Только совсем не то, чего я хотела!

Вместо того чтобы спрыгнуть вниз, кот сиганул вбок, в коротком полете сбивая все, что было на полке. К счастью, на меня посыпалась небьющаяся мелочовка, а пузатую бутылку он лишь опрокинул, и она осталась опасно лежать на краю.

Уворачиваясь от рогули, кот спрыгнул на прилавок, проехался лапами по счетам.

Я выпустила рукоять и попыталась схватить кота. Куда там!

Он прыгнул на пол, мне же пришлось огибать прилавок, чем кот и воспользовался, чтобы вернуться на безопасные верхние полки.

– Чтоб тебя, – шипела я, ужасаясь учиненному погрому и вновь вооружаясь рогулей, – Сейчас я тебя достану.

За что мне это все?!

Прыгали мы с котом недолго, зато бодро, так что ругаться я перестала: кончилось дыхание, началась одышка и колики в боку.

Чтоб эта лавка провалилась!

Поймав наконец кота, я крепко прижала его к себе и двинулась к двери с твердым намерением выставить нарушителя вон. И только когда уже схватилась за ручку, обнаружила кое-что необычное. Ничего не чесалось, глаза не слезились. Организм вел себя так, словно в руках у меня был не кот, а… некот.

– Так ты гипоаллергенный, – ахнула я. – Вот это красота.

Впервые в жизни у меня в руках оказался кот, которого можно вволю потискать, не опасаясь последствий.

И уж поверьте, я воспользовалась ситуацией!

– А кто это у нас такой пушистенький? А кто это у нас такой хорошенький? А у кого такие славные лапки? А у кого такой мягкий животик?

Кот смотрел на меня ошалелыми глазами. В целом я могла его понять. Если тебя только что гоняли по всему помещению, пытаясь выставить за дверь, и вдруг начали активно тискать, приговаривая всякие глупые нежности, тут любой ошалеет.

Однако мнение кота в расчет не принималось. В конце концов, он сам явился в лавку, никто его силком не тащил. Так что пусть выполняет свою кошачью работу, то есть мурлычет, пока его гладят.

Кот оказался тем еще халтурщиком и к работе отнесся без энтузиазма. Вывернулся из рук и со всех ног рванул в мою комнату.

Я поспешила следом и обнаружила его на шкафу, под самым потолком. Ясно, значит, гладиться мы не хотим. Ну ничего, какие наши годы, еще спустится! В отсутствие аллергии погладить кота можно в любой момент, а сейчас следовало убрать беспорядок, оставшийся от погони.

С нижними полками я разобралась быстро, а вот с верхними, по которым преимущественно и скакал этот негодяй, все было куда сложнее. Вчера я наводила порядок в джинсах. Не сказать, что это очень удобно, но уж точно куда проще, чем в пышном воланистом платье. Но не оставлять же все как есть! Я, как могла, подоткнула юбку, поставила стул, взгромоздилась на него и стала расставлять товар. Дверь трынькнула, и от нее тут же раздался удивленный мужской голос:

– Надо же, как у вас сегодня тут красиво!

Я обернулась и увидела… конечно же, инспектора. Он беззастенчиво пялился на мои ноги. И можно было не сомневаться, это его «красиво» относилось вовсе не к чистоте помещения.

– Ой, – пискнула я и стала быстро приводить в порядок одежду.

Да только сделать это, стоя на стуле, не так просто, особенно если торопишься.

Я пару раз дернула за юбку и… потеряла равновесие.

Стул зашатался, еще чуть-чуть – и грохнусь.

Инспектор среагировал молниеносно. Улыбка исчезла с его лица, и сам он исчез. Ну то есть не исчез совсем, а мгновенно рванул к прилавку, одним движением перепрыгнул на мою сторону и успел схватить меня на руки до того, как я грохнулась. Крепко так схватить, качественно. Все произошло слишком быстро. Раз – и вот я уже прижата к сильному, мускулистому телу, а рука этого тела покоится прямо на моей ягодице. И, судя по тому, как хорошо я ее чувствую, одернуть юбку в этом месте я все-таки не успела…

– Эй, отпустите, – робко пискнула я.

Инспектор посмотрел на меня странным долгим взглядом и сказал то, что я меньше всего ожидала услышать:

– Даже не мечтай.

А потом еще крепче прижал меня к себе.

Глава 8

– Вы что себе позволяете? – воскликнула я.

Впрочем, воскликнула – это громко сказано. Настолько тесно придавленная к могучему мужскому торсу, что, кажется, сквозь ткань рубашки ощущались пресловутые кубики, я смогла выдавать только жалкий писк. Настоящего возмущения не получилось.

– Спасти вашу задницу от неприятностей я себе позволяю! – рыкнул он. – Или вы хотели оказаться босиком на полу? В данном случае это крайне неосмотрительно.

– Вот дуреха, чуть не убилась, – поддакнули ему тапочки.

И только теперь до меня дошло: я ведь действительно разулась перед тем, как взгромоздиться на стул. Если бы сейчас шмякнулась… Хм, а я ведь понятия не имею, что бы произошло. Судя по тому, с каким ужасом мне об этом постоянно говорят, явно ничего хорошего.

– Все, больше не будете дергаться? – спросил инспектор.

– Не буду.

Я вдруг стала на удивление покладистой.

Инспектор смерил меня недоверчивым взглядом, словно сомневался в моем благоразумии, осторожно усадил на стул и предупредил:

– Ноги держите на весу.

И снова я выполнила его приказ без малейших пререканий. Даже юбку поправлять не стала, хотя задралась она выше некуда. Только ну его ко всем чертям собачьим, я прекрасно рассекала по пляжу в купальнике, который прикрывал, прямо скажем, гораздо меньше, чем воланистое платье.

Инспектор подобрал тапочки, но не протянул мне, как я ожидала, а вдруг опустился передо мной на одно колено.

При виде такой сцены я напрочь лишилась дара речи, даже моргать перестала, таращилась во все глаза. Должно быть, выражение лица у меня было наиглупейшее. Хорошо, что инспектор, занятый моими ногами, не увидел: кажется, мои ноготочки сразили его наповал, потому что это маникюр я делаю самый простой, нюдовый, часто вообще без покрытия, а вот на ногах отрываюсь. Венька, другая моя подруга, пробует на мне свои самые безумные идеи… И сейчас я могла похвастаться глянцевыми разноцветными ногтями с выразительными кукольными глазками.

Не знаю, что на меня нашло, я пошевелила пальцами ног.

Инспектор кашлянул и аккуратно коснулся моей лодыжки. Я почувствовала тепло его ладони, а в следующее мгновение на моей стопе уже красовалась правая белая тапка. Точно так же бережно он надел на меня левую тапку и почему-то не встал, а поднял голову, мы встретились взглядами.

Такой мужчина у моих ног! Я чуть не ляпнула это вслух – подозреваю, инспектору моя похвала бы совсем не понравилась.

Он встал, скрестил руки на груди, а я нервно хихикнула. Надо же, аттракцион «Золушка на минималках». На такое билеты можно продавать, пусть даже вместо хрустальной туфельки на тебя цепляют белые тапочки. Есть тут некоторый нехороший символизм, но это уже детали.

Я вскочила на ноги и быстро привела в порядок одежду. Теперь, надежно прикрытая от излишне любопытных взглядов, я могла спокойно говорить с инспектором. И первым, что я сказала, разумеется, было «спасибо». Вполне заслуженное спасибо. Он ведь только что спас меня от… от чего-то там.

– Вам следует быть осторожнее. Если, конечно, вы планируете дожить до окончания испытательного срока в целостности и сохранности.

Ух ты, какие мы заботливые! Очень хотелось сказать ему что-нибудь неприятное, но совесть не позволила.

– Постойте, а вы-то как сюда забрались? И вовсе без тапочек.

Он пожал плечами.

– Я же инспектор. Как бы я мог тут что-нибудь инспектировать, если бы лавка пыталась меня наказать за вторжение? У меня есть специальный допуск.

– Странное решение, – все-таки не смогла не отметить я. – Почему было не распространить эту опцию еще и на продавца?

На самом деле я просто ворчала. Однако инспектор решил ответить:

– У вас для этого недостаточный магический потенциал.

Я хмыкнула.

– Недостаточный? Да у меня никакого нет. Я про магию только в книжках читала.

– Тот факт, что вы не знаете о своем потенциале, вовсе не значит, что его нет.

Э-э-э, что? Я чуть дар речи не потеряла. Хотя нет, не потеряла. Наоборот – тут же засыпала инспектора вопросами:

– Вы хотите сказать, что на самом деле он есть? Ну то есть я могу магичить? Прямо по-настоящему?

– Можете, наверное. Во всяком случая, в пределах лавки. Вы же уже чувствуете товары, что для чего предназначено, что сколько стоит.

– Вроде бы да…

– Ну вот, значит, какой-то минимум усвоили.

– Стоп! А есть еще не минимум? В смысле, я способна на большее?

Идея обзавестись собственной магией меня, надо сказать, воодушевила. Ну то есть о том, что лавка сама по себе магическая, я уже худо-бедно догадалась. Странно было бы не догадаться, доставая из шкафа то ведра с тряпками, то чистые полотенца. Да и сундук со скатертью-самобранкой как бы намекали. Но я предполагала (и думаю, небезосновательно), что дело тут в самой лавке. Ясен пень, что она насквозь магическая.

Так то лавка, а то я сама.

Этот вопрос следовало немедленно обсудить. Но не с инспектором же! Так что я со всей возможной учтивостью спросила:

– А вы по делу пожаловали или просто так, в гости?

Инспектор, кажется, всерьез задумался, а потом ответил:

– Скорее по делу. Но и в гости тоже. Нужно же было мне посмотреть, как вы тут устроились. И не случилось ли с лавкой чего-то непоправимого. А она, между прочим, на королевском учете стоит.

– Как видите, ничего не случилось. В основном благодаря вам, конечно, но все же. Лавка стоит на месте, товары в наличии, и я вроде как живая. Только покупателей пока что маловато, да и те, что есть, – я вздохнула, – прямо скажем, не очень-то и рвутся скупать все подряд.

– А зачем им скупать все подряд? – удивился инспектор. – Покупают что нужно, по мере надобности. Вы разве не так делаете?

– Я вообще никак не делаю, – буркнула я. – Со всем этим хозяйством я даже за порог ни разу не вышла. А если бы вышла, покупать мне не на что. Деньги от торговли тратить запрещено, а никаких других у меня нет. Я вообще не знаю, положена ли мне какая-нибудь зарплата. Слава богу, что кормят.

– Зарплата? Вы сейчас про жалование? – уточнил инспектор.

– Видимо, про него, – согласилась я. – Только слова «заработная плата» мне нравится больше. Вроде как заработал – получил, а жалование – это тебе кто-то пожаловал, ну то есть отстегнул от щедрот. Неприятненько.

– Вот как… – проговорил инспектор, и что-то в его тоне мне совсем не понравилось.

И как выяснилось через несколько мгновений, правильно не понравилось.

– А на сколько уже вы наторговали? – поинтересовался он.

– На пятьдесят пять монет. Медных.

Эта сумма мне и так не казалась впечатляющей, а сейчас под суровым взглядом инспектора и вовсе выглядела мизерной.

– Боюсь, при таких оборотах ваша заработная плата, – он особенно выделил последние слова голосом, – выглядела бы весьма печально. А жалованье вам положено – пять золотых монет в неделю.

Ух ты! Пять золотых. Это значит двадцать золотых в месяц. Я в уме разделила тысячу на двадцать и тяжело вздохнула. Всего-то пятьдесят месяцев… Это сколько же в годах получается?

Я даже считать не стала, сколько же лет мне понадобится, чтобы выкупить отсюда свою несчастную тушку.

– Чтобы не возникало недоразумений, должен вам сказать, что эти деньги не идут в зачет. На тысячу монет нужно именно наторговать.

– А если я буду сама у себя что-то покупать? Так сказать, для личного пользования?

– Не получится, – тут же огорчил меня инспектор. – Для личного пользования вы можете брать тут все бесплатно. Если, конечно, вам действительно это нужно.

Вот же засада!

Тем временем инспектор вышел из-за прилавка, еще раз окинул взглядом вверенную мне торговую точку и сказал:

– Дела обстоят уже лучше, но все еще нехорошо. Вам следует прилагать больше усилий.