– Как, мы их даже не допросим? – в голос удивилась Катерина, чем вызвала ступор у окружающих. – Вы реально собрались организовать патрулирование всех лесопарков Москвы? Это же попросту нереально! Все эпизоды происходили в разных локациях. Да вы годами ловили одного битцевского маньяка, хотя он орудовал в ограниченной локации. А тут вся Москва!

Никакие высокопоставленные шишки и никакое чинопочитание не могли повлиять на характер Катерины. Не для того она присягу давала, чтобы после прогибаться под каких-то козлов некомпетентных. Рядовые сотрудники привыкли брать «под козырек» при любой воле начальства, но Вилкина имела на сей счет свое мнение. Федералы, явно заинтересовавшиеся этим делом, не взяли его на себя, но при этом указывали полиции, как им следует работать. Выходит, при ухудшении ситуации крайним окажется именно МВД, а точнее, Сапогов и его команда. Не то чтобы капитана Вилкину это сильно волновало, просто такой расклад показался ей не совсем правильным. Вы или сами работайте, думала она, или не мешайте другим.

Реплика молоденькой капитанши на федералов не произвела никакого впечатления. Вилкину вообще как будто не замечали. Гости еще пару минут пообщались тихонько с Сапоговым, тот так же тихо ответил: «Есть!», и брифинг на том завершился. После того, как из конференц-зала вышли федералы, Сапогов еще минут десять разорялся на тему неуместного рвения Вилкиной к работе, чем знатно порадовал добрую половину отдела. Особенно довольной была ухмылка на лице Самойлова, что навело Катерину на мысль о том, что руку она ему все же при случае сломает.

В конце совещания Сапогов мелко нарезал всем и каждому задания на ближайшие сутки, еще раз скользнул недобрым взглядом по капитану Вилкиной и был таков. После его ухода публика рассосалась в мгновение ока, оставив Катерину одну наедине со своими мыслями.

Вдруг ее плеча кто-то коснулся:

– Екатерина, голубушка, – услышала она за плечом голос судмеда, – вы в профессии без году неделя, а поэтому позвольте дать вам совет…

– Карпыч, да не зуди ты! – осадила назойливого старика Вилкина. Она и без него понимала свой косяк, только поделать с собой ничего не могла. Не терпела она таких вот подковерных игр, а уж когда эти забавы перерастали в межведомственную свару, более похожую на детскую игру в «горячую картошку», то становилось тошно. Гибнут люди. Гибнут странно и нелепо, над их телами после глумятся какие-то сатанисты, а двум силовым ведомствам вдруг приспичило какую-то тягомотину разводить. И это при том, что у них есть двое подозреваемых, которых было бы неплохо изолировать от общества и раскрутить по полной.

– Да, – смутился Карпыч, – наверное, я уже опоздал с нравоучениями.

– Лет на …дцать опоздали.

– Из молодых да ранних? – подмигнул дед, понимая, что своим недавним поведением несколько озадачил свою любимицу.

– А как в этой жизни еще пробиваться? Только схватывая на лету…

– Да-да, – рассеянно подтвердил слова Вилкиной Карпыч, но мысли его явно витали сейчас не вокруг персоны строптивой капитанши. Этот факт не ускользнул от цепкого взора девушки.

– Карпыч, если ты по поводу своего поведения переживаешь, так я не в обиде, – сказала она уже примирительным тоном. – Я прекрасно понимаю, начальство давит и все такое. Просто ты мог бы сказать обычным простым языком, а не вот это вот все…

Старик хитро прищурился и присел рядом.

– Не читаешь ты еще людей, дочка…

Вилкина смутилась.

– Ты о чем?

– Коли я боялся бы начальства, давно бы уже на пенсию уполз, огурцы на грядках выращивать да карпов ловить в прудике. Они у нас знаешь какие, карпы эти? – и дед попытался изобразить размер этих карпов, отмеряя длину где-то у своего локтя.

– Да не тяни ты уже, Карпыч, ну правда, сил уж нет брюзжание твое слушать! – взмолилась Вилкина, понимая, что дед над ней сейчас издевается. – Выкладывай, что накопал?

Старик оглянулся на выход, словно боясь, что их могли слушать, и тихо, вполголоса заговорил.

– Нужна санкция на эксгумацию.

– Чего? – не поняла Вилкина.

– Нужно покойничков откопать, – пояснил Карпыч.

– Я знаю, что такое эксгумация, – строго ответила Катерина. – Ты о каких покойниках говоришь?

– Меня интересуют первые две жертвы.

– Так, и зачем?

– Нужно у них взять пробы изо рта. Наверняка еще не поздно.

– Не поздно для чего? – не поняла Вилкина. – И почему у первых двух? Третья не катит?

– Гипотенуза… – передразнил ее дед. – Третья была кремирована месяц назад, там уже ничего не отыщешь. А вот первые две похоронены, как полагается.

– А что ты там вообще хочешь найти?

– То же, что нашел у последних двоих. Они обе еще у меня в морге лежат.

– И чего же ты там нашел? И где это там?

– Во рту.

– Где? – не поняла Вилкина.

– Во рту. На зубах, на языке, в глотке, в желудке. Я сперва подумал, что это их прижизненные изменения. Ну, гастрит там или язва. Изучил. Пробы взял, а болезни-то и нет.

– Господи, да чего нет-то?

– Крови!

– Какой крови?

– Обычной человеческой крови.

– Получается, есть все же признаки насильственной смерти? – обрадовалась Вилкина открытию Карпыча. Это многое меняло. По причине смерти можно было сделать предположение и о способе убийства.

– Ты не поняла. Кровь не их. Группы и резус-фактор не совпадают. Я уже и ДНК сделал.

– Так, и что?

– А то, что в последних двух трупах мною найдены следы крови. И кровь эта принадлежит не жертвам. Более того, эта кровь принадлежит одному и тому же человеку.

– Хочешь сказать, перед смертью, они успели этого маньяка покусать? – не поняла Вилкина.

– Нет, все гораздо интереснее.

– Куда уж интереснее…

– Эээ, не скажи, дочка, – дед опять хитро прищурился и улыбнулся. – Крови столько, что можно сделать вывод о том, что они ее перед смертью пили.

– А чего ж ты в первых случаях этого не обнаружил?

– А это уже не ко мне вопрос. Не я их вскрывал. Я тогда в отпуске был.

– Засада.

– И не говори.

– Так, стой, а предпоследняя? Ее ведь ты сам уже смотрел.

– Они эту кровь пили, – уточнил Карпыч, – и успели переварить. У предпоследней я эту кровь обнаружил лишь в фиссурах моляров, она у нее там спеклась.

– А ты…

– Я же и говорю, – предвосхищая вопрос следователя, подмигнул Карпыч, – я уже провел анализ. Кровь эта принадлежит одному и тому же человеку.

– И если мы эксгумируем тела первых жертв, то сможем… – начала раскручивать мысль Вилкина.

– Правильно мыслишь! – похвалил подопечную старый судмед. – Мы сможем связать все эти эпизоды воедино, и доказательной базы для того, чтобы засадить эту сволочь, будет более чем достаточно.

– Осталось только взять за жопу тех двоих и сравнить их кровь с нашими образцами, – Вилкина просияла. – Карпыч, ты гений!

– Это как раз не секрет, – зарделся старик. – Чего я в толк взять не могу, так это на хрена он их своей кровью поит?

Глава 4

Мне никогда не нравились фильмы и истории про супергероев. В них редко изображается жизнь так, как она есть. В таких фильмах главный герой, получив заветные суперспособности, автоматически превращается в мессию или полубожество, становится неуязвимым и может получить по щам (да и то лишь в угоду сценарию) лишь от равного себе суперзлодея. Мир таких новоиспеченных супергероев меняется до неузнаваемости и начинает играть новыми красками, украшая собой серые и унылые будни среднестатистического человека.

В моем случае все оказалось иначе. Согласитесь, аналогия напрашивается сама собой – жил да был обычный парень Гриша Горин, получил в один миг некий дар, научился людям мозг пудрить и, казалось бы, вот она, та самая супержизнь. Хоть книгу пиши, хоть кино снимай. Есть и сверхспособности, и социальная драма. Есть и главгад, которого нужно во что бы то ни стало победить, а потом твори добро налево да направо да живи в свое удовольствие. Казалось бы… но нет. В реальности с приходом силы в жизни простого человека кардинально ничего не меняется, а простые житейские проблемы сами собой не рассасываются.

Конкретно мне по-прежнему необходимо было работать, зарабатывая копейки в стоматологии. Ведь нужно как-то оплачивать счета за коммуналку, ходить в магазин за продуктами, готовить еду, выносить мусор, подметать, мыть полы, дежурить в больнице на добровольных началах и решать еще бог знает сколько самых банальных и заурядных житейских вопросов.

На волшебную сказку (а точнее, на темное городское фэнтези) моя жизнь была похожа лишь в первый месяц моего ворожейского существования. В первые две недели мне вообще пришлось делать над собой усилие и постоянно доказывать самому себе, что я не свихнулся. Затем появилось чувство некоей эйфории (мне казалось, и отец Евгений тому крепко поспособствовал) от того, что мои новые способности приведут меня к новым возможностям, выведут меня на новый уровень. Вы только вдумайтесь – я мог видеть неупокоенные души и имел власть отпускать их в дальнейшее посмертие! Я избавлял мир от сущностей, которые могли натворить кучу бед, принести море страданий и несчастий окружающим. Наверняка же есть варианты монетизировать такой дар, думал я.

Но жизнь сама все расставила по своим местам. Налет супергеройства, коим я успел обрасти за этот месяц, слетел с меня так же быстро, как и появился. Как оказалось, за него, за супергеройство это, никто никому не платит, работа эта никому особо не нужна и ведется лишь на добровольных началах. Ко всему прочему нужно было ходить на тренировки и прокачивать другие навыки, дабы не склеить ласты при первом же боевом столкновении с сильным противником. И все это в свободное от работы время, то есть в редкие часы отдыха между домом, ординатурой и стоматологией.

Сейчас, к примеру, покинув небольшой особняк в центре Москвы, где, судя по всему, у таинственного Совета была конспиративная квартирка (точнее, подвал), я чуть ли не бегом направлялся к метро. Нужно было успеть в стоматологию на два кариеса и одну удаляшку. А что делать, кушать-то что-то нужно, не жить же на пособие по инвалидности сестры. И так со всей этой беготней и головняком, который мне устроили агрессивные ворожеи, я потерял почти месяц. Деньги, с таким трудом скопленные за год, стремительно таяли, а тут, ко всему прочему, появилась еще одна статья расхода – это я про своего кота Василия говорю. Ел этот обормот как не в себя. И ладно бы он простым сухим кормом питался – нет, Василию подавай мясо, желательно нежирную говядину, ибо (цитата) «он нуждается в белках и следит за фигурой».

Ладно, тут я уже просто брюзжу. На самом деле пользы от Василия было куда больше, нежели хлопот. Одна его помощь в работе с неприкаянными душами чего стоит. Имея в себе частичку моей силы, кот здорово помогает мне в ее освоении и применении, а иногда и сам принимает активное участие в работе. К слову, последнюю душу девушки-спортсменки догнал и обезвредил именно он. Мне после ее активного сопротивления здорово досталось, а на отца Евгения в этом вопросе вообще рассчитывать было нечего. Он попросту не видел этих сущностей и не обладал необходимыми навыками работы с ними. Да, в чем-то он был мастер – к примеру, выгнать такую сущность из живого человека. Но работать с теми, кого в народе называют «бесноватыми», это одно – они, как объяснял мне священник, по большей части люди крещеные, и у Святой Апостольской Православной Церкви имелись все необходимые инструменты для защиты своей паствы от угроз подобного рода. Там работа идет не с самой сущностью, а с конкретным человеком, точнее, с его душой. В случаях же, когда эта самая сущность никуда еще не подселилась, церковь была почти бессильна.

– Не помогают тут ни кадила с ладаном, ни молитвы, ни святая вода, – объяснял мне как-то священник.

Тут-то и должен был вступать в игру я – как человек, обладающий необходимой спецификацией к такой необычной профессии, как экзорцист. Я эти души вижу и имею над ними власть. Ну, в теории, конечно, на деле же выходило по-разному. Иногда и голова шла кругом, и это еще мягко сказано.