А ещё мне холодно. Просто очень холодно. Дёргаюсь и пытаюсь вылезти из ванной. Не выходит. Руки скользят по стенкам, а на лице что-то мешается. Срываю намордник с трубкой. Намордник оказывается кислородной маской. От обычного воздуха замутило, и в очередном рывке погрузился в воду с головой. Это взбодрило, и я смог вытолкать своё тело через край ванной как мешок.

Я сел и огляделся. В паре метров от меня, на полу, скрючившись, лежало голое тело и глядело на меня испуганными ярко-рыжими глазами.

Внимание! Множественные кровоизлияния в сосудах головного мозга. Когнитивные способности нарушены. Запущенны реанимационные мероприятия.

Запас универсальной биоматерии: 28 гр.

Вы истощены. Найдите пищу.

Мир подёрнулся помехами. А потом я догадался, что мужик в зеркале – это я. Неприятное зрелище, да и осознание. Я встал на четыре точки опоры и пополз в сторону двери. Она оказалась заперта. Я в отчаянии пару раз боднул дверь головой, а потом догадался дверь оглядеть. Ручка легко пошла вниз и полотно белого пластика уехало в стену. Легко вниз пошло и моё тело, и я едва не лизнул цветную мозаику.

В коридоре я различил голоса. Мозг не справился с попытками понять о чём говорят, и потому я просто полз вперёд.

– Привет, Хедрикс, ты как всегда, умеешь произвести впечатление на женщину!

– Очевидно, ему нужна помощь. Могу вызвать медиков, – Жан-Пьер выглядел подозрительно обеспокоенным.

– Тут наливают? – проговорил я с большим трудом.

– Что угодно, мой друг!

– Биоматерия. Универсальная. Литр, а лучше два.

Голова продолжала глючить, перед глазами иногда шли помехи. Я вполз на мягкий пуфик и накрылся пледом, который на нём лежал. Меня трясло.

Лизи и Француз сидели друг напротив друга, перед ними стояли три бутылки вина и тарелка с какими-то закусками. Тарелку я утащил к себе. Бутылки полетели на пол. Проглотил закуски, не разглядывая, и мгновенно впал в забытье. Из которого меня вывело прикосновение к плечу. Лизи протягивала мне… Огромный фужер, полный синей жижи. Фужер украшал ломтик красного апельсина.

Благодарно киваю и просто погружаюсь в чашу лицом. Чувствую, как по всей поверхности лица открываются щели, в которые биоматерия втягивается. Активирую комплекс регенерации. А потом расслабленно откидываюсь в кресле. Тело постепенно расслабляется, в него возвращается чувствительность. Уходит холод.

– Крутая процедура, я в чистом восторге! Вау! Никогда не купался в жидком азоте. Француз, скажи честно, хоть кто-то после протрезвления выжил?

Я искренне попытался убрать сарказм из голоса. Не вышло.

– Добровольцев у меня не было, сам понимаешь. Обычно люди готовы потерпеть неделю, а не как ты. А те, на ком испытал… Мне надо было проверить что будет с нанитами, а не с пациентами. Но я был уверен, что ты выживешь.

– Угу, подумаешь, жидкий азот. Лизи, у тебя точно всё под контролем? Этот милый мужик меня едва не убил, – жалуюсь подруге.

– Ну не убил ведь.

– Это исключительно моя заслуга!

Вы выполнили скрытое бонусное задание «Архетипичный сюжет». Вы пережили одну из классических экспозиций общекультурной парадигмы: пробуждение в ванне со льдом.

Награды:

15 единиц эволюции.

15 единиц модификации.

Внимание! Доступен бонусный квест «Так себе неделька!». Окажитесь ещё в трёх архетипичных ситуациях с пробуждением.

Награда:

Бонусные очки эволюций и модификаций. Бонусный рекламный контракт.

В этот раз система любезно предоставила мне справку:

«Офицер, понимаете…»

Проснитесь в постели с мёртвой проституткой и со стёртой памятью.

«Занимательные игры на логику».

Проснитесь в лаборатории безумного маньяка, который захочет сыграть с вами в игру.

Дальше я читать не стал и закрыл квест к чёртовой матери. Система на меня его повесила без права отказаться.

– Знаешь, Француз, залей-ка ты меня биоматерей под завязку. А я, так и быть, забуду про этот случайный эксперимент.

Винодел посмотрел на меня с любопытством и кивнул, видимо, своим мыслям.

– Не слишком большая цена за обиду. Я согласен. Тебе принесут десять пакетов. Сколько в себе унесёшь – столько унесёшь. Договорились?

Теперь кивал уже я. Что-то внутри меня шептало, что в этом месте я изрядно продешевил. Но что поделать?

– Теперь я хочу услышать цену.

У меня возникло ощущение, что меня тут хотят нагреть. Я просто не знал цену этой услуги.

– Лизи, а что бы ты попросила у Жан-Пьера?

– Желание. Он бы исполнил моё желание, потом. Мало ли что мне может понадобиться? – пожала плечами девушка.

Я внимательно смотрел на француза. Он ласково улыбался. В голове сразу появился десяток вариантов того, как мне приходится загадать ему заветное желание. Например «Пожалуйста, только не по лицу» и прочие глупости.

У меня было чего попросить, но…

– Долю хочу, в предприятии. Соразмерно вкладу, так сказать. И ты мне выплачиваешь системную награду, за тех, у кого я смогу добыть кровь. Убью их или нет при этом не важно. И должны быть возможны авансы.

А ещё этот милый дядечка для начала просто захочет эту долю выкупить. И вот тут можно просить настоящие услуги. Да много чего можно придумать.

– Мальчики, какое почти сексуальное напряжение повисло. Это, наверно, очень интимный процесс – сливаться долями в одном предприятии?

Я только хмыкнул. На мгновение показалось, что француз растеряется. Нет, нереально, дяденька давно считает конкурентов чем-то вроде сорта колбасок для гриля. Партнёров тоже. Допустим, антрекот.

– Кель? Я внимательный человек, и желаю услышать вашу последнюю мысль. Ваше выражение лица пробудило моё любопытство.

«Твоё любопытство называется паранойя». Вот примерно это я сказал в ответ на очередную попытку меня прощупать. Ну как «сказал», подумал…

– Размышляю о пищевых цепочках, которые тут подменяют иерархические, – обобщил я свои мысли.

– И на какую долю ты претендуешь?

– А вот это уже не мне решать. Выдели достаточно, чтобы не возникало желания меня за неё убить в будущем, – отбиваю подачу.

– Интересно, Живой, ты расставляешь приоритеты… – коротышка впал в глубокую задумчивость.

– Я хочу, чтобы тебе стало выгодно быть честным.

Кажется, эти дни меня кое-чему научили. Например, уговаривать психов меня не убивать. Хотя, даже по местным меркам я тоже тот ещё персонаж. То есть, подобное поведение моё не порицают. Его ждут. Замечательно!

– Фантастическая адаптивность, Кель. Мои аплодисменты, леди, – почему-то Лизи получила именно такой комплимент на мой счёт.

– Я сейчас подумал о том, что брежу. На минутку мне показалось, что меня скрутили видения дрянного пси-чипа. Штука иногда штырит, а иногда в такое заводит…

Забалтываем, забалтываем…

– Я дам тебе половину.

– Что? – теперь я действительно подумал, что брежу.

– Половину минус один голос. Тогда не будет повода увильнуть у тебя. А у меня всегда будет право спросить, а достаточно ли ты старался, Живой, чтобы у нас с тобой получилось?

Жрица зааплодировала.

– Тебя сделали, Кель. Подставляй пузико и прыгай на задних лапках.

– Это, знаешь ли, интимный процесс, я при тебе стесняюсь, Лизи, отвернись, пожалуйста. Француз, освободи взлётную полосу…

Жан-Пьер потёр голову, словно почувствовал приступ мигрени. Нет, вы мне скажите, что у него там вообще может болеть? Он такой же человек, как его холодильник.

– И у меня будет условие. Мне нужна твоя нога! – неожиданно рявкнул француз.

Я бросил взгляд на Лизи, она кусала пальцы, старалась сдержать хохот.

– Десять литров биоматерии, фуршет из крутой жратвы, три десятка бутылок вон того вина.

– Хедрикс, только не говори мне, что ты… – Жан-Пьер взирал на меня с любопытством.

– Надеюсь, я не пожалею об этом…

Пять минут спустя.

– Вот ты жук!

Лизи возвышалась над шезлонгом. Она была пьяна.

– Присоединяйся. Я один всё не съем.

– Под взглядами Жан-Пьера? Он мне аппетит портит, – Лизи вернулась из уборной.

– А мне нет. Ну посмотри на него, так дуется…

Я лежал на диване, правую ногу закинул на медицинскую тележку. На ней росла отвратительная конструкция, типа огромной опухоли. Это я уговорил аптечку вырастить мне запасную ногу. Судя по всему, это стало сюрпризом даже для Лизи. А он что, думал я себе ногу отрежу и новую выращивать буду?

– Живой, а ты можешь сразу вырастить костную структуру с полостью и залить её костным мозгом? Я тебе дам чертёж, если надо, – с надеждой в голосе спросил француз.

– Увы, могу только свои органы выращивать. Бери ногу.

Я хлебал из высокого бокала с биоматерией. Её я сдабривал лимонным соком и бренди.

– Мсье, вам не кажется, что пришло время изложить ваши планы? А то бедолага скоро начнёт угрожать оружием, – Лизи состроила глазки Французу.

Я развёл руки в жесте полного одобрения.

– В общем, я тут звонил Терпсихору….

Биоматерия пошла не в то горло, но лишь мягко потекла по сводке носа и трахее. Ни капли не упало на одежду.

Глава 5

– В общем, я звонил Терпсихору, сначала до, а потом и после нашего разговора. Он меня, конечно, послал и долго интересовался, как я смог с ним связаться. Я обрисовал ему проблему. Он восхитился задачей. И потребовал свой интерес. Он получает двадцать процентов всех доходов, без доли в фирме. И готов признать тебя своим другом, но при условии что ты попробуешь добыть кровь у каждого из системного списка.

– И всё? Так просто? – я озадаченно почесал щёку.

– А что ты хотел? Сложных схем? Два человека всегда могут договориться.

– Значит, лезть в пасть к монстрам всё равно придётся, – я вздохнул. – Ну хоть не в попытке их убить. А что с заданием? Система неумолима. Я же должен кого-то убить.

– Тут всё проще. Мне передали весь твой путь после ареста. В системе есть лазейки, если знать куда смотреть. Помнишь, в самом начале твои друзья-смертнички обменялись пожеланиями об убийствах?

– Ну? – я не до конца понимал куда он клонит.

– Твои задания прошлые, если они у тебя и были, при попадании в Бочку смерти аннулируются. Их зачесть нельзя в качестве покаяния. Но вот те, что ты получил в процессе… Я навёл справки, Кель, все из списка имеют награду за свою голову. И по сумме она дотягивает до награды за генерала. Тебе надо зайти в полицию и заявить о желании легализовать задания. Есть тут такая функция. Система поощряет взаимоотношения между людьми.

– Мальчик, убей девочку, а я тебе дам пушку подлиннее. Угу. Я говорил, что в лютом восторге от этого места? Правильно ли я понимаю: все, кроме меня, сюда попали добровольно?

– Да, именно так, а что? Что вы хотите нам поведать, молодой человек?

Я уже запомнил, что француз не любит когда над ним смеются. Но когда меня это останавливало? Слишком в меня он денег много вкладывает.

– Та нет, так, ничего, я просто для общего развития, скорбен разумом, постигаю заёмную муд…рость? Я запнулся, когда Лизи облизала свои губы.

– Француз, представляешь, мальчик нас уличает. Хедрикс, чья бы корова мычала! Тебе напомнить про твой проступок перед Кавадзаму Инк?

И тут я натурально завис. Мозги болезненно заскрипели, как будто кто-то кинул в отлаженный часовой механизм горсть песка.

– Таких событий нет в моей памяти, – если бы у меня была пушка, я бы её сейчас навёл.

– Смотри, смотри, сейчас кинется. Видишь, как ноздри раздувает, как зрачки дрожат, широкие, как у кота, не глаза, а божьи коровки, – Жан-Пьер был отвратительно проницателен. – Лизи, вылезь из башки парня. Он уже думать начал. Нет ничего более параноидального, чем человек который провёл полную ревизию свой памяти. Он же откажется дальше работать. Будь паинькой, сделай мальчику как было.