Ответить я не успела, потому что в гостиной мы снова оказались в центре внимания. Огромный камин ярко горел, освещая сонных обитателей. Джер почти сразу скрылся за нефритовой аркой столовой, куда его поманила Надалия, и я опять осталась одна. Студенты лениво перешёптывались, ненадолго прервавшись при моём появлении. Захотелось порычать для острастки, подражая горному льву с гигантской фрески, но я сдержалась.

Вилли дремала на одной из лавочек, смешно подрагивая ушами во сне. Я неуверенно оглянулась на дверь – было бы неплохо ещё разок взглянуть на Красную Луну и всё-таки озвучить ей своё желание, хотя бы мысленно. Но входные ворота гостиной отделяли меня от нарушения глупых правил, поэтому я обречённо поплелась к одной из лестниц.

На полпути в свою комнату ко мне пришла гениальная мысль. Облачный мост! Ну конечно, по нему можно гулять даже ночью – Фиди говорила об этом в прошлом году. Должно быть, вид оттуда открывается ещё лучше, чем с площади перед академией. Так я буду ближе к Красной Луне – кто знает, может, это поспособствует исполнению моей просьбы?

К открытому балкону я поднялась быстро, перепрыгивая сразу несколько ступеней. Даже почти не запыхалась – сказывались регулярные тренировки. Крохотные огоньки на высоких перилах подрагивали вдоль моста на всём его протяжении. В таком тумане они были действительно необходимы. Я сделала пару шагов, положила ладони на прохладный камень ограждения и задрала голову.

Красная Луна, в отличие от огоньков, горела ровно и даже как-то упрямо. Круг был нечётким, но из-за сияющего алого ореола небесная царица ночи казалась больше, чем на самом деле.

Я глубоко вдохнула, унимая сердцебиение, и облизала с губ влажные капельки. Ровно год назад у меня было совершенно одно конкретное желание: убить Кирмоса лин де Блайта. Это была моя главная цель, мой долг, моё обещание и моё будущее. Но было ли это моей самой важной мечтой? Мысли хаотично заметались, как голодные кролики, замерцали тусклыми бликами на чёрной рукояти Карнеума, заскандировали моё имя голосами улыбающихся студентов, взорвались зелёной магией Ревда. О чём я мечтала?

– Не торопи меня, – предупредила я Красную Луну, которая уже коснулась свечением пиков скал.

Всё, что приходило в голову, казалось таким мелочным, недостойным настоящего волшебства. Стройная череда моих прихотей кружилась хороводом вокруг одного-единственного потаённого желания, о котором я боялась и думать. Пламя того огонька, что зажглось в моей жизни с появлением ментора, разгоралось только сильнее от того, что я пыталась задуть его. Я ещё долго могла бы лгать себе, трусливо прячась за прихотями, но от этого ничего не менялось. За последний год я успела в этом убедиться.

Вдруг один из фонарей мелькнул и перепрыгнул с места на место. Я моргнула, отгоняя туманную иллюзию, и всмотрелась в дальний конец моста. Тусклый огонёк не двигался и даже не мерцал: просто застыл неподвижным светящимся пятном. Вместе с ним, казалось, в багровом тумане застыл мир, словно время остановило свой бег. Даже Красная Луна насмешливо зависла в воздухе, ожидая моего желания.

Я сглотнула неожиданно вязкую слюну и обняла ладонью чёрного паука. И на быстром выдохе, чтобы не успеть передумать, одними губами прошептала своё заветное желание, самую важную мечту. Тут уже отшатнулась и вздрогнула, потому что огонёк перепрыгнул ещё раз. Совершенно точно – мне не показалось. Неожиданный страх ослабил меня, ощетинился острой ледяной струной. Я испуганно схватилась за перила, чтобы не упасть, и различила вдали какое-то движение. За мной следили?

На секунду забеспокоилась, что меня услышали, но это было невозможно. Сперва захотелось позорно сбежать и спрятаться, к тому же после того, как я озвучила вслух своё сокровенное желание, навалилась какая-то обречённая слабость. Как будто я прошептала не мечту, а воззвание, и оно истощило мою магическую память. Если бы это было правдой, я была бы настоящей волшебницей, которая одной фразой способна исполнять собственные желания. Увы, моя главная мечта была несбыточной, невозможной, невероятной, и сейчас я даже пожалела о том, что поддалась романтической глупости.

Огонёк всё так же метался из стороны в сторону, и я попятилась к двери. Но вовремя вспомнила, что не собираюсь становиться жертвой, поэтому твёрдо зашагала по мосту в сторону прыгающего пламени. На середине пути закружилась голова, и я схватилась за ограждение, зашипев от злости на саму себя. Отступать было нельзя.

Глаза напряжённо вгляделись в две человеческие фигуры, что почти не двигались. Отругав себя за впечатлительность и малодушие, я двинулась к ним. Конечно, было бы неприятно обнаружить тут таких же находчивых студентов, как и я, но прятаться от них было ещё неприятнее. К моей радости, это оказались два задумчивых магистра, любующиеся закатом багрового диска. Они передавали друг другу зажженную причудливую трубку, из которой валил густой дым, различимый даже в тумане.

– Студентка Горст, – магистр Риин от растерянности закашлялся и попытался спрятать длинный мундштук за спину. – В такой час студентам положено спать.

– Юна, – радушно заулыбался Голомяс при виде меня. – Мы было подумали, что к нам идёт Нада… ректор Аддисад.

– Извините, – я отступила на пару шагов, смущённая тем, что потревожила магистров.

По себе я знала, что это крайне неприятно. Тревога и глупый страх сменились свинцовой усталостью, и я, теперь уже осознанно, привалилась к высоким каменным перилам. Чего я испугалась? Юна Горст, что смеётся в лицо опасности, что видела икша и кровавую магию, струсила, заметив прыгающий огонёк в ночи?

– Мы как раз обсуждали новую книгу, – деловито сообщил библиотекарь. – Пришёл целый ящик крепких переплётов. Ты непременно должна её прочесть, Юна!

– Меня теперь больше интересует историческая литература, – настороженно огляделась я, раздумывая, уместно ли тут оставаться.

– Разумно, – одобрил магистр Риин. – Эти новые романы выходят каждый год. И все про любовь, как будто мир состоит исключительно из чувствительных дев.

Он глубоко затянулся, расслабившись. Я порадовалась, что моё присутствие больше не беспокоит ментального мага: Флейн Риин почти развалился на парапете и уставился в одну точку, задумчиво подпирая подбородок.

– А мне нравятся истории про любовь, – Голомяс смотрел туда, где скрылась Красная Луна. – Должно быть, я уже достаточно стар, чтобы воспринимать их со всей серьёзностью и удовольствием.

Я развернулась в сторону его взгляда. От новогоднего светила остался светящийся край, выглядывающий из-за кромки гор. Кажется, я ещё успевала почтить память Чахи, хотя свечи у меня больше и не было. Я вспомнила кровавую ведьму, великую волшебницу, которая обожала и творила истории про любовь.

– И что это за новая книга? – лениво поинтересовался магистр ментальной магии, снова затягиваясь.

Табак в трубке разгорелся ярко, потянуло сладковатым дымком жжёного сена. От этого запаха захотелось спать, и я едва сдержала зевок.

– Называется «М и М», – торжественно произнес Голомяс.

– Странное название, – озвучил мои мысли магистр Риин.

– Согласен, – Голомяс поправил остатки волос на затылке. – Но написана отлично. Только послушайте: «Бойтесь своих желаний, ибо они имеют свойство сбываться!» Превосходно. Роскошно!

– Похоже на простую истину, – равнодушно заключил магистр Риин.

– А опыт – это и есть бесконечное подтверждение простых истин, мой друг, – отозвался чудаковатый библиотекарь. – Когда открываешь для себя очередную, хочется кричать: «Что ж вы, люди! Бойтесь своих желаний, я серьёзно!» Но люди только посмеиваются и тактично кивают. Ровно до тех пор, пока не откроют это для себя лично.

– И им останется только присоединиться к общему хору познавших жизнь, – иронично хмыкнул магистр Риин и сам себя прервал зевком.

– Не забывайтесь, молодой человек, – Голомяс забрал трубку. – Всё-таки я гожусь вам в прапрапрадеды.

Я попыталась примерно сосчитать, сколько «пра» мне стоит добавить, чтобы правильно соотнести возраст кровавого мага и свой. Мозг категорически отказывался выполнять даже такую простую задачу, и я тоже зевнула, не удержавшись. Стрелки над Иверийской короной циферблата показывали ранние утренние часы, и моя сонливость вступала в своё привычное право.

– Нет, в самом деле, – не сдавался магистр Риин, – почему именно «М и М»? А не «Ма и Ма», к примеру?

Взгляд его рассеянно блуждал в сумерках, которые почти потеряли красноватый оттенок.

– Может, лучше «Ме и Ме»? – предложил Голомяс, выпуская колечки едкого дыма. – Ближе к нашей реальности.

– Концептуально, – с умным видом согласился магистр Риин.

Я обернулась, почувствовав взгляд. На мосту стоял ещё один человек, скрытый в сумеречном тумане. Но я сразу узнала его. Его я узнала бы из сотен и миллионов только по одному силуэту.

Губы сами собой разъехались в улыбке. Этого стоило ожидать: Джера наверняка привела сюда наша связь, но я всё равно порадовалась его появлению. Он пришёл за мной. Захотелось поблагодарить Красную Луну, но она уже полностью исчезла, не оставив даже слабого света. В следующий раз мы увидимся только через год. И тогда я точно вознесу ей хвалу.

Прямо сейчас я могла подойти к своему ментору, прикоснуться к нему, вдохнуть его запах и даже обнять. Может, моё желание не такое уж и несбыточное? Может, и для меня предназначен обрывок счастья на пути к собственной мечте? Может, когда-нибудь я буду так же необходима ему, как он – мне?

– Я, пожалуй, пойду, – тихо сообщила я увлечённым беседой мужчинам.

Оба магистра повернули ко мне свои лысые головы так, будто успели позабыть о моём присутствии.

– Юна! – почти вскрикнул Голомяс, подтверждая мои слова, и с таинственным видом изрёк: – Бойся своих желаний, Юна. Бойся, ибо они имеют свойство сбываться.

Я хмыкнула от бульварной глупости из девичьего романа, пожелала магистрам доброй ночи и радостно зашагала в сторону ментора чёрного паука.

Глава 2. Мраморный фасад Квертинда

Динь-динь – бархатные бубенцы занавески, покачиваясь, бились друг о друга. Хотели рассказать мне короткую историю горячей страсти, что некогда вспыхнула здесь, и я улыбнулась. Служебный дилижанс Претория слабо накренился, взбираясь на очередной мост.

За окном заплескалась серебристая Лангсордье и разбилась в своём неистовстве низеньким водопадом.

Ласковая осень в этом году рано позолотила белоснежный наряд столицы, затанцевала тёплым ветром у высоких витрин и на площадях. Свет с неба, едва тёплый, охристый, разлился по мрамору Лангсорда медовой патокой, словно солнце теперь сияло через кусок янтаря. И квертиндцы бродили вдоль улиц и переулков неспешно, наслаждаясь началом нового года и красотой столицы.

– Жизнь Везулии Иверийской была очень короткой и печальной, увы, – Камлен Видящий, что сидел напротив, протянул руку и потрогал тёмную гладь вышивки, растянутой в пяльцах. – Она не знала ни доброты своего воинственного отца Галиофа, ни теплоты слишком рано почившей матери, ни любви мужа – властолюбивого иноземца Парта. Но больше всего молодая королева тяготилась своим даром предсказания.

Мне уже доводилось смотреть глазами Везулии – первой истинной Иверийской королевы Квертинда, дочери Галиофа Завоевателя. Замкнутая, несчастная и болезненная женщина почти не выходила из Иверийского замка, окружённая охраной. Прорицания истощали её, мучили, губили, тянули из неё свет и радость. Она вышивала свои видения, вкладывала в каждую лоснящуюся нить капельку магии Нарцины и щедро орошала слезами горя.

Вот и сейчас я держала в руках её последнюю работу – незаконченную. В угрюмых, серых цветах нитей двое кружились в вальсе. Мужчина в дорогих одеждах уверенно вёл в своих объятиях девушку, глаза которой рассмотреть было невозможно: их закрывала лента. Странный танец, преисполненный какой-то болезненной, жестокой, преступной нежности. Пара красовалась на невесомом, почти прозрачном полотне, отчего казалось, что двое парят в округлой раме.

Везулия жила в своих грёзах и даже в самых тёмных видениях пыталась увидеть толику теплоты. Я понимала её – это были отчаянные попытки полюбить жизнь. Жаль, что это ей так и не удалось.