– Завтрак уже идёт, – настаивала Фиди. – Я больше не могу тебя будить. Я пойду.

Я накрыла подушкой голову, чтобы не слышать её. Уютная тишина окутала меня и поманила обратно в сладкие объятия беспамятства.

Только по утрам мне было удобно лежать в любой позе, и я могла провести в постели долгие часы. Одеяло было ласковым, податливо повторяющим все изгибы моего тела. Я нежилась в комфорте и тишине, балансируя на грани сна и бодрствования. Это были мои любимые моменты, когда солнце уже поднималось над горизонтом и заполняло утреннюю прохладу ласковым теплом. Озеро успокаивающе шелестело, вкрадчиво наполняя своим плеском мой чуткий слух. Сейчас оно было тихим, молчаливым. Должно быть, на улице полный штиль…

Стоп!

Я резко села на кровати и оглядела комнату. Озера, конечно, поблизости не было, как и моих соседок. Лениво и неуклюже, словно ещё находясь во сне, я выбралась из-под одеяла и проползла по холодному каменному подоконнику. Прильнула к окну, пытаясь рассмотреть площадь перед академией. Из нашей комнаты она была едва видна, поэтому я припала носом к стеклу и скосила глаза. Под статуей семи богов уже собирались первые позавтракавшие студенты. Судя по улыбкам, настроение у них было приподнятое.

– Нет, нет, нет! – простонала я и, сорвавшись стрелой с подоконника, принялась метаться по комнате, натягивая форму. – Церемония определения! Я проспала!

От резкого подъёма в глазах потемнело, и услужливое сознание показало мне картину, как я подбегаю к церемониальному залу, а оттуда уже выходят магистры и студенты, знающие свои склонности.

О-о-о, нет! Только не это! Время, немедленно остановись! Я не должна опоздать на самую важную церемонию в своей жизни!

Ноги проворно нырнули в штаны, сорочка одним махом запахнулась на животе, а вот с пуговицами жилета пришлось повозиться: золотистые крохи никак не хотели пролезать в новые петли, словно нарочно выскальзывая из пальцев. Ну давайте же, скорее!

Принять душ я, очевидно, уже не успевала, поэтому быстро провела щёткой по волосам и сморщилась от запаха: после вчерашней встречи с холщовым мешком запах тухлых овощей намертво въелся в пряди. Надеюсь, никто не станет меня нюхать…

Косы я заплетала уже на ходу, выбегая из комнаты и бубня себе под нос ругательства.

Женщина-свир в коридоре окинула меня строгим взглядом, и я виновато ей улыбнулась. На полпути вспомнила, что забыла фамильный пергамент, поэтому пришлось вернуться. Конечно же, бегом.

В столовую я почти влетела, расталкивая выходящих оттуда студентов и зарабатывая недовольные оклики. За нашим столом сидели Сирена и Фиди, давно справившиеся со своим завтраком. Рудвики уже уносили тарелки, когда я успела перехватить у одного из них плошку с кусками хлеба и глиняный кувшин.

– Наконец-то, – строго произнесла Сирена на манер своего ментора. – Нельзя быть такой безответственной, Юна!

– Не привыкла вставать по часам, – пережёвывая хлеб, оправдалась я. – Почему ты меня не разбудила? У тебя обычно хорошо получается.

– Я пыталась! – возмущённо вставила Фиди. – Битых полчаса просила тебя подняться!

– Кажется, что-то такое было, – припомнила я.

Фидерика надулась.

– Пойду занимать места, – она обиженно поднялась. – Хотя сесть поближе уже всё равно не успею.

– Извини, – с набитым ртом кинула я ей вслед. Протолкнула крупный кусок в горло и отхлебнула прямо из кувшина. Уже остывший отвар шиповника струйкой полился по подбородку, и я вытерла его тыльной стороной ладони.

– Я была у своего ментора, – пояснила леди Эстель, скривившись при виде моей неряшливости. – Это важный день для любой молодой леди. И любой студентки. Дамна причёсывала меня, поддерживала и давала жизненные наставления. От тебя что, пахнет сырой картошкой?

Девушка брезгливо сморщила носик. Две подкрученные пряди выглядели искусной картинной рамкой для её хорошенького личика. Я заметила, что кожа серебристой лилии припудрена и придает аристократичности леди Эстель заслуженную бледность.

– Студенты должны поспешить, лу-лу! – Поллу стоял в дверях и громко торопил засидевшихся в гостиной. – Ректор Аддисад будет недовольна, лу-лу. Поллу нужно успеть доставить всех в Церемониальный зал.

Он увидел наш столик, надул щёки и пригрозил:

– Медленным леди не достанутся склонности, лу-лу!

Мы поднялись. Я сделала ещё пару глотков из кувшина, с благодарной улыбкой вручила его ожидающему рудвику в поварском колпаке и поторопилась к выходу.

Воздух Кроуница окружил нас пахнущей хвоей свежестью.

Взволнованные студенты группами стояли на площади, оживлённо обсуждая грядущий праздник. Форменных жилетов не было видно под тёплыми шерстяными накидками, поэтому шумная толпа выглядела мрачновато.

День выдался на удивление солнечный. Куцые тучи плыли по небу, лишь изредка преграждая путь бледным лучам. Иверийская корона над статуей семи богов успевала ловить свет, отбрасывая золотистые блики. Мне показалось, что на фоне позеленевшей бронзы скульптуры этот символ власти великой династии смотрелся как-то неуместно. Древние маги стихии искусства, сотворившие эту корону, явно перестарались, желая угодить заказчикам.

Стоящая рядом Сирена вряд ли была со мной согласна, поскольку с восторгом и гордостью взирала на сияющий венец её любимых королей.

– Студенты, лу-лу! – назидательно начал Поллу. – Вы должны держаться вместе, лу-лу, от группы не отставать, спускаться к Церемониальному залу внимательно, почтительно и ретиво, лу-лу!

– Очень ретиво, лу-ли! – Вилли поправила свою распределяющую шляпу. – Я буду следить за вами, лу-ли, и распределять наказания отстающим, лу-ли.

Я только сейчас заметила, что здесь собрались только первокурсники. Видимо, старшим курсам ретивое сопровождение не требовалось. Мы наблюдали, как рудвики помогают друг другу расправлять ткань на двух высоких штандартах. Поллу первым поднял высоко над головой всем известный герб королевства Квертинд – жёлтую корону с семью зубцами на квадратном бордовом полотне. Вилли же достался крылатый лев Кроуницкой Королевской академии.

– Руководитель отдела логистики магистр Полилаунд Краузер, лу-лу, объявляет церемонию передвижения первокурсников к церемонии определения склонностей открытой! – торжественно произнёс Поллу и двинулся в сторону ступеней, ведущих к большому зелёному куполу.

Некоторые студенты захихикали, но покорно пошли за движущимися впереди штандартами. Нам этот путь был уже знаком, поэтому мы шли уверенно. Остальные заметно нервничали и покрепче прижимались к колонне, не забывая вертеть головами по сторонам.

Вокруг росли, в основном, голубые сосны и ерники, белый мох прикрывал каменистую почву. Но всё же кое-что новое для себя я приметила. Слева от ведущих вниз ступеней возвышалась огромная круглая арена с песчаным дном и узким бортиком навеса. Под ним едва ли можно было разглядеть лавки, вокруг которых сейчас происходило какое-то движение.

– Бестиатриум академии, – охотно пояснил Поллу. – Для занятий факультетов Омена и Ревда, торжеств, турниров и дуэлей.

– Разве дуэли не запрещены правилами? – спросила девушка в очках и с тугим пучком на макушке.

– Ээээ… – потерялся рудвик. – Я имел в виду для торжеств, турниров и выступлений!

Он насупился и спрятался за штандартом с кисточками. Впереди показался круглый купол Церемониального зала, окружённый восьмью круглыми башнями.

– А почему башен восемь, Поллу? – не унималась девушка. – Семь склонностей, каждой соответствует свой бог. Значит, должно быть семь.

– Распределяющая шляпа решила в пользу симметрии, лу-ли! – нетерпеливо пискнула Вилли. – Древние маги искусства были мудрыми архитекторами, лу-ли, и очень любили рудвиков.

– Это храм богов рудвиков, Лулука и Лулики? – продолжила допрос настойчивая студентка. – Им не тесно вдвоём в одном храме?

– Студентка Лавбук задаёт слишком много вопросов, лу-лу, – проворчал Поллу. – Вопросы про богов будете задавать магистру Калькут, лу-лу.

Студентка Лавбук недовольно поджала губы и поправила очки.

Рудвики ускорили шаг, и мы едва поспевали за ними, то и дело спускаясь со скалистых ступеней или огибая хвойные рощицы. Вся церемония передвижения студентов заняла минут пятнадцать и закончилась у больших арочных ворот Церемониального зала, гостеприимно распахнутых для первокурсников.

Я задрала голову и скинула капюшон, с открытым ртом наблюдая за высоким сводом, проплывающим над головой. В носу защекотало от предвкушения чего-то важного, и я сильнее стиснула фамильный пергамент.

Едва мы вошли, в заполненном старшекурсниками помещении воцарилась торжественная тишина. Все молчали, боясь нарушить разговорами таинство, а единственным звуком, выдававшим наше появление, был шорох шерстяных накидок.

Церемониальный зал впечатлял своим величием.

Массивная бронзовая люстра с десятками подсвечников из зелёного камня спускалась из центра круглого купола и почти доставала нижним концом до прозрачного шара. Он стоял на зеркально блестящем полу и казался таким огромным, что пяти человек вряд ли хватило бы, чтобы его обхватить. Четыре каменных льва спинами подпирали сферу, обнимая её распахнутыми крыльями.

Первокурсники восторженно зашептались.

– Это самый большой и точный детерминант Шарля, – поведала всем студентка Лавбук. – Здесь видны тончайшие нити склонностей.

– Какая люстра! – Сирена задрала голову. – Сколько же там свечей?

– Это цвета семи склонностей, – заметил какой-то юноша.

Я огляделась. Вокруг детерминанта поднимались ряды деревянных сидений, выкрашенных в разные цвета. Дерево был нетипично для Кроуницкой академии, где практически вся мебель была каменной, и я заинтересовалась. Полукруглые лавочки поднимались к самому потолку – туда, где окна обхватывали круглый зал двумя прозрачными кольцами. Старшекурсники сидели, взирая на нас, в буквальном смысле, свысока.

В оранжевом секторе я заметила Лонима, Виттора и Маффина. Они сидели ближе всех, сразу за спиной магистра Фаренсиса.

Фиди пришлось поискать глазами – она устроилась почти у самого потолка, едва заметная среди студентов на серых лавочках. Если бы не её рыжие волосы, вряд ли я вообще сумела бы разглядеть подругу. Внизу, перед ментальным сектором стоял магистр Риин, приветливо глядя на первокурсников.

Самым малочисленным оказался жёлтый сектор. В основном, здесь сидели девушки, но было и несколько парней. В их тиалях играла арфа, которую я уже однажды видела у бродячего барда Виртуоза Мелироанского. Мало кто устроился ближе к детерминанту – высокие лавочки там пустовали. Возглавляла магов стихии искусств пышная женщина в длинном разноцветном сарафане.

– Дорогие студье́нты! – начала свою речь Надалия Аддисад, и я моментально нашла в толпе низенькую лазурную фигурку. – Сефодня мы о́ткрываем нашу це́ремонию определения склонностьей. Каждый из вас по́добен пустому сосуду, ещё не наполненному магией. И то, чем вы захо́тите его заполни́ть, зафиси́т только от вас самих. Ваши изначальные склонностьи определяют только то, какую магию каждый из вас спо́собен быстрее и по́лнее усвои́ть. Но они не о́значают, что вы о́бязаны идти только за этой стихией. Помните, ваша магия зависи́т не только от вашего ро́ждения, но и от вашего же́лания. Мир дафно изме́нился, и не о́бязательно быть сильным магом, флекомым сво́им тщеславием, чтобы жить счастлифо́. Те стихии, которыми вы решите в итоге заполни́ть сфо́ю ма́гическую память, останутся с фами нафсегда и не по́зфолят про́никнуть в ваш разум никаким другим. Поэтому будьте о́сторожны и не торо́питесь. В нашей академии перфо́курсники запо́лняют тиаль только в конце перфого года обучения, выбирая осно́вную из шести рафнопочитаемых склонностьей.