От песни «Замучен тяжелой неволей» и других песен той эпохи нарратив изменился настолько, что теперь сложно себе представить, чтобы похоронный марш об узнике стал песней, под которую будут кого-то провожать в последний путь. Политзаключенные нашего времени скорее захотят, чтобы их хоронили под стильный бит какого-нибудь оппозиционного рэпера, чем под песню-плач с жаждой мести или под легендарный «Владимирский централ».

А у бандитов, прошедших зоны, есть, вероятно, свои авторские песни. И в них они тоже герои, только своего личного времени. Мстить они вряд ли попросят, самому себе отомстить сложно.

НО ЗНАЕМ, КАК ЗНАЛ ТЫ, РОДИМЫЙ,
ЧТО СКОРО ИЗ НАШИХ КОСТЕЙ
ПОДЫМЕТСЯ МСТИТЕЛЬ СУРОВЫЙ
И БУДЕТ ОН НАС ПОСИЛЬНЕЙ!

https://vk.com/music/playlist/-227895316_1_e8f8d76fafee7b3b70

Глава 2. Мурка

Мы не будем слушать радио, ты лучше споешь мне свою смешную песенку про Мурку.

– Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера. Банда занимал…

– А кто поет эту песню?

– Ну, какая группа?

– Ты сейчас шутишь?

– Ну почему? Я же не могу знать все новые группы.

– Так. Давай лучше спою. Тынц-тынц-тынц… Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера. Банда занималась темными делами, и за ней следила ГУП ЧК. Тунц-тунц-тунц… Мурка, ты мой мур…

– Кто такая «гупчеха»?

– Ты что не слышала этого слова?

– «Гупчеха»? Нет, конечно. Ну, это же смешная песенка, наверное, выдуманное слово. Или «урки» – может, орки? Не?

– Так, давай-ка, нам надо поговорить.

– Ну, давай.

– Ты не знаешь, кто такие урки, хорошо. Ты родилась после Советской власти, выросла в Москве, у тебя все было хорошо. Но если ты не знаешь, что такое ГУП ЧК, то ты не знаешь, что такое ЧК?

– Чека? Единственное число?

– Да.

– Ну, я не знаю, я знаю, что такое «чика», «чикса». Знаешь, как по-американски «девушка». Как «подружка рэпера».

– Прекрасно. Чиксы. А фамилия Дзержинский тебе о чем-нибудь говорит?

– Писатель. Да?

Этот диалог был в фильме «Рассказы», 2012 года. Молодая и очаровательная девушка игриво смеется, пока ее взрослый, седой избранник напевает ей «смешную песенку про Мурку». Наверное, без понимания контекста и встроенных в текст понятий из прошлого, песня и правда кажется забавной, легкой. Только ничего в ней смешного.

Маруся Климова, прости любимого

Упоминания в мемуарах и первые записи говорят о том, что уже в середине 1920-х годов «Мурка» была популярна в криминальном мире, а в 30-х ее пели и рабочие, и интеллигенты. Поют, кстати, до сих пор. Подростки во дворе, уважаемые артисты по радио и телевидению, любители на домашних посиделках. Популярность «Мурки» совсем не спадает, хотя ни ЧК, ни урков, ни романтизируемых банд больше нет.

Кто написал эту песню, доподлинно неизвестно. Предположительно, музыку создал Оскар Строк, подаривший миру танго «Черные глаза», а текст – Яков Ядов, автор «Бубличков» и многих других околоблатных песен. Однако это лишь догадки. Важнее тут не авторы, а история, заключенная внутри шлягера.

Во-первых, Мурка – женщина, которая держит банду. Такого в блатных песнях не встретить. Если и пели о женщинах, то о матерях, женах, любовницах, но никак не о предводительнице ОПГ. Во-вторых, петь о том, как бандиты расправляются со своим, пусть и бывшим, товарищем – тоже не особо распространенный сюжет. Как правило, они едины, стоят друг за друга, а о предателях лучше вообще не говорить.

Вариантов текста «Мурки» существует примерно миллион миллиардов. И сценарии, кстати, в них отличаются. То Мурка приезжает из Одессы, то из Ленинграда, то ее банда убивает свою предводительницу, то Маруся раскаивается перед смертью, то у нее начинается роман с одним из уркаганов, то Мурку пышно хоронят. В общем, фантазия тут разворачивается и на основную линию, и на спин-оффы.

Кроме того, есть же неблатная «Мурка»! В 1930-х рижская фирма Bellaccord Electro выпустила пластинку, на которой Константин Сокольский поет о несчастливом браке: о жене Мурке, которая загуляла с другими, и за это муж пустил в нее пулю. В 1940 году в той же Риге в сборнике «Новый песенник» вышел текст этой песни с точно таким же содержанием. Неблатная версия прекрасно разошлась и по странам Балтии, и по Союзу. Те, кому не нравилось петь про урков и ЧК, могли выбрать вариант песни о гулящей Мурочке.

А для тех, кому и этот вариант не подходил, Леонид Утесов спел «У окошка». Мелодия прежняя, а текст исключительно про любовь. И даже никакой «Мурки» не упоминается. В 1934 году исполнять и записывать блатные и кабацкие песни было запрещено, поэтому Утесов пошел на хитрость: взял шансонную мелодию и сделал из нее хорошую, даже добрую, песенку. Но обмануть цензурные органы получилось ненадолго. В 1935 году Леониду Осиповичу запретили исполнять и продавать некоторые музыкальные произведения «упаднического характера». «Мурка», точнее «У окошка», оказалась в их числе.

Что было раньше: «Мурка», которая держала банду, или «Мурка» гулящая? Фольклорист Владимир Бахтин считал, что неблатная версия появилась первой, а уже после в воровской среде разошелся переделанный вариант с криминальным флером. Это вообще довольно распространенная история, когда из популярной песни появляется пародийная, хулиганская. Так, например, в 1970-х Аркадий Северный пел «Стоит на полустаночке мой милый после пьяночки» вместо «Стою на полустаночке в цветастом полушалочке». Однако бандитка-Мурка, судя по документам (в частности, документам Института по изучению преступника и преступности в Курском исправдоме), опередила гулящую.

А еще эта песня была не про Мурку, а про Машу. Тоже бандитку, но не такую рьяную. Александр Сидоров в книге «Песнь о моей Мурке. История великих блатных и уличных песен» пишет: «Первоосновой “Мурки” стала знаменитая одесская песня о “Любке-голубке”». Фольклорист Юрий Соколов услышал эту версию в 1934 году от беспризорницы Екатерины Холиной. Она же рассказывала, что от одного молодого вора Ветерка услышала не Мурку, а Любку, но сюжет был аналогичным. Про Любку писал и Константин Паустовский в «Повести о жизни», она там, как полагается, зашухерила всю малину и получила за это «маслину».

А была ли Мурка?

Любимое занятие конспирологов – найти прототип. Существовала ли в реальности Маруся Климова, раз о ней слагались такие песни? Версий еще больше, чем куплетов у этого шлягера. В 2016 году даже сериал о Мурке сняли, правда лишь об одной из предполагаемых девушек.

Итак, Муркой может быть:

• революционерка, анархистка, террористка – Мария Никифорова. Она недолгое время воевала вместе с Нестором Махно;

• командирша кавалерийского полка в армии Нестора Махно – Маруся Черная;

• глава повстанческого отряда в западных областях Украины в 1919 году – Мария Соколовская;

• проститутка из Одессы, которая выдала чекистам бывших белогвардейских офицеров – Вера Гребенникова;

• агент милиции, которая внедрилась в одну ленинградскую группировку и помогла правоохранителям провести облаву в трактире «Бристоль» – Мария Евдокимова. О ней и сняли сериал.

Но более вероятно, что Маруся Климова – персонаж вымышленный, собирательный. Очень яркий и запоминающийся. И пусть Мурка каждый раз погибает в песне (погибает тоже по-разному, зависит от варианта), зато сама песня живее всех живых. И ее ни перо, ни маслина не убьют.

Девушка из фильма «Рассказы» так ничего и не смогла сказать о ГУП ЧК и уркаганах. Расплакалась и выступила с предложением:

– Не бросай меня, пожалуйста. Я знаю, что тебе не о чем со мной разговаривать, но ты можешь со мной просто тр*****ся.

Мужчина вышел из подъезда, закурил:

– А о чем с тобой тр*****ся?

Совсем не до смеха с Муркой.

https://vk.com/music/playlist/-227895316_2_3bbd5529a72951efb4

Глава 3. Лимончики

В 1990 году группа «Дюна» выпустила песню «Страна Лимония». Веселый хит сделал из коллектива, который играл хард-рок, настоящих народных любимцев. Под незатейливую мелодию Виктор Рыбин стал петь о выдуманной территории, где растут лимоны, которые не так-то просто достать. В этой песне была отсылка к эпохе НЭПа – с экономикой в период перестройки творилось странное, как и в 1920-х. Гиперинфляция, девальвация и прочие – ция.

«Лимон» – миллион обесценившихся рублей. Так о деньгах говорили при НЭПе, подчеркивая, что товарно-денежные отношения превратились в бесполезное занятие. В Одессе и поговорка была соответствующая: «За лимончик та ще з гаком, ты получишь дулю з маком». Владимир Высоцкий в своей «Балладе о детстве» этот термин тоже упоминает:

Пришла страна Лимония,
Сплошная Чемодания!
Взял у отца на станции
Погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации
Толпой валили штатские.

Но Владимир Семенович фразой «пришла страна Лимония» рассказывает о возвращениях с трофеями воинов-победителей, когда деньги опять же были не так ценны, как вещи, привезенные из Японии или Германии, которые можно было обменять.

Главной песней об обесценившихся деньгах были и остаются «Лимончики». Музыку для нее написал Лев Зингерталь, а слова – Яков Ядов, хотя, как и в случае с «Муркой» (да и с другими песнями той поры), текст народ подстраивал под себя и под ситуацию. В нэпманских кабаках куплеты менялись, добавлялись и быстро разлетались среди кабацких и уличных певцов.

В этой одесской песенке важно было лишь придерживаться простой схемы: упоминать еврейские имена и рифмовать лимончики с балкончиками. Этого было достаточно.

Ах, лимончики, вы мои лимончики.
Где растете? – не в моем саду.
Ах лимончики, вы мои лимончики,
Вы растете у Сары на балкончике.

Запрещенка

К закату НЭПа популярность «Лимончиков» начала снижаться. В 1929 году на Всероссийской музыкальной конференции был вынесен приговор – запретить исполнение и издание музыки цыганско-фокстротного направления. По мнению заседателей, она «наряду с религией, водкой и контрреволюционной агитацией, заражая нездоровыми эмоциями, играет не последнюю роль в борьбе против социалистического переустройства общества». Кабаки и рестораны закрывались. Романсы и уличные песни оказались под запретом.

Благодаря Леониду Утесову кабацкая и одесская песня продолжала звучать еще некоторое время. Со своим «Теа-джазом» артист стал исполнять композицию «про фрукты» на концертах, а в 1932 году даже издал ее на пластинке. И пусть она не появилась в свободной продаже, но в Торгсинах ее можно было достать. А на пластинке и «Лимончики», и «Гоп со смыком», и «С одесского кичмана» – вся запрещенка той поры.

К тому же Утесов снова, как уже делал с «Муркой», слегка подправил текст для пластинки, чтобы никакая цензура к нему не пристала.

Еврейских куплетов Якова Ядова в «Лимончиках» больше не было. Леонид Осипович превратил песню в «пролетарский джаз» со стихами Василия Лебедева-Кумача:

Как много пар: и млад, и стар —
Все поднялись и заплясали вместе разом,
Увлечены веселой музыкой и джазом,
Всем захотелось сразу танцевать!
Ой, лимончики, вы мои лимончики,
Вы растете на моем балкончике!

Какая гиперинфляция? Только музыка, танцы и парочки, которые наслаждаются веселыми ритмами. Сара, Беня, Соня и другие одесситы остались в прошлом. Но в народе песню не забывали. Официально ни про «Лимончики», ни про «Бублички» петь было нельзя, но подпольно-то – можно.

Кроме того, на концертах для партийных чинов властители сами просили исполнить запрещенные песни. Тот же Утесов вспоминал, как «душили» песню «С Одесского кичмана»:

Начальник репертуарного комитета Платон Михайлович Керженцев его предупредил:

– Утесов, если вы еще раз где-нибудь споете «С одесского кичмана», это будет ваша лебединая песня. И вообще, эстрада – это третий сорт искусства, а вы, Утесов, не артист.