– Не волнуйся, сейчас всё сделаем. Я вчера много с кем раззнакомилась… Сейчас в два счёта узнаю, где живёт та девчонка.

С этими словами она ищет в записной книжке какой-то номер, а когда его набирает, отходит на кухню. Вкратце объясняет сложившуюся ситуацию и просит кого-то помочь.

Какое-то время Марина молча меряет кухню шагами, и моё сердце от этих звуков неистово бьётся о рёбра, грозясь их вот-вот проломить.

БУМ! БУМ! БУМ!

В груди нарастает волнение, страх, а следом расцветает и паника. Вдруг у Марины ничего не получится? Вдруг ей откажут в последний момент? А может быть, та девчонка как-то сумела скрыть свою личность? Или ей помогли…

Я кусаю губы до боли и нервно смотрю туда, куда ускользнула подруга.

Наконец она возвращается. Садится опять в своё кресло и с блеском в зелёных глазах сообщает:

– Достала! Теперь у нас есть адрес этой официантки.

У меня всё внутри отмирает, и я делаю вздох облегчения.

– Её, кстати, зовут Оксана, – продолжает как ни в чём не бывало Марина. – Она учится на первом курсе в архитектурном, на платном. Поэтому и подрабатывает, когда может. Берётся за любую работу, какую дают. Но, насколько я поняла, этого ей всё равно не хватает. Вот и мотив! Мне сказали, она живёт неподалеку от центра. Заглянем сейчас?

Я киваю, и уже буквально через десять минут мы вылетаем на улицу.

Глава 5 Встреча с любовницей

3 года назад

Такси останавливается около обшарпанной пятиэтажки. Марина берет меня за руку, тянет вперёд за собой, и пару мгновений спустя мы с ней уже переминаемся с ноги на ногу около домофонной двери.

– Думаешь, она откроет? – нервно кусая губы, бросаю я.

Марина пожимает плечами.

– Надо сделать так, чтобы открыла. – В ней сейчас говорит будущий журналист. – Не волнуйся, я всё устрою.

С этими словами она набирает номер квартиры. Какое-то время идут раздражающие гудки, а потом я слышу тихий, охрипший и какой-то болезненный девичий голос.

– Кто это?

– Оксана, здравствуйте, – с нажимом произносит Марина. Меня зовут…

– Я не говорю с журналистами! – резко отвечает девчонка, и я буквально чувствую кожей, как она собирается сбросить звонок.

– Мы не журналисты! – выкрикиваю поспешно. – Я жена Макара! Того человека, с которым… – Я осекаюсь на миг, и повисает гнетущая тишина. – Нам надо поговорить, – добавляю уже спокойней.

Со стороны Оксаны не слышно ни звука. И мне кажется, что она нас вот-вот пошлёт. Сердце выплясывает чечетку, дыхание снова становится рваным, и я бормочу одними губами:

– Пожалуйста. Мне это важно.

Оксана выдыхает, устало, со свистом, и говорит:

– Хорошо. Заходите.

А в следующий миг из домофона доносится резкий раздражающий писк, и железная дверь открывается. Мы с Мариной тотчас проскальзываем в грязный подъезд и чуть ли не бегом поднимаемся на четвёртый этаж. Оксана уже стоит в приоткрытых дверях и, как испуганный зверь, дожидается нас.

От одного её вида меня пробирает. Я ожидала увидеть ухоженную миловидную блондинку, которую встречала вчера на банкете. Коварную обольстительницу, которая хитрыми уловками и разного рода манипуляциями заманила моего мужа в постель. Но вместо этого вижу такое же сломанное и зарёванное существо, как и я.

Сердце тревожно сжимается: что-то не так во всей этой истории, что-то не так…

– Проходите, – кивает Оксана и отступает в прихожую. Её лицо бледное, всё в красных пятнах. Веки опухшие, глаза красные, как и нос, а губы искусаны в кровь. – Будете чай?

– Да, если можно, – вместо меня отвечает Марина. – Спасибо, что согласились с нами поговорить.

Девушка бросает опасливый взгляд на меня и кивает. Проходит на кухню. Мы разуваемся, снимаем плащи, закрываем за собой дверь и идём туда следом за ней.

Оксана ставит на стол три кружки с горячим чаем. А потом смотрит в упор на меня и жалобно выдыхает:

– Простите, что так получилось… Мне действительно очень жаль… Я… я… я не хотела.

Её голос резко срывается, искусанные губы дрожат, и из больших серых глаз катятся слёзы. Девушка всхлипывает, закрывает опухшее, покрасневшее лицо ладонями. И не садится, падает на табуретку. Да так, что Марина, испуганно охнув, придерживает её за плечи, помогает ровнее усесться.

– Оксана, я вижу, что тема для вас неприятная. Но вы можете нам рассказать, что стряслось ночью?

Она шмыгает носом, кивает, размазывая по щекам слёзы. А мне от этого зрелища становится дурно.

– Вот, выпейте чай. – Марина придвигает поближе к ней горячую кружку.

Девчонка бормочет слова благодарности и, коротко вздрагивая, делает пару глотков. А я с тихим ужасом смотрю на неё. Потому что последнее, что ожидаешь от той, с кем изменял твой любимый супруг прямо в день свадьбы, – это подобной реакции. Сердце сковывает дурное предчувствие, а сомнения всё сильней точат разум.

– Уже лучше? – мягко спрашивает у девчонки Марина, и та неловко кивает. – Может, тогда расскажете, что стряслось ночью? Я вижу, что вы, как и участники всех тех событий, не рады тому, что случилось. Может быть, вас кто-то заставил сделать то, что вы сделали? Например, как-то запугивал? Угрожал?

Девчонка шмыгает носом и устало мотает головой из стороны в сторону.

– Нет, всё было не так, – глухо произносит она, и всё внутри меня обрывается. – Верней – не совсем так… – добавляет уклончиво. – Я не знаю, поверите вы мне или нет… На работе мне никто не поверил…

Оксана снова жалобно всхлипывает, и я понимаю: её уволили.

– …Но я никого не соблазняла. И вообще не хотела никакой близости с вашим мужем, Алина. – Она резко поднимает глаза на меня. – Вас ведь так зовут, верно?

– Да, – отвечаю я одними губами и поражаюсь тому, насколько сухой и безжизненный у меня голос.

– Но тогда, как вы оказались в одной постели с Макаром? – направляет разговор в прежнее русло Марина.

Девчонка опять утыкается носом в кружку, начинает шкрябать рисунок ногтями и кусать от волнения губы.

Какое-то время на кухне висит звенящая тишина, а потом Оксана делает вдох и отвечает:

– Я меняла закуски в шатрах, когда мне сказали прибраться в том домике. Мол, кто-то из гостей перенёс вечеринку туда, и надо бы навести чистоту. Я сразу пошла туда. Внутри горел свет, было много пустых бокалов, тарелок с едой… А ещё там стояла кровать. Я весь день была на ногах, и к ночи они были дубовыми и горели огнём. А из-за музыки голова просто раскалывалась, и я…

– И вы? – выдыхает Марина, и мы с ней синхронно подаёмся вперёд.

Оксана поджимает губы, с минуту кусает их и наконец виновато признаётся:

– И я приглушила свет, скинула туфли и легла на кровать. Я знаю, что не должна была этого делать! – выпаливает она с отчаянием в голосе, защищаясь от возможных нападок, и нервно тараторит: – Но я так сильно устала и просто хотела хоть пару минут отдохнуть. А потом… – Она опять осеклась и сглотнула. – Дверь резко открылась, и на пороге показался ваш муж, Алина. Он громко крикнул «Так, вот где ты прячешься?», и я от страха подскочила с кровати. Хотела ему всё объяснить, извиниться, но он буквально набросился на меня, стал целовать, шептать комплименты, ласкать, говорить, что весь вечер этого ждал, а потом повалил на кровать. А я… Я так испугалась – простите! – что не могла ни пошевелиться, ни что-то толком сказать…

Мои глаза округляются. Макар никогда не обижал женщин! Даже голоса в общении с ними не повышал, не то, что поднимал руку… И если эта… Оксана только посмеет что-то сказать в этом духе, то я… Буду знать точно: она соврала.

– Нет, не подумайте! – выпаливает девчонка, заметив мою реакцию. – Он не бил меня, не делал больно, ни к чему не принуждал, просто я… испугалась. И растерялась. Не знала, что предпринять. В голове был туман, а тело не слушалось. – Моё сердце падает в бездну, и я с болью и горечью смотрю на неё, а внутри меня всю трясет. – Он же огромный, как лось, с вот такими ручищами! Сильный! А ещё… – она отводит в сторону взгляд, – девчонки на кухне шептались, что он очень влиятельный, властный. Таким не отказывают… Понимаете?

– Макар мне сказал, что его опоили! – не дослушав её, кричу я и вскакиваю от рвущих в клочья душу эмоций со стула.

Потому что всё это выглядит так, будто мой муж положил глаз во время банкета на хорошенькую официантку, и как только я отошла, захотел с ней немного развлечься. Ощутить вкус свободы в последний раз. А она не смогла ему отказать.

– Алина, уймись! – Марина шикает на меня. – Сядь! Нам сейчас надо понять, что там случилось. А твои эмоции делу только мешают.

Марина права, и я неохотно киваю. Снова сажусь на стул. Хотя кровь кувалдой стучит в голове, сердце колотится, и изнутри меня всю трясёт. А Марина опять поворачивается к Оксане и, хмурясь, спрашивает:

– То есть вы даже не попытались ему отказать? Не просили остановиться? Не говорили, что вам это не нужно?

Оксана, заливаясь слезами, медленно мотает головой из стороны в сторону.

– Нет. Извините… Я знаю, как это звучит. Но я всегда была очень робкой, стеснительной, а тут такое… Всё было так неожиданно, что я будто впала в оцепенение. И растерялась. А у меня, между прочим, имеется парень… – Она опять шмыгает носом. – Не представляю, как ему это всё объяснить…

Марина переводит озадаченный взгляд с неё на меня. Я молчу. В голове каша, а перед глазами всё так и плывёт. И подруга опять поворачивается к Ирине.

– А вам, случайно, не показалось, что Макар был не в себе?

Девчонка вытирает ладонью слёзы с лица и пожимает плечами.

– Не знаю… У него были красные щёки и нос, а взгляд сальный, блестящий. Он немного шатался. И от него несло алкоголем. Мне показалось, он просто был пьян… Я то же самое утром сказала адвокату вашего мужа, Алина. Но раз вы решили ко мне лично приехать, то…

В этот момент что-то во мне взрывается, и я молча встаю со стула, вылетаю пулей из кухни.

Краем уха улавливаю, как Марина благодарит Оксану за помощь. Спрашивает, есть ли у неё в городе друзья или родственники, которые могут за ней присмотреть, и, убедившись, что в этом плане у Оксаны порядок, выскакивает на лестничную площадку следом за мной.

А я уже бегу вниз, перепрыгивая через ступеньки.

В голове бьются мысли, как гладиаторы, а пальцы от злости сами собой сжимаются в кулаки. Причём эта злость направлена не на Оксану, а на Макара.

Получается, раз он послал утром к ней своего адвоката, то уже должен был знать её версию – она никого не соблазняла, просто он перебрал и к ней подкатил. Но мне не сказал об этом ни слова!

– Алина, постой! – запыхавшись, кричит Марина, выскакивая из подъезда.

А я, сунув руки в карманы голубого плаща, быстрым шагом иду куда-то вперёд, но не представляю куда.

– Она могла и соврать. Выдать заранее заготовленную версию, – догнав меня, произносит подруга. Но смотрит не прямо в глаза, а куда-то под ноги. – А весь этот раздрай и слёзы могут быть результатом работы юристов Макара и увольнения…

Пальцы снова сжимаются в кулаки, и я резко разворачиваюсь на каблуках. Полы плаща разлетаются, а я гневно смотрю на подругу и от злости кричу:

– Ты так считаешь?! Ты. Действительно. Так. Считаешь? – повторяю с нажимом и вгрызаюсь болезненно-пристальным взглядом в лицо Марины.