– Каста или не каста – плевать: челы должны знать своё место, – пожал плечами Марк. – Тот факт, что мы их терпим, не означает, что они могут вести себя так нагло, как вёл себя этот кретин. Так ты скажешь, когда тебя спросят: чел вёл себя дерзко и вывел нас из себя.

– Вёл себя дерзко против трёх вампиров? – Мама Кали кисло поморщилась. – Марк, кто мне поверит?

– Но ведь он вёл себя дерзко. Разве нет?

– Энцо вёл себя с достоинством, – уточнила шаса. – И явно не заслужил того, что ты с ним сделал.

– Я…

– Ты мог бы просто его избить. А ты его убил.

Даже не потому что разозлился… Разозлился, конечно, но держал себя в руках. Барон Луминар высушил чела потому что привык делать всё, что пожелает. Потому что превосходство ночных охотников намертво впечаталось в его суть, но времена изменились и теперь имело смысл вести себя осмотрительнее. Вот, что хотела сказать Мама Кали, но не могла при подданных барона. И Марк понял шасу, молча признал её правоту, однако сказал себе, что сложных последствий не будет. Тяжело посмотрел на хозяйку «Storia della moda» и поинтересовался:

– Что ты скажешь Бессмертному?

– Скажу, что это ваше с ним дело, а меня впутывать не надо.

– Ты не защитила его чела.

– Я не обязана.

– Ты уверена, что Бессмертный тебя не впутает?

– Не впутает, – кивнула Мама Кали. – Он чтит мой нейтралитет.

– Я тоже, – помолчав, сказал вампир. – И я тоже тебя не впутаю. – И перешёл на деловой тон: – Мы обманем человские видеокамеры, они увидят, как этот идиот вышел из твоего магазина живым и здоровым. У полиции не будет к тебе вопросов. А ты разберись с телом. Мы договорились?

Мама Кали поморщилась, но кивнула.

Молча.

/ / /

Марк сдержал слово, хотя это и потребовало от вампиров усилий. Видеокамеры мороком не обманешь, они снимают то, что есть, но появились системы слежения не вчера, поэтому жители Тайного Города и все, владеющие магией, давно научились их обманывать. Чаще всего для этого применялось заклинание «накидка пыльных дорог», которая просто скрывала происходящее от механического видеовзгляда. Но сейчас Марку требовалось не скрыть, а показать, поэтому пришлось использовать более сложный план: войти в давным-давно взломанную сеть муниципальных камер наблюдения и с помощью магии добавить в нужные файлы нужные изображения.

– Мы могли высушить её, – ворчливо заметил Дэвид, один из помощников Марка, закончив возню с видео.

– В лавке Мамы Кали повсюду «протуберанцы», – напомнил Борис. – Она хорошо о себе позаботилась.

– Мы бы её опередили, – уверенно произнёс Дэвид. – Мама Кали не успела бы активировать артефакты.

– Могли, – безразлично согласился Марк.

– Почему не стали?

– Древняя кровь вкуснее человской, – добавил Борис.

– Поэтому и не стали, – пожал плечами барон. – Мама Кали – шаса, а мне не нужны неприятности ещё и с Тайным Городом.

– Тёмный Двор больше не прикрывает шасов.

– Не «больше», а «пока», – уточнил Марк. – Тёмный Двор не прикрывает шасов ровно до тех пор, пока не уладит свои проблемы с Консулом. А когда уладит – навы сразу же начнут выставлять счета по накопившимся прегрешениям. Но даже это не важно… – Барон Луминар выдержал паузу. – Контрабандистов осталось очень мало, Мама Кали из них самая известная и сейчас она нужна всем. В том числе – нам.

Они неспешно направились к мотоциклам, оставленным в переулке, и Борис, не удержавшись, спросил:

– Марк, ты уверен, что шаса расскажет Бессмертному о случившемся так, как пообещала?

В его голосе слышалась обеспокоенность, которая не нравилась барону: получалось, что его подданные опасались проблем с человскими магами. Эти опасения следовало пресечь, поэтому ответ Марка прозвучал с необыкновенной уверенностью:

– Бессмертный и его шавки могут называть себя как угодно: высшей кастой, верховными жрецами, сверхчеловеками – но они всего лишь пища для ночных охотников, и никто не должен об этом забывать: ни мы, ни они.

* * *

замок Шанер

к северо-востоку от Марселя, Франция

Где-то на пути в Пьемонт, там, где Альпы начинают забирать к небу, расположился старинный замок Шанер. Выстроенный в раннем Средневековье и долгое время считавшийся неприступным. Впрочем, если быть скрупулёзно точным, он таким и остался – неприступным, поскольку ни разу над его гигантским донжоном не поднимался чужой флаг. Ни оружие, ни предательство, ничто не могло сокрушить крепость этих стен. Что же касается донжона, то он действительно получился у строителей невероятно огромным: сорок ярдов диаметром и больше тридцати в высоту, он рукотворной скалой возвышался над долиной, и даже четыре массивные башни не были способны его уравновесить, а лишь обрамляли, как красивая резная рама обрамляет прекрасную картину.

Шанер пережил множество осад и штурмов, остался неприступным, но со временем потерял значение в качестве крепости, а поскольку его невозможно было перестроить и превратить в изысканное поместье, стал приходить в упадок. В XIX веке Шанер трижды переходил из рук в руки, но хозяев интересовал не замок, а прилагающиеся к нему земли, которые в конце концов были отторгнуты хитроумными стряпчими после смерти последнего владельца, а сам Шанер стал государственной собственностью. В какой-то момент появилась идея превратить его в музей, однако удалённость от протоптанных туристических дорог, а главное – размеры не позволили бы превратить Шанер во второй Каркасон, как грезилось авторам проекта, и музей не случился. Замок продолжал влачить жалкое существование, постепенно разрушаясь под действием неумолимого времени, но несколько лет назад неожиданно объявились наследники последнего владельца, предъявившие права на заброшенное строение. Причём представленные ими документы оказались настолько неопровержимыми, что помогли избежать обычной в подобных случаях волокиты: к изумлению местных жителей вопросы возвращения собственности решились в течение двух месяцев, и мощный, стоящий в стороне от поселений замок обрёл нового хозяина.

Которому не составило труда наладить отношения с соседями: регулярные и весьма щедрые пожертвования в бюджет коммуны привели к тому, что люди зажили душа в душу – не влезая в дела друг друга. Единственное, что отмечали – не могли не отметить – жители коммуны, что гости к новому владельцу замка приезжали часто, в больших количествах, и среди них были весьма значимые персоны, если судить по автомобилям и даже вертолётам, которыми они пользовались.

Жизнь в замке Шанер вновь закипела.

При этом жизнь эта не вызывала подозрений ни у взрослых местных жителей, ни у подростков, которые периодически запускали над старинным замком дроны – исключительно из любопытства. Ведь видели они именно то, что должны были видеть: обыкновенную до зевоты повседневную жизнь работников большого замка, часть которых неспешно занималась его ремонтом, часть ухаживала за небольшим парком, который новый владелец повелел разбить на территории, ну и остальные не сидели без дела. Однако скучная повседневность отнимала у них совсем немного времени и была больше показательной, нежели приносила существенную пользу. Основными же делами обитатели замка занимались во внутренних помещениях и подвалах, часть из которых была переоборудована под лаборатории, мастерские и залы для занятий магией. И раз в неделю, разумеется, по ночам, во дворе проходили большие церемонии, на которых присутствовали не только те, кто в это время жил в замке, но съезжались специальные гости со всех уголков Европы.

Съезжались те, кто считал себя принадлежащим к Высшей Касте.

В ночи церемоний внутренний двор замка преображался. На стенах появлялись белые полотнища с главным символом Касты – чёрным коронованным львом. Выключались прожекторы и зажигались стилизованные под факелы газовые светильники, поскольку церемонии проходили исключительно при свете огня. На подиум ставили кресло Основателя. Именно кресло, хотя многие называли его троном. Кресло было белым, а Бессмертный располагался в нём в чёрных одеждах – камзоле и плаще, – единственный из всех участников церемонии, которые облачались в белое, ибо Бессмертный и был львом чёрным, коронованным. Возле подиума расставлялись стулья приближённых, а остальным членам Касты полагались лавки слева и справа, в центре двора оставалось открытое пространство. Потому что ночи церемоний начинались с демонстрации магического искусства.

Сначала – зрелищного, яркого, зарницы которого освещали всю округу, привлекая внимание местных жителей… могли освещать и могли привлекать, если бы происходящее в замке Шанер не скрывала от любопытных глаз магия. И от любопытных глаз, и от любопытных дронов.

Начальные выступления отдавались самым молодым адептам, которые делали первые шаги в магии. Они показывали иллюзии – гигантские цветы, невиданных животных, могучих воинов и прекрасных девушек, стараясь добиться максимальной реалистичности, чтобы аромат несуществующих цветов туманил зрителям головы, а девы вызывали вожделение. Ещё запускали в ночное небо «эльфийские стрелы» и «шаровые молнии», устраивая своеобразный салют над замком Шанер, а зрители оценивали его мощь и скорость создания следующего боевого аркана. И шумно приветствовали тех, кто показывал наилучшие результаты.

Затем начинались магические поединки. Не гладиаторские бои насмерть, а демонстрация умения побеждать, во время которой маги старались продавить защиту друг друга, чтобы накинуть высасывающий энергию «навский аркан» или заблокировать её внутри противника «рыбацкой сетью». Эти поединки не были зрелищными, наблюдать за их ходом мог только другой маг, зато победы в них считались важными для обучения, говорящими о высоком уровне колдуна. И победителей схваток приветствовали особенно долго.

Третья часть – кровавая, в которой адепты должны были проявить умение и желание безжалостно убивать врагов Касты, не считалась обязательной. Бессмертный не любил наблюдать за избиением нелюдей, он ценил воинов, а не палачей, но вынужден был считаться с тем, что многим его сторонникам нравится вид мяса, и допускал кровавые забавы раз в три-четыре церемонии. На этот раз кровь не была предусмотрена, и после завершения поединков зазвучали фанфары и церемониймейстер вывел на площадку перед подиумом пятерых магов, одетых в синие боевые комбинезоны, в которых они сражались друг с другом. Когда же фанфары стихли, Бессмертный медленно поднялся и обвёл взглядом притихших подданных, всех, кто собрался во дворе древнего замка Шанер.

– Братья и сёстры! Перед вами – пятеро молодых людей, показавших своё мастерство и желание войти в наш круг, в наш священный союз, в Высшую Касту. Они доказали, что готовы на всё ради нашего дела. Они отринули старые убеждения и пролили кровь наших врагов. Я верю в каждого претендента и теперь вместе с ними смиренно жду вашего решения: достойны ли они вступить в Высшую Касту? Достойны ли они называть нас братьями и сёстрами?

Бессмертный всегда обращался к присутствующим членам Касты, желая подчеркнуть важность принимаемого решения, требующего единогласного одобрения. Любые замечания «против» внимательно выслушивались, и было два случая, когда новичкам отказывали в приёме. Что для них означало смерть.

Однако сегодняшние претенденты собравшимся понравились.

– Достойны!

– Ещё как достойны!

– Это наши парни!

– Да будет так!

Бессмертный поднял руку, и претенденты опустились на колени.

– Я всегда знал, что избран по крови и силе…

– Я всегда знал, что избран по крови и силе… – хором повторили претенденты слова клятвы.

– Я всегда знал, что жажду больше, чем мир способен мне дать…

– Я всегда знал, что не смогу погасить горящий во мне огонь…

– Я всегда знал, что способен изменить мир, чтобы сила моя стала ему равной!

– Я избран с рождения и теперь, входя в священный круг избранных, я клянусь…