– Ответ на первый вопрос положительный, на второй – отрицательный. Мы, работающие здесь, реагируем на силу, отзываемся на нее, но не обладаем ею. Такое состояние вызывается разными причинами. Кровным родством с носителем силы или клятвой, данной на крови такому носителю. Утрата подлинной силы также вызывает остаточные явления – нечто вроде эха. В любом случае никто из нас магом не является и не станет им. – Она сделала паузу. – А теперь вопрос третий и главный, который вы не высказали: «А как же я?» Не знаю. Возможно, будущее определит, привело ли вас сюда обычное любопытство или высокий уровень восприятия. Но если у вас не обнаружится особых качеств, не рекомендую огорчаться. В этой работе нет перспектив.

И глаза у нее были узкие, как у гадюки. Какие там викинги, какие цыгане. Вообще неизвестно кто.

Все это звучало довольно обидно. Не то чтобы я собирался всю жизнь сидеть корректором в провинциальном издательстве. Даже если эта работа продлевает жизнь. Но получалось так, что даже если я успешно пройду испытательный срок, то окажусь среди низшего класса магического мира, причем без всякой надежды на высшую ступень. Ну, разве что с перспективой подсидеть Кузнецову, как намекала технологиня. Или даже самого главреда – не бессмертный же он, в самом деле. А смысл?

Хотя, наверное, какая-то сермяжная правда в таком положении дел имелась. Если б кто-то из работающих здесь обладал так называемой подлинной силой, то вряд ли он – или она – довольствовался тем, что делает. Он стал бы вносить в работу что-то новое, что-то свое, а не просто воспроизводил паттерн заказчика. А это, наверное, чревато. Обладающие силой создают магические книги, мы их только тиражируем. Не случайно ли Лукас, единственный из нас, чья работа содержит элемент творчества, трудится за пределами конторы?

Если подумать, может, потому мой бывший научный руководитель здесь не задержался. Лучше заниматься обычным делом и добиваться в нем успехов, чем вечно оставаться на обочине магического мира.

При таких соображениях стоило немедленно увольняться. Но я этого пока не сделал. Определенно, главред при таком раскладе крепко нагреет меня при расчете. У него же на лице написано желание сделать окружающих на бабки – и пока я здесь работал, я это желание полностью одобрял. Кроме того, мое любопытство – а ведь пришел я сюда именно из любопытства – еще не насытилось.

Вот, предположим, главный ведет работу с клиентами (насколько он их дурит – это другой вопрос). А как они вообще клиентов находят? Или, наоборот, клиенты находят их? Наверняка, конечно, есть постоянные – издательство является акционерным обществом, нетрудно догадаться, какой контингент у тутошних акционеров. Но вряд ли контора может продержаться на одних постоянных клиентах, им все время нужно находить новых. Это общий принцип бизнеса, ежику понятно. И клиентами не могут быть только действующие маги – те наверняка элита, их много не бывает. А вот околовсяческая публика, пасущаяся на магических пажитях, всяческие мелкие колдуны, гадалки, плюс исследователи и историки, теоретики, так сказать, – мы обслуживаем их всех, но как они на нас выходят? За века у них сложилась система оповещения, но в наше время она обязана была модернизироваться. Есть ли какие-то информационные издания или сайты? Магическая реклама?

Или вот – судя по рассказам Идиатуллина, издательство прежде было единственным в государстве, но прежнее государство распалось. Возникли ли аналогичные издательства в незалежных государствах? Вообще, есть ли они в других странах? По идее, обязаны быть…

Об этом я тоже спросил у Кузнецовой.

– Верная мысль, – милостиво согласилась она. – В других странах тоже есть, не во всех, но во многих. В Европе самое старое – в Чехии, хотя немцы и поляки отстаивают свой приоритет. Впрочем, это неважно.

Она не была вполне права. Это было неважно сейчас, но могло быть важным впоследствии, если моя дальнейшая деятельность будет связана с этой гранью действительности. Пока же следовало продолжать работать.

Новую книгу на прочтение мне еще не выдали. Мансурова ее верстала – из чего следовало, что неведомую программу удалось установить (Олеся ночью, что ли, работала? Или это ведьминские штучки?).

Делать мне было нечего, и в нормальной конторе меня бы отпустили. Однако наша контора с нормальными имела мало общего. Оставалось сидеть и ждать, пока на меня свалится хоть какое-то задание. Для практики можно было читать книги из числа стоявших на полках. Пока я взял сигнальные экземпляры за последние годы. Если мыслить логически, тут должны были скопиться образцы за все двести лет, но они никак не могли поместиться в одной комнате. Или даже в двух, если считать кабинет главного. Но пока у меня не было желания выяснять, где хранится архив. В редакции находились только мы трое. Я торчал тут полный рабочий день, но Кузнецова и Мансурова приходили раньше и, когда я уходил, все еще оставались на рабочих местах. Главный тоже не манкировал обязанностями, но все же позволял себе отлучаться в рабочее время. Несмотря на свой преклонный возраст – а если верить моим догадкам, более чем преклонный, – он сам водил машину. Поэтому, когда он вернулся с довольно мрачным видом, я решил, что он не вписался в поворот или, наоборот, кто-то его зацепил. Но когда он, пересекая редакцию, кликнул за собой Кузнецову, я усомнился, что причина раздражения главного – ДТП.

Некоторое время они разговаривали за закрытой дверью, потом главный высунулся и велел мне поискать на полках книгу «Orbis mundi» Максимилиана Флеминга. Однако Вдова встряла прежде, чем я подошел к ближайшему стеллажу.

– Напрасный труд. Это не мы издавали. Нашей конторы тогда еще не было. А потом Флеминга не переиздавали вообще.

– Вот потому, – сообщил главред, – они и говорят, что возникла необходимость в дополненном исправленном издании.

Они продолжали разговор, не закрыв двери, и я решил, что не будет беды, если я послушаю. Тем более что делать все равно нечего.

– С какой стати «Натурресурсу» спонсировать переиздание Флеминга? – хмуро вопросила Вдова. – На этом рекламную кампанию не построишь. А просто так деньги тратить они не станут.

– Должно быть, Полдник убедил их, что они поимеют с этого какой-то гешефт.

Что такое «Натурресурс», знал даже я, и никакого отношения к магии этот холдинг не имел. Ну, мне так казалось. Нефть, газ, энергоснабжение – совсем другие материи, чем те, с которыми имеют дело авторы и пользователи колдовских книг. Или я ошибаюсь?

А если нет, то, если они собрались нас спонсировать, радоваться надо.

Однако в голосах редакторов ликования не было слышно. Кстати, о человеке с забавной фамилией Полдник я тоже прежде не слышал.

– Он-то своей выгоды не упустит, – продолжал главред. – Не то что другие, которые в университетах корпят за смешные деньги.

– Ну, там ведь тоже свой институт… или как это теперь называется… исследовательский центр? Новые технологии и все такое. Кстати, у подобных заведений обычно есть собственные издательства. Карманные. Что ж он там Флеминга не издаст, если ему надобно?

– Говорит, не хочет посвящать профанов. Отдать заказ на сторону для «Натурресурса» расход и впрямь смешной, а для нас деньги очень даже приличные. Несколько лет сможем не дергаться из-за заказов.

– Не нравится мне это.

– Я тоже не пойму, где нас кидают. И даже не в деньгах дело. Это ж «Натуррсесурс», не компьютерщики из «Абраксаса». С ними ссориться себе дороже. У них все схвачено, это ж государственная структура практически.

– Так от кого мы пакостей ждем – от «Натурресурса» или от Полдника?

– Не знаю… еще не знаю. Надо подумать.

– Да. И между прочим, тот, кто подслушивает, может озвучить свой интерес открыто.

Мне стало обидно.

– Я не подслушивал! Не хотите, чтоб вас было слышно, – закрывайте дверь! И да – я знаю, что такое «Натуррсесурс», но не знаю, кто такой это ваш Макс Флеминг и почему из-за его книги такие проблемы.

Кузнецова показалась в дверях.

– Максимилиан фон Флеминг – немецкий ученый XVII века. Естествоиспытатель, философ, картограф, поэт – всего помаленьку. В составе немецкого посольства посетил Россию, причем не ограничился Москвой, а побывал в разных городах – и здесь тоже…

– И в Казани, – пробурчала Мансурова из-за компа.

– И в Казани, и в Астрахани.

– Шпион? – уточнил я.

– Не исключено. В любом случае эти сведения вы можете прочитать в открытом доступе. Так же как большинство трудов Флеминга.

– Но есть что-то еще.

– Разумеется. Думаю, вы поняли, что Флеминг был действующим магом.

– Еще бы. XVII век, чо. Похоже, тогда так было принято. Добро пожаловать в клуб, а то тебя и за приличного человека считать не будут.

– Совершенно верно. Грань между магией и естественными науками тогда не определялась четко. Да и мода сыграла свою роль. Только в отличие от большинства остальных Флеминг действительно был наделен даром. До сих пор специалисты спорят, осознавал ли он это. В любом случае он написал книгу «Воображаемый круг земной», которая была опубликована после его смерти типографией Штокхаузена в городе Бонне тиражом в триста экземпляров. Большинство читателей сочли книгу «забавной игрой ума». Так что издателю очень повезло. Понимающие люди постарались, чтоб книга исчезла из продажи прежде, чем на нее обратили внимание компетентные органы. А в те времена на кострах жгли не только книги. Не так часто, но бывало.

– Так что такого криминального содержал в себе этот «Орбис террариум», или как там его?

– Для начала. Не принято произносить полное латинское название книги вслух. Так же как понимающие люди не произносят название одной шотландской пиесы. Хотя эта книга была совсем иной, чем та пиеса. Она о том, как образ мира складывается под воздействием нашего воображения. Она была описанием земного шара, каким его представляли в ту эпоху и каким, по мнению Флеминга, его представляли в разных странах. Менее всего Флеминга волновали брахиоподы, псоглавцы и люди, у коих плечи выше головы. Не забудем, что он был ученым, путешественником, а эпоха Великих географических открытий еще не закончилась. Карты, созданные им во время поездок, он поместил в книге, но совместил с картами и описаниями земель, о которых только слышал. Это был образ мира, очень похожего на наш, но в то же время вымышленного. А это опасно.

– Ну, знаете! В таком случае каждая вторая… или ладно, каждая пятая книга, выходя в свет, представляла бы такую опасность. От творений академика Носенко до любого фантастического романа.

– Если б авторы таких книг обладали подлинной силой, то да, – согласилась Кузнецова. – К счастью, такое случается крайне редко. А вот Флеминг такой силой обладал. И вложил в книгу.

– А мир, как мы знаем, был создан с помощью Книги, – подал голос главред из кабинета.

– По крайней мере, каковы бы ни были замыслы Флеминга, он не публиковал свое творение. Однако оно все равно увидело свет. А теперь его хотят переиздать.

– А этот Полдник, как я понимаю, работает на «Натурресурс». И притом…

– Является магом, да. В должности главы научно-исследовательского центра. В сущности, со времен Декарта, Ньютона и Флеминга мало что изменилось. Определить, где проходит грань между технологией и магией, очень сложно.

– Все равно, какой нормальный человек, хотя бы и маг, возьмет себе никнейм «Полдник»? – пробормотал я.

Мне показалось, что редакторша и верстальщица как-то странно переглянулись.

– Вот именно, – сказала Кузнецова.

У меня был однокурсник по фамилии Блинчик, и он этой фамилии полностью соответствовал – был крупный, румяный и щекастый. Поэтому я подсознательно ждал, что Полдник также будет обладать внешностью, напоминающей о непременном четырехразовом питании. Ничуть не бывало.