тем, что он чувствовал себя «неполноценным» военным, ненастоящим. На войне выживают те, кому повезло, а не лучшие или худшие. Тюрин же ненавидел других выживших за то, что они привезли с собой награды и трофеи, а Филипп – только ранение и тяжелые воспоминания.

Тюрин планировал выменять продукты, которые ему будут доставаться от работы в столовой, на трофеи, благодаря которым он станет в своей деревне не хуже всех других ветеранов. Однако воровать оказалось не так-то просто. В городе был тотальный дефицит продуктов, а за кражи на производстве карали нещадно. Совсем другое дело – насильственные преступления. В городе был такой чудовищный рост преступности, что на них будто и не обращали внимания вовсе. По крайней мере, Тюрину открывалась именно такая картина. Будучи человеком из маленькой глухой деревни, он воспринимал своим домом лишь деревню Сумерки, а в соседний поселок он уже ездил как в чужое место, где можно себе позволить то, что было недопустимо в его родных краях. Ленинград ему казался максимально чужим местом, в которое его доставили насильно и в котором при этом было множество людей куда богаче него. По статистике, человек намного легче решается на преступление, если он находится в городе, который считает чужим. Чем больше город, тем выше уверенность человека в том, что его не заметят.

Немаловажным фактором является языковая среда. Вопреки стереотипам, человек, оказываясь в чужой языковой среде, труднее решается на преступление, так как сохраняется внутренняя критика. Не зная языка, человек сознает, что не понимает законов общества, в котором оказался. Во всех мегаполисах мира львиную долю криминальной статистики составляют преступления, совершенные внутренними мигрантами и людьми, приехавшими из сопредельных стран и знающих местный язык.

…На улицах торговки рассказывали про «банды каннибалов, которые попробовали человеческого мяса и теперь не в силах остановиться». Сам Тюрин имел военный опыт и повидал немало смертей, соответственно, насилие стало для него более нормальным, чем это принято в обществе.

Филипп Тюрин оказался как раз в такой ситуации. Его помимо его воли отправили в Ленинград, где властвовал голод, на каждом углу могли убить или ограбить, а на улицах торговки рассказывали про «банды каннибалов, которые попробовали человеческого мяса и теперь не в силах остановиться». Сам Тюрин имел военный опыт и повидал немало смертей, соответственно, насилие стало для него более нормальным, чем это принято в обществе. Зачастую Тюрин оказывался в ситуации, когда для него как для человека в форме более допустимы какие-то действия насильственного характера, чем для других. С таким бэкграундом и с житейской смекалкой он встал лицом к лицу перед своей сверхценной идеей: добыть как можно больше военных трофеев. По его словам, поначалу он планировал честно обменивать картошку на трофеи, но когда он привез первого человека на склад, его «как будто по голове ударили», и он решился на первое убийство. Ощущение абсолютной власти над жизнью человека в момент убийства, а затем триумф и полученный навар развили в нем гомицидоманию, особое отклонение, при котором человек испытывает удовольствие от самого процесса убийства, а не от действий насильственного характера (что случается чаще). Начиная с этого момента он уже не мог остановиться. Выгода уже не имела никакого значения, значение приобрели лишь сами убийства. В какой-то момент Тюрин испугался преследования и поехал к себе домой, но там его уже никто не ждал, а Тюрин понимал, что хочет лишь одного: продолжить собирать чемоданы с патефонами, пластинками, оружием и ювелирными украшениями. Возвращаясь в Ленинград, он понимал, что в скором времени его поймают, однако остановиться уже не мог.

История вторая. Душитель с Обводного канала

Василий Филиппенко

1936–1968