Аня Вьёри: Врач. Жизнь можно подарить по-разному

1 глава

Катя

Стою посреди палаты совершенно потерянная. Смотрю на светлые стены, казенное покрывало, пустую тумбочку. Это какой-то бред! Это ошибка! Нам сюда не надо!

У Мишеньки просто ушиб. Наверное, хватило бы какой-то рассасывающей мази… Но… Нет. Я отказываюсь понимать. Нам не надо в хирургию! Нам нечего делать в детском хирургическом отделении онкоцентра!

– Мамочка, вы уже устроились?

Появляется главврач. Мы только что у него были на приеме.

– Позвольте представить, – раскатисто басит этот слегка старомодный мужчина, – ваш лечащий врач Захарский Марк Александрович!

Кто? Нет! Не может быть! В палату пружинящим шагом входит молодой энергичный мужчина. Рукава халата едва прикрывают его дерзкие татуировки, в ухе серьга, виски почти выбриты. Он отрывает цепкий, колючий взгляд от планшета и замирает, глядя на меня.

Мое сердце пропускает удар. Это не совпадение. Это он. Тот, из-за кого я рыдала ночами. Тот, кто бросил меня. Променял меня на возможность уехать из нашей дыры.

– А… – понимаю, что вместо моего голоса звучит сдавленный хрип, откашливаюсь. – А можно нам другого врача?

– Это у нас вообще-то лучший хирург отделения! – возмущенно вскидывает бровь главврач. – В каком-то смысле, – мужчина откашливается, – вам повезло.

Захарский подходит к нашей с Мишенькой кровати. Оказывается ко мне почти вплотную. Его губы искривляются в ироничной усмешке.

– Ну что, может, хоть сейчас ты порадуешься, что я уехал учиться?

2 глава

За несколько дней до этого 

Катя

– В смысле на неделю? А мне что тут одному делать? – мой муж изогнул брови и смотрит на меня возмущенно и ошарашенно, будто я от него на курорт уезжаю.

Хотя, похоже, он и его мама именно так и считают.

– Кость, ну это же всего семь дней… Я все постираю, наглажу тебе рубашек, еды наготовлю, – пытаюсь оправдаться я.

– И мне что, несвежее себе разогревать? Ты отравить меня хочешь? Чтобы я тоже в больницу попал… – он возмущенно скидывает с себя пиджак.

Тихо подбираю его с дивана, вешаю в гардеробную.

– Костя, ну это же не моя прихоть!

У нашего малыша выскочила шишка на коленке… Просто шишка. Ударился, наверное. Он такой живчик. Весь в отца! Думая об этом, я на мгновенье улыбаюсь, но тут же сжимаю губы и горько хмурюсь.  В отца. Не в моего мужа. Поэтому-то Косте и плевать. Он осознанно взял меня замуж беременной, я никого не обманывала, но… Я не думала, что это будет так.

Вижу, что муж старается, но его хватает только на то, чтобы не высказывать открыто свою неприязнь к ребенку. Он выбрал другую стратегию. Он его игнорирует. Ну что ж… Наверное, даже за это я должна быть благодарна. Мишенькин отец попросту бросил меня. Костя хотя бы рядом.

– Кость, его шишка очень долго не проходит, – в который раз повторяю я. – Врачи настаивают на консультации в Москве.

– Делать больше нечего, как в эту Москву ехать! – фыркает мой муж. – А тебе ребенок, конечно, важнее мужа!

– Костя, не говори так! Ты же взрослый человек! Ты можешь сам о себе позаботиться! – я уже чуть не плачу.

Он вымотал меня этими постоянными уколами. Изо дня в день. Ревность. Дикая ревность к ребенку, переходящая все границы разумного. Дошло до того, что он чуть не запретил кормить мне сына грудью, потому что ему было неприятно, что «из меня что-то сочится»!

– Я что, тебя содержу, чтобы самому о себе заботиться? – муж багровеет и начинает откровенно орать.

– Костя! – я округляю глаза. – Не кричи, разбудишь!

Я еле уложила Мишеньку. Ножка ему не дает покоя. Он стал капризным, плохо ест. Я попробовала уже и бабушкины методы, и мази. Ничего не помогает. Поэтому и пошла к врачу. И вот вердикт. На консультацию в Москву.

– Слушай, ну это же явно просто ушиб! – возмущается мой муж. – Он же ходит! Значит, не перелом и не вывих! Что там еще может быть?

– Костя, – смотрю на него уверенно, – вот для того, чтобы выяснить, что там еще может быть, мы и едем!

Мой муж фыркает, отворачивается. Не хочет этого показывать, но сдается. Я тоже меняю тон.

– Вот, я тебе сварю кастрюлю борща, заполню морозилку… – начинаю рассказывать о своих планах.

– Да не напрягайся уж, – отзывается он с явным презрением в голосе, – пообедаю в столовой.

У Кости важная работа. Он – чиновник городской администрации. На это уходит много сил и нервов. В последнее время его рабочий день сильно увеличился – он стал приходить затемно. Мишу и не видит совсем. А мне приходится через силу полуночничать, чтобы встречать мужа. Но это окупается. По меркам нашего маленького городка муж неплохо зарабатывает.

– Кость, можно я билеты на поезд, а не на автобус возьму?

Поезд ощутимо дороже, но и комфортнее. Особенно с больным ребенком.

– Что значит, ты билеты возьмешь? – удивляется Костя. – Это же направление? Вас разве не больница везет?

– Нет, – тихо качаю головой.

– Ну и бардак! – фыркает мой супруг, уходя на кухню. – Надо поднять этот вопрос на следующем совещании по здравоохранению! А если людям не за что ехать? Больница назначила, больница должна и везти, – продолжает свои рассуждения он, а насчет поезда так и не отвечает.

Ну ладно. У меня остались еще какие-то крохи с декретных. Мама иногда помогает. Думаю, в одну сторону билеты на поезд я вполне потяну. А там же нам деньги ни к чему? Мы будем в отделении, на полном обеспечении.

По спине бегут мурашки. Что покажет эта диагностика? К чему готовиться? О возможных расходах сейчас хочется думать меньше всего. Если честно, выскребла бы все свои копилки до копейки, лишь бы услышать в Москве: «Мамочка, да у вас просто ушиб!»

3 глава

Марк

– Марик, здорово!

Раздражающий своей жизнерадостностью Колян хлопает меня своей лапищей по спине.

– Еще раз меня так назовешь, в морду дам! – ненавижу сокращение своего имени.

– Не дашь! – хмыкает Колян. – Ты же главная ценность нашего отделения! Золотые пальцы! А хирургу руки беречь надо!

– А я ногами, – делаю морду кирпичом, но не могу не заржать, глядя на то, как вытягивается его рожа. – Да ты не боись! – хлопаю его по плечу. – У меня ж золотые пальцы! Потом сам же и зашью! Лучше прежнего!

Тут Колян наконец понимает, что я его троллю, и тоже начинает ржать.

– Туды ж тебя, Захарский, – он даже слезы утирает. – Ты кофе уже пил?

– Пил, – отзываюсь нехотя, – литра два…

– Когда успел? – басит он, отхлебывая кофе из давно не мытой кружки. – Ты чего, ночевал тут?

– Ага, – поддакиваю, – в подсобке.

Это шутка, конечно. Дома я ночую… Почти всегда. Иногда действительно сплю на работе, даже вне дежурства. Особенно когда кто-то сложный есть.

Чего мне дома делать? В звенящей тишине абсолютно пустой квартиры даже уснуть не получается. Но сегодня я просто приехал раньше Кольки. У меня байк. Пробки мне нипочем. Так что в семь утра уже тут как штык! Смотрю на мониторе снимки.

– Что у нас сегодня вкусненького? – склоняется над моим плечом Колян.

– Четыре биопсии и двое с метастазами в легких, – отвечаю монотонно.

День онкохирурга уныл и однообразен. Опухоли, метастазы, снова опухоли… Перевязки, шрамы, заплаканные матери… Безбожно часто меняющиеся заплаканные матери…

– А это у нас кто такой красивый? – Колька присаживается на корточки и смотрит вместе со мной на снимок детской ножки.

В проекции ясно виден отчетливо выраженный опухолевый остеоид в мягкотканном очаге верхней трети бедра.

– Это у нас, – открываю титульный лист карты, хотя хорошо запомнил имя пациента, – Юрочка Потоцкий пяти с половиной лет от роду. Шишка на колене. Будем делать биопсию и ставить катетер.

– Эх, – вся бравада слетает с друга вмиг, – всего пять с половиной.

– Шанс есть, Колян, – закрываю карту, встаю. – Поборемся.

– Да ясен пень! – снова балагурит мой самый близкий друг. – За этим мы сюда и приходим каждое утро!

– Погнали, – выхожу из ординаторской.

Обход.

4 глава

Катя

– Так, Катюха, не реви! Ты нужна ребенку сильная!

Лучшая подруга сжимает меня в крепких объятиях, стараясь скрыть собственную нервозность.

– Да не реву я, чего реветь-то? Обследуемся и через неделю вернемся, – я вздыхаю.

Очень хочу сама верить в то, что говорю, но за прошедшие сутки я полазила по интернету…

– Давай я тебя в поезд хоть посажу. А то ты и с чемоданом, и с ребенком!

Светка перехватывает мою сумку на колесиках, которую она гордо обозвала чемоданом. Я беру поудобнее Мишутку.

– Все-таки Свиридов твой редкостный мудак! – ворчит моя подруга, затягивая мой багаж на ступеньки крыльца. – Понимает, что ты с ребенком на руках, но проводить не приехал!

– Свет! Ну я тебя прошу! Не начинай снова! – молю ее я. – У него важная работа!

– Да у него все, кроме тебя и сына, важное, – психует моя подруга.

– Свет, – поникаю я, – ну ты же знаешь.

Подруга одна из немногих, кто знает. Наверное, поэтому Костик ее и невзлюбил. А она, со свойственным ей размахом, отвечает ему взаимностью.

– Что я знаю, что я знаю? – Светка ставит на попа тяжелую сумку. – Что он взял тебя пузатую? Так ты ж его не обманывала? Чего он сейчас весь в белом и весь в работе? – спрашивает меня она, и тут же сама себе отвечает: – Того, что мудак!

– Свет! – я чуть не плачу, и моя подруга наконец это замечает.

– Прости, – она еще раз прижимает меня к своей могучей груди. – Тебе своих нервов хватает, еще я, – по-матерински гладит меня по волосам. – Так! – хватает за плечи, отстраняет. – Как приедете – звони! У меня в Москве двоюродная тетка живет и Димки моего сестра! Если что нужно будет…

Я улыбаюсь, киваю.

– Конечно, Свет, – быстро целую ее в щеку. – Спасибо тебе.

– Ну давай! – она заталкивает мою сумку в поезд, который сейчас напоминает, скорее, современную электричку.

Всего четыре часа, и мы будем на месте. Ну, точнее, в Москве. Как добираться с вокзала, я еще не придумала.

5 глава

Марк

– Марк Александрович, Марк Александрович! – по коридору за мной бежит бабулька с крючковатым носом.

Надо же, куда-то дела свой темный платок.

– Марк Александрович!

– Да, Зульфия Рахимовна, – склоняюсь над ней. – Что случилось?

– Не ест! – она вскидывает руки в молитвенном жесте, чуть не падает передо мной на колени. – Опять не ест!

– Так, – смотрю время на экране смартфона, – через час зайду!

– Хвала…

Кому хвала, я так и не дослушал… Меня ждет Борисов. Если главврач вызывает вот так, вне летучки, значит, что-то срочное.

– Олег Георгиевич, вызывали? – киваю всем собравшимся.

В кабинете человек пять хирургов.

– Вызывал, Марк, – он коротко мне кивает и снова возвращает взгляд на большой монитор, в который смотрят все собравшиеся. – Что скажешь?

– Ни фига ж себе! – у меня реально глаза полезли на лоб. – Простите, – откашливаюсь. – Вырвалось.

Передо мной на мониторе холангиокарцинома больше двенадцати сантиметров в длину.

– И он еще жив?

– Она! Жива, – хрипло тянет Борисов. – Своими ногами пришла.

– А чего она так тянула-то? – я подхватываю мышку и начинаю крутить все проекции опухоли.

Рак печени. Девочка должна была испытывать почти постоянную боль в спине и тошноту.

– А симптомов вторичных не было! – притворно бодро восклицает Колян. – Девчонке спину лечили! Гоняли на лечебную физкультуру и массаж. В конце концов, отправили к гинекологу, а та назначила УЗИ. Старенькая врач-узист в органах малого таза патологий не нашла и решила посмотреть пошире…

– Слава богу… – выдыхаю я, оглядываю коллег. – Резать надо срочно.

– Что, без химии?

– Она ж на волоске! Нужна эмболизация артерии как можно скорее! Она ела? Ее можно сегодня под наркоз?