Робко приблизившись, Суа взяла с поминального стола палочку ттокпокки. Хотя кусок в горло не лез, она покорно соблюдала ритуал, мысленно обращаясь к отцу. Она представляла, каким он мог бы быть, в какой одежде ходил, как вёл себя за столом, как бы отнёсся к дочери, которая никогда не приходила к нему и даже не знала о его существовании. Сангхун, отведав блюд, не постеснялся разговаривать с духом Дэхёна вслух. Но говорить ему было не так-то просто – задорный тон скатывался в хрипы, выдавая сожаления и печаль старика. Да и Суа было непросто слушать. В конце совершили ещё совместный поклон и вернулись в дом Главы. Но, как оказалось, на этом всё не закончилось. На кухне приготовили еду без муки, перца и чеснока, ещё ттокпокки и другие блюда, которые любили, по заверениям старика, оба родителя Суа. Сегодня здесь тоже обустроили поминальный стол. Перед дощечками Ли Дэхёна и А Йонг сам Сангхун в определённом порядке установил кушанья по принципу: «красное – на востоке, а белое – на западе», «рыба – на востоке, а мясо – на западе». Зажёг благовонную свечу. И снова чаша со спиртным, поклоны… Но в этот раз присоединились и Чон с Донхёном. Стоящая перпендикулярно ложка в чаше с кашей, выход и вход в комнату, очередные поклоны и постоянные мысли о том, кого Суа даже не видела, были крайне непривычны для бывшей кисэн. Когда все приступили к общей трапезе, девушка находилась в смешанных чувствах, едва заставляя себя есть. Суа была благодарна дедуле Сангхуну, но почему-то эта благодарность была тяжёлой.

После расслабляющей ванны Суа почувствовала себя лучше, но мысли всё ещё не отпускали её. Это была горечь о преждевременной утрате, о тяжёлом наследии и туманном будущем. Девушка ворочалась в постели, а вместо сна перед глазами постоянно вставали глаза старика со слезами, как если бы он встретил собственную внучку; ошарашенный взгляд Донхёна, старающегося скрыть свои эмоции; насупившаяся Чон, не знающая, как правильно реагировать; могильный камень родителя, к которому Суа всё ещё не до конца знала, как относиться. Чувства душили. Суа оделась и вышла, надеясь, что прохладный воздух приведёт её в чувство. Девушка неспешно прогуливалась, размышляя о том, что она чувствует и как ей быть дальше, пока не заметила фигуру старца в беседке чончжа. Это действительно был Сангхун. На столе перед ним был кувшин с полупрозрачной жёлто-зелёной жидкостью. Суа подумала уже уйти и не мешать лекарю, но Глава Сангхун, будто почувствовав взгляд девушки, обернулся, улыбнулся и жестом подозвал к себе. Суа села напротив, по привычке оценив обстановку. Щёки старика порозовели. Взгляд был затуманенный. Глава много вздыхал.

«Пьян. Перебрал чходжу. Он почти всю бутыль выпил в одиночку», – подумала девушка, в мыслях жалея старца.

Не ей одной в эту ночь было тяжело. Быть может, ей было легче, так как она никогда не знала своих родителей и не испытывала к ним настоящей привязанности. В те редкие дни, когда Суа задумывалась о том, кто она и где её родители, она думала, что мать бросила её в лесу на смерть, но её нашёл управляющий театром. Теперь же она знала, что обоих её родителей постигла печальная судьба, но это ничего не меняло. Лишь то, что Суа твёрже вознамерилась развить свои божественные силы и противостоять той, кто уже давно сеяла хаос в Сэге. Ибо лягушка не помнит, что была головастиком.

– Внешность тебе досталась от отца, но, могу поспорить, дух у тебя крепкий, как у твоей матери, – хихикал старик. – Вино не предлагаю, но могу заварить успокаивающие травы.

– Всё в порядке, благодарю.

Старик поджал губы и посмотрел вверх. На безучастном небе поблёскивали далёкие звёзды.

– Иногда я задаюсь вопросом, мог ли как-то повлиять на путь, уготованный нам свыше, и тогда в моём сердце сорняком разрастается сожаление. Но будь в моём распоряжении силы Дэхёна, как бы я поступил? Божественные силы – большая ответственность. Возможно, именно поэтому орден Феникса был настолько малочислен. Обладающий невероятной мощью и всё же такой хрупкий… Знал ли Дэхён, что будет, и если да, с какими намерениями он позволил этому случиться? Был ли этот выход лучшим или единственным? Это то, чего я никогда не буду знать. И всё же я был свидетелем всего, что произошло с твоими родителями, поэтому чувствую себя причастным. Мне небезразлична твоя судьба, Суа. Конечно, решать лишь тебе, что ты будешь делать, но я хочу, чтобы ты знала – у тебя есть дом здесь и дедушка, который сделает всё, чтобы ты прожила жизнь, какую сама захочешь.

Были ли это слова развязанного алкоголем языка или просто утешением, но Суа было приятно и радостно услышать их. За последнее время мир её переворачивался несколько раз, и она уже успела забыть об этой доброй и светлой стороне. Но жаловаться на свою пхальтя, возможно, было неправильно. Что если это был такой шанс «поменять свои восемь букв», изменить свою жизнь? В порыве чувств Суа взяла Главу Сангхуна за руку и сквозь слёзы улыбнулась. Лицо старика отразило её эмоции, и Суа с Сангхуном вместе рассмеялись. Где-то за углом что-то разбилось.

– Ух, наверное снова этот балбес что-то уронил, – всё ещё смеясь, пожаловался на слугу-парнишку Глава. – Пойду посмотрю, что за шум.

Старик неловко встал и покачнулся, Суа придержала его со словами:

– Я Вас провожу.

– Конечно, конечно, – снова рассмеялся лекарь, но вдруг сделал серьёзное лицо и пригрозил Суа пальцем. – Смотри, насчёт моих предыдущих слов… хоть я и пьян, но говорил серьёзно. Подумай.

– Хорошо.

– Обязательно подумай!

Из-за угла выскочил тот самый слуга, который сопровождал Чон. Но вид его был напуганным.

– Глава! Глава! Там.!

Не успел он договорить, как лицо мальчишки исказилось. Слуга замертво упал на землю, с туго вошедшим в спину ножом. Стрела рассекла воздух, и вдруг Глава Сангхун осел в руках Суа. Из темноты появился человек в чёрном.

– Дедушка! – завопила Чон и, уронив корзинку, бросилась к старику.

Путь ей преградил наёмный убийца. Он уже замахнулся кинжалом, но из ниоткуда появился Донхён и убил врага. Он выскочил «в одних тогах», то есть в спешке – вид его был неопрятен, можно было увидеть грудь и пресс.

– Держитесь за мной! – крикнул он.

– Дедушка?! – рыдала Чон, не слыша голос воина.

Суа на мгновение изменила своё видение. Но для Сангхуна уже было всё кончено. Стрела принесла ему мгновенную смерть. Донхён продолжал что-то кричать. Суа смогла взять себя в руки. Ей пришлось отрывать Чон от Главы, чтобы оттащить в безопасное место. Убийц оказалось немало. Воины в чёрном, закрывавшие свои лица платками, будто плодились самой темнотой.

«Это же не могут быть Змеи?!» – пронеслось в мыслях Суа.

– Проклятая фракция! – выругался Донхён.

Очевидно, янбан мыслил иначе. Но Суа отказывалась в это верить. Девушка подобрала кинжал одного из врагов. Стилем боя они действительно напоминали Змей. Но их было много, в то время как Змеи всё же действовали если не поодиночке, то малыми группами. К тому же среди Змей точно не могло быть квищин. Суа моментально изменила своё видение, чтобы удостовериться. Суа отреагировала на появление убийцы за спиной, даже не дав ему добраться до них с Чон. Благородная девушка визжала от страха и, склонившись в нелепой позе, пряталась за спиной Суа. Дом Черепахи был единственным орденом целителей. Воины тут если и были, то на отдыхе или раненые. К тому же никто в здравом уме не стал бы нападать на целителей, что нужны были всем и каждому. И хотя Глава Сангхун не говорил об этом, из-за того, что Суюн так легко отправил Суа к нему, было ясно, что орден этот был полезен даже Змеям. Тем не менее, это случилось. И не ожидавшие нападения воины не успели защитить Главу. Теперь надо было уходить. Если Суа с остальными и выживут в этой битве, то потом «светлые» ордена обвинят их ещё и в убийстве Главы Сангхуна. Какое бы положение ни занимал Донхён, его тоже не пощадят, раз он подозревал в чёрной магии Главу Драконов. И, наконец, Чон. Оставшаяся без попечения деда, что она будет делать? Она – свидетель. Оставить её тут не получится. Уходить надо как можно скорее.

«Какой бы ни была Ки Монкут в прошлом, сейчас она не остановится ни перед чем!» – злилась Суа, сравнивая Главу магов с алчным агви – вечно голодным монстром, у которого рот как игольное ушко, а живот размером с гору.

Только девушка коротко сказала Донхёну о своих намерениях покинуть орден, как издалека различила знакомые энергетические дыры. Пока те до них не добрались, они быстро ушли через тайный ход, который показала Чон. Путь, проложенный девушкой, чтобы незаметно улизнуть, пригодился как нельзя кстати. Встретилась всего парочка врагов-людей и один квищин, который был тут же сражён чудесным мечом Донхёна. Несмотря на суматоху, Суа упросила друзей подождать её, пока она оставляла тайный знак, как научил её Минхо. И вот выбрались в лес. До того, как их подберут Змеи, нужно было решить два важных вопроса: успокоить Чон и поменять настрой Донхёна по отношению к тем, кто станет их спасением.

Глава 8

Открыв глаза, Суа всё ещё была в таком состоянии, что не сразу поняла, где она. Это была комната не в доме Бо Нгаи. Тогда где? Девушка, пытаясь отдышаться после тревожного сна, приподнялась. Она лежала в чужой постели, заботливо укрытая одеялом. В недоумении и смущении Суа поднялась. Во сне девушка несколько раз умерла, и поэтому теперь суровая реальность давила лишь сильнее.

«Куда бы я ни пошла, я веду за собой смерть, – подумала Суа, и плечи её задрожали. – Это началось не сейчас. Много раньше. Мои отец и мать стали жертвами моего проклятия. Кто ещё должен умереть по моей вине?».

Суа закрыла лицо руками, но не заплакала. Она вдруг подумала о Минхо. Она находилась в его доме. Должно быть, уснула, пока ждала его возвращения.

«Неужели ему тоже суждено умереть на моих глазах?» – ужаснулась Суа.

Она поднялась, чтобы скорее покинуть чужой дом. В таком состоянии ей не стоило здесь оставаться. Но выйдя в главный зал тэчхон мару, Суа поняла, что в такое время находиться в доме мужчины ей вообще не стоило – на дворе была ночь.

Оу, а я что-то уже успела забыть, что это всё ещё романтический симулятор. А то везде СМЕРТЬ, БЕЗНАДЁЖНОСТЬ! Неужели… неужели нас ждёт долгожданная сцена???

Только девушка хотела выскользнуть из ханока, как заметила Минхо. Он стоял на веранде-тхвинмару, подпирая спиной столб. На улице шёл дождь, играя беспокойную симфонию, и мужчина, сложив руки на груди, смотрел, как с чхомы сливаются небесные струи и пенятся на земле. Хотя снаружи было шумно, а Суа старалась не проронить ни звука, Минхо обернулся. Не говоря ни слова, мужчина сделал несколько шагов внутрь дома, будто сканируя лицо девушки. От этого Суа стало ещё более неловко, и она отступила на шаг, с трудом соображая, что должна сказать в такой ситуации. Минхо в ответ на её действия остановился и дёрнул щекой. Затем он помотал головой, будто отвечая самому себе, и вдруг произнёс:

– Скажи мне… что я могу сделать, чтобы ты снова улыбалась?

Это нелепая и довольно расхожая фразочка, но когда это говоришь ты, мой неправильный «рыцарь ночи», да ещё с таким серьёзным лицом, это даже трогательно.

Этот вопрос застал Суа врасплох. Но следующее предложение было ещё более шокирующим:

– Останешься?

Точно неправильный! Но такой обаятельный!

Предложение наводило на смущающие мысли. Суа не могла ни о чём думать. Взглядом скользнула к губам мужчины. Сразу вспомнилось их тепло и смелость. Выбор между холодным мраком снаружи и теплотой внутри дома был очевидным.

– Но кто я для тебя? – бросила Суа, зная, что этим вопросом может сейчас всё разрушить.

– Та, за кого я хочу взять ответственность.

«Это признание?» – пробежало в мыслях Суа, согнав мурашки к животу.

Будто прочитав мысли Суа, Минхо хитро улыбнулся и протянул руку. Его ладонь коснулась щеки девушки. Он сделал шаг навстречу, а потом склонился к мягким женским губам, целуя их нежно, потом всё откровеннее и настойчивее. Суа задыхалась от столь непривычной близости, от страсти, от него… Конечно, сульса уже знал, что Суа сделала заказ Суюну на Главу Драконов. Конечно, он видел, что, когда буря чувств утихла, смелая девушка начала сомневаться в собственном решении. Путь, который Суа избрала, был тяжёлым и опасным. И он, и она это понимали. И пути назад уже не было.

Ленты откорым, как и весь узел мыслей, оказались ловко развязаны. Суа смотрела на Минхо так, словно испытывала жажду, которую мог утолить только он. И это не была игра, это были подлинные чувства. И жажда эта была глубже плотских потребностей.

– Скажешь мне остановиться, и я остановлюсь.