И на шумных гуляньях, которые Самсонов закатывал чуть ли не каждую ночь, Тиса блистала и покоряла сердца не хуже настоящей Таисии. Она непринужденно поддерживала беседы, кокетливо улыбалась и изящно скользила в танце, притягивая восхищенные взгляды. Глядя на нее, невозможно было поверить, что эта очаровательная девушка – всего лишь искусная имитация, бездушный механизм, играющий заданную роль.

За исключением пары человек, окружающие действительно считали, что Иван Федорович помирился с княжной и более того, между ними явно сейчас летали флюиды нечто большего, чем просто дружба и политический союз. Тиса вела себя с диктатором подчеркнуто мило и дружелюбно, позволяя окружающим строить догадки об их отношениях. Их часто видели вместе, увлеченных беседой или прогуливающихся под руку в дворцовых садах. И конечно же, нашлись охочие до сплетен языки, принявшиеся шушукаться о внезапно вспыхнувшем романе между регентом и княжной.

Глядя на то, как диктатор и его новая спутница обмениваются многозначительными взглядами, как Тиса льнет к Самсонову и шепчет ему что-то на ушко, нетрудно было поверить в любовную связь между ними. Придворные перешептывались, строя предположения о том, как далеко могут зайти отношения регента и княжны. Более опытные царедворцы прозорливо (как им казалось) замечали, что от ненависти до любви – один шаг, и похоже, Самсонов и Таисия этот шаг сделали.

Однако истина была известна лишь ограниченному кругу приближенных Самсонова. Те немногие, кто знал о кибернетической природе «княжны», такие как например Юлиан Николаевич Шепотьев, лишь посмеивались в кулак, наблюдая за всем этим маскарадом. Он-то понимал про циничный расчет диктатора и использование этого технологического чуда в виде Тисы в своих целях…

Когда я произносил фразу «грех этим было не воспользоваться», я ничуть не приукрашивал. Потому, как пользовался услугами прекрасной копии нашей княжны адмирал Самсонов во всех смыслах этого слова. И речь шла отнюдь не только о публичной демонстрации якобы нежных чувств между ними. За закрытыми дверями покоев Самсонова разворачивались куда более откровенные сцены.

Оказавшись наедине со своей роботизированной любовницей, диктатор сбрасывал маску благопристойности и давал волю самым низменным желаниям. Ведь теперь он мог безнаказанно творить с «княжной» все, о чем раньше не смел и мечтать. Таисия, холодная неприступная красавица, так долго отвергавшая его ухаживания, теперь в лице своего искусственного двойника стала послушной игрушкой в руках Самсонова.

Ибо, если вы еще не догадались, о чем на ухо просил контр-адмирал Зубов нашего профессора Гинце, когда забирал Тису из офиса корпорации, то просил он в дополнение к стандартным изменениям протокола робота добавить еще и функцию – «близких отношений». А профессор Гинце, движимый то ли научным интересом, то ли желанием угодить сильным мира сего, охотно выполнил эту просьбу.

В чем заключалась данная функция, думаю, вам рассказывать нет нужды, все мы взрослые люди. Достаточно сказать, что теперь никакие нормы морали, никакие ограничения человеческой этики не сдерживали диктатора Самсонова в обращении со своим прекрасным во всех отношениях роботом-двойником. Он мог делать с ней все, что хотел, позволять себе любые, даже самые извращенные прихоти. И Тиса, следуя заложенной в нее программе, с готовностью выполняла любые желания своего хозяина, даже самые грязные и постыдные.

Так диктатор-регент получил в свое полное распоряжение точную копию предмета своей одержимости, способную удовлетворить все его больные фантазии. И он сполна пользовался этой возможностью, пока настоящая Таисия Константиновна томилась в заточении, даже не подозревая, какую унизительную и постыдную роль играет сейчас ее искусственный двойник…

…– Почему здесь так много народа? – недоуменно спросил Демид Александрович у старшего дежурного офицера охраны, когда вошел в анфиладу центрального корпуса здания дворца… Контр-адмирал Зубов с удивлением оглядывал просторные залы, заполненные пестрой и шумной толпой гостей. Слуги-роботы сновали между группами придворных, разнося подносы с напитками и закусками. В воздухе стоял гул голосов и звуки музыки, создавая атмосферу непринужденного веселья.

Для Зубова, хоть и в прошлом гвардейского офицера, часто несшего караул во дворце покойного императора, тем не менее, придерживающегося строгой дисциплины и порядку военной жизни, эта праздничная суета казалась сейчас неуместной и даже раздражающей. Он не понимал, как можно тратить время на пиры и развлечения, когда Российская Империя переживает не лучшие времена и война еще далеко не закончена.

Контр-адмирал наконец вырвался из плотного графика учений по слаживанию и контролю за набором новых экипажей для Черноморского космического флота и прибыл на своем шаттле во дворец с намерением обсудить важные вопросы с диктатором, который в свою очередь, казалось, совершенно забросил дела и все время проводил в хмельных попойках. Последнюю неделю Демид буквально разрывался между бесконечными задачами по укреплению и модернизации флота. Он инспектировал корабли, проводил учения, следил за поставками оборудования и провианта.

В это же время Зубова все больше тревожило поведение Самсонова. Диктатор-регент, казалось, совершенно потерял интерес к государственным делам и погряз в разгульной жизни. До контр-адмирала доходили слухи о бесконечных пирах и оргиях, устраиваемых Иваном Федоровичем во дворце, о его многочисленных любовных похождениях и капризах. Это не могло не беспокоить молодого адмирала, ведь он понимал, что Черноморский космический флот нуждается в твердой руке и ясном уме своего командующего.

Прибыв к Самсонову, Демид Александрович рассчитывал привести диктатора-регента в чувства и заставить его, наконец, взяться за текущие дела. Контр-адмирал надеялся, что ему удастся достучаться до разума Ивана Федоровича, напомнить ему о долге и ответственности перед государством. Зубов был готов говорить жестко и откровенно, как он умел, лишь бы только вернуть Самсонова в реальность и положить конец его безумствам.

Однако то, что молодой контр-адмирал сейчас увидел в конференц-зале, полностью поменяло его планы.

– Наш любвеобильный Иван Федорович развлекается со своей очередной пассией, – на ухо прошептал адмиралу гвардейский офицер, при этом ехидно ухмыляясь. – Разве вы не в курсе, с кем именно он все это время проводит? Ну, господин контр-адмирал, думаю, вы сильно удивитесь, когда увидите это воочию…

Зубов брезгливо поморщился, чувствуя, как неприязнь к Самсонову только усиливается. Он знал об амурных похождениях диктатора, о его неразборчивости в связях и пристрастии к молоденьким девицам. Но видеть это своими глазами, да еще и в разгар государственного кризиса, было особенно неприятно и отвратительно.

Демид обреченно вздохнул, покачал головой и пошел прочь, даже не стараясь узнать, что это за очередная красотка, что находится в объятиях нашего любвеобильного адмирала-регента. Сколько этих придворных дам уже побывало в постели у Самсонова! Видимо, очередная малолетняя дуреха, которой толстяк наобещал с три короба. Зубов даже думать не хотел о том, какими посулами и подарками диктатор-регент завлекает в свои сети юных простушек. Блеск драгоценностей, роскошь нарядов, возможность покрасоваться при дворе – наверняка всем этим Самсонов искушает этих мотыльков.

Демид Александрович прошел в сопровождении того самого офицера охраны дальше в помещение, в данный момент до отказа заполненное гостями. Он лавировал между шумными компаниями придворных, стараясь держаться в стороне от их шуток и сплетен. Атмосфера всеобщего разгула и распущенности давила на контр-адмирала, вызывая желание поскорее покинуть это обиталище порока.

В голове Зубова роились мрачные мысли. В данную минуту он думал только о том, как бы поскорей закончить с делами и покинуть дворец, улететь в тот самый невзрачный тихий мотель на окраине Петербург-сити, в котором его дожидалась Тиса. Воспоминание о прекрасной девушке-андроиде, ставшей для него единственным лучиком света в этом царстве порока и разврата, согревало сердце молодого человека. Рядом с Тисой он чувствовал себя живым, обретал покой и гармонию, о которых уже и не мечтал. В ее объятиях можно было забыть обо всем – о тревогах, о долге, об интригах и предательствах.

Наш несчастный контр-адмирал, пропадая на службе, даже не догадывался, что увидит ее так скоро. И вот Демид Александрович, наконец, представ перед диктатором, и сейчас после увиденного не мог промолвить и слова. Он стоял, словно громом пораженный, не в силах поверить своим глазам. Шок, недоумение, отчаяние – все смешалось в душе контр-адмирала, лишая его дара речи. Мысли метались в голове беспорядочным роем, но ни одна из них не могла облечься в связные слова.

Иван Федорович Самсонов принял своего дивизионного адмирала восседая на диване, где продолжал веселиться и выпивать в окружении близких ему фаворитов и танцовщиц. Диктатор выглядел донельзя довольным и расслабленным, упиваясь своей властью и безнаказанностью. Он громко смеялся, отпуская сальные шуточки. Весь его вид являл собой воплощение порока и разврата, царящего при дворе.

Но не это повергло в шок молодого человека. То, что Самсонов ведет разгульный образ жизни, давно не было секретом. Еще издалека Зубов заметил «свою» Тису, а Тису, как мы понимаем, Демид действительно считал своей и делить ее ни с кем, тем более с этим толстяком Самсоновым не собирался.

– Что здесь происходит?! – фраза сама вырвалась из уст контр-адмирала. В этом отчаянном возгласе слышались одновременно боль, непонимание и мольба о том, чтобы все происходящее оказалось лишь дурным сном.

Поначалу контр-адмирал подумал, что рядом с Иваном Федоровичем находится сама великая княжна. Уж слишком похожа была сидящая рядом с диктатором девушка на Таисию Константиновну. Те же утонченные черты лица, та же царственная осанка, та же притягательная красота. На какой-то миг в душе Зубова даже шевельнулась безумная надежда на то, что это просто невероятное сходство вводит его в заблуждение.

Но, во-первых, настоящая Таисия уж точно не могла опуститься до присутствия на этом сборище пьяниц и развратников. Гордая и неприступная она никогда бы не позволила втянуть себя в подобное непотребство. Она скорее предпочла бы смерть, чем участие в этой вакханалии разврата.

А во-вторых, по повадкам, спокойствию на лице и холодному взгляду сидящей рядом с диктатором девушки, Демид через секунду догадался, что это Тиса. Ее движения были слишком плавны и отточены, ее мимика – чуть более сдержанна и неестественна, чем у живого человека. И эти глаза – прекрасные, но в данный момент лишенные эмоций. Да, сомнений быть не могло, перед ним была его Тиса.

– Это и есть – новая избранница нашего господина, – рядом с Демидом оказался все тот же старший офицер охраны, похоже, больше всех остальных знающий тайны и новости двора. Он смотрел на Зубова с плохо скрываемым любопытством, наслаждаясь его потрясением и замешательством. – Поначалу я решил было, что какая-то игра и договорняк между нашим адмиралом-регентом и великой княжной. Ну, типа делают вид, что между ними больше нет недомолвок, так для замыливания глаз окружающих, – офицер понизил голос до шепота, словно делясь величайшей тайной. – Однако, судя по стонам и крикам, вот уже несколько ночей доносящихся из спальни нашего бравого адмирала, могу вам сказать, что у него с Таисией Константиновной бурный роман. Я же говорил, что вы будете удивлены…

Лицо гвардейца расплылось в мерзкой ухмылке. Он явно получал удовольствие, сплетничая о личной жизни своего командующего и смакуя пикантные детали. Внутри же Демида все клокотало от желания убить Самсонова прямо здесь и сейчас, растоптать, стереть в порошок это ничтожество, посмевшее осквернить самое дорогое в его жизни.

– Этого не может быть! – качал головой Демид, сжимая кулаки. – Это же Тиса!