От слов кота я резко остановилась. Захлопала глазами, издала невнятное мычание и, обалдело глядя на удаляющийся пушистый кошачий хвостатый зад, крикнула ему:

– Стой! Какая ещё молочная речка и кисельный бережок? О чём ты говоришь?

Кот раздражённо задёргал хвостом, остановился и обернулся.

Вздохнул и объяснил:

– А что не ясно в моих речах?

Развела руками и выдохнула не менее раздражённо:

– Всё!

Кот мне хоть и показал прошлое, но оно было узконаправленным, он показал, как и по какой причине погибла предыдущая Хозяйка, без вложения в мою голову знаний о быте, законах этого мира, каких-либо обрядах и прочих вещах, которые Баюну понятны и для его кошачьего восприятия логичны и просты.

Кот сел, обвернул лапы пушистым хвостом и соизволил пояснить мне:

– Речка молочная дарует тебе здоровье, мра-а-у-р и красоту неписанную. Будешь красотою лепа, червлёна губами, бровьми союзна, телом стройна, но изобильна, косы длинные отрастут и станут крепче крепкого каната. Кисельный бережок свежестью напитает, все печали заберёт. Теперь, мяу, ясно-у?

Атас. Так ведь не бывает?

– Баюн, слушай… Но это же всё сказка. Так не бывает! Ладно ты… Хотя ведь ты сказочный персонаж… – забормотала я.

– Матерь котья! Сама ты сказочный персонаж! – прорычал утробно Баюн. – Я самый, что ни на есть настоящий кот Баюн! Почему все думают, что я милый котик?!

Кот Баюн вдруг сердито распушил усы, поднял шерсть дыбом на загривке. Сверкнул жёлтыми глазами, как зажжёнными фонарями. Страшно зашипел во всё горло известную песнь всех котов любого мира:

– Мя-а-а-у-о-а-у-ур!

Указал на меня длинным острым когтём и прорычал:

– Запомни, Марья! Я первый кот из всех котов, созданный богом Велесом! Я хранитель знаний, мудрец я! Хожу по любым мирам, живу вечно, много видел, много знаю. Мя-а-у-у. А Баюн меня прозвали от слова «баить». Я могу усыпить, лишить бдительности. Несмотря-у на опасность, встречи со мной ищут специально, ведь я могу знаниями наделить, а своим мурлыканьем вечную жизнь могу подарить. Мя-а-а-у-о-а-уррр! Я всегда был желанной добычей лордов, князей, царей, королей. Все миры, все живые тут и там хотели меня заполучить, мной владеть, но я не дался! Я свободный зверь! Сам, где хочу, там и хожу. Сам, кого захочу, того хозяином или хозяйкой себе выберу! Сам! Я добровольную клятву Елене дал! Только клятва меня к тебе-у и привела! Ясно-у? Меня врасплох застать нельзя! Я! Кот Баюн, Марья! Я не нянька и не душка. Меня создал Велес в момент гнева, когда мыши съели его хлеб! Он сделал меня огромным, грозным, злым, он сотворил мне когти и зубы – из железа. Наделил хитростью, агрессивностью! Я могу сильного лорда заговорить, усыпить и голову ему откусить! Я много сам познал, узнал! Меня бояться надо, понятно?! И нельзя, никогда нельзя называть меня персонажем! Не персонаж я! Мря-а-авр!

Эк его проняло. Видать личная больная мазоль у кота. Ясненько, запомним.

Но стоило признать, речь у него вышла душевная, да ещё поучительная. Я даже заслушалась. Не зря, ох не зря заговорить он может.

Почесала я задумчиво затылок и сказала:

– Прости за невежество, Баюн. Не знала я. Сам ведь понимаешь, из какого я мира. Я до тебя и вовсе не знала, что другие миры существуют, да ещё с магией и таким чудесным, но грозным и опасным котом, как ты.

Баюн чуть расслабился. Малость его умаслила.

А я тут же спохватилась.

– Слушай, но ведь на Земле о тебе знают! И о молочных речках с кисельными берегами… А! Кстати, а что там за подвох с молоком и киселём? Ты сказал, если я испытание пройду, то потом ты меня к центру мира к какому-то там булыжнику отведёшь. Какое испытание?

Кот длинно-длинно вздохнул. Дёрнул кончиком хвоста и взглянул на меня таки-и-им взглядом, мол, и почему именно я – Хозяйка? Не будь этого факта, откусил бы он мне голову и всё сказке конец.

– Про испытания не скажу. Нельзя. Сама всё увидишь, узнаешь, поймёшь. И пройдёшь ты всё-у. Такая как ты не может не пройти, мя-а-у-ар.

Я вздохнула и кивнула. Ладно, на месте разберёмся.

– Почему меня знают в твоём мире? – хмыкнул Баюн. – Потому что я там был, Марья! Был и жил, пока магия совсем не ушла, и когда нечисть с людьми мирно жила. Все миры – отражения единого мира, в котором Боги живут. Одни отражения чисты, прекрасны и свежи. Другие – будто в стоячую вонючую водицу смотришься, да ещё по ней и рябь идёт. Вот твой прошлый мир именно таков. Испортили его люди. Загубили, мяу. Страсть, да жадность когда-то прекрасный мир искривили, магию всю загрязнили, потом убили.

Кот на мгновение умолк. Потом сверкнул глазами, прищурил их и как гневно выдал:

– Ой, да что там! На Руси, мя-а-а-у-а-ар, Марья, котов почитали, хранителями очага нарекали. А когда христианством всё сменилось, на смену Велесу «пришёл» святой Власий, как думаешь, почему ваших котов стали Васями называть? А ведь всё с тех времён идёт. Вот оно как, хозяйка. Любили котиков ваши духовники. Чего нельзя сказать о ваших католиках, мра-у-ар. Ох, сколько же они ведающих сгубили! И котов вместе с ними, ироды проклятущие! А православные монахи, мяу, привечали усатых, а те пользу несли, да грызунов истребляли и оберегали зерно-у. Кошкам в святой обители всегда-у рады были. Вот она, правда, Марья. Всё зло от людей идёт. И только. А миры все одинаковыми родились, лишь народами разными населили. Вот кому мудрости хватило, те свой мир в первозданности сохранили, а кто на жадность падким стал, тот теперь в дерьмо попал.

Я снова почесала затылок.

Кот мудрён, хитёр, знаний много в его голове. Повезло с ним мне.

Чёрт. Я уже сама стихами заговорила.

– Теперь ясно-у всё-у тебе? Или ещё что рассказа-у-ать?

– Сначала бы пожра-у-ать, – скопировала мяуканье Баюна.

Кот шевельнул усами и расплылся в хищной улыбке.

– Острый язык у тебя, Марья. Хорррошо-у! Скоро прибудем. За болотом лес начинается, там магия есть. Вот портал я открою и к дому мы выйдем, а там еда-а-а!

– О, да-а-а! – закивала я. – Идём скорее тогда.

* * *

Когда болота остались позади, мы оказались в лесу.

Могучие дубы, повидавшие на своём веку всё на свете, да стройные берёзы поражали меня своей громадностью, оставили неизгладимое впечатление удивления и восторга.

Я никогда в жизни не видела столь высоких деревьев, чьи макушки почти до небес дотягивались.

– Что-у? Нравится? – поинтересовался Баюн, наблюдая за моей мимикой.

– Спрашиваешь? – хохотнула я. – Да я будто в сказке оказалась! Хоть и в мрачной, но полной тайн… Это завораживает, знаешь ли.

– Если хочешь, можем дальше пешком отправиться, – произнёс Баюн.

– Так ты на болотах и говорил, что нам пешком до самого дома идти. А недавно заявил, что портал можешь выстроить, – подвигала я бровями.

– На болотах магии не осталось и после перехода мне казалось, что я весь истощился. Но нет, мяу, силы есть. На портал до замка хватит точно. А там мы подкрепимся, и я полностью резервы свои верну. Мррр. Так что, Марья? Пешком или порталом?

Прогуляться по своим владениям было бы замечательно. Оценить, так сказать территорию, масштаб работы, увидеть своими глазами, какие тут ещё леса есть, да озёра, реки, даже море и горы. Степи бы объехать. Красота. Есть, где разгуляться.

Но всё нужно делать с умом, а не тяп-ляп.

– Лучше позже, Баюн. Я не одета для прогулок по лесам и полям, – сказала со знанием дела, похлопала себя по халату, потом ещё демонстративно ножку выставила в подранном тапке. – Видишь, какова красота? Моим видом только местных пугать и в ступор вводить.

– Мррр… Благоразумие есть. Хорошо-о-о-у, – протянул котофей и начал творить магию.

А я замерла в удивлении и ожидании. Не каждый день можно увидеть, как магия происходит.

Вспыхнул золотой свет, образуя форму овального зеркала в полный рост.

В вихре сияющей магии, свет от портала расстелился по мшистой земле.

И вдруг налетел ветер. Тучи, словно сильнее сгустились, не позволяя свету рассеять их мрак, а колючий противный дождик сменил ледяной ливень. Его сопроводил грозный, недовольный раскат грома.

Но меня не волновали, ни гром, ни молния, ни ливень с ветром. Я зачарованно глядела на слепящий плотный свет. Ощущение, будто кусочек солнца оказался здесь в мрачном лесу. Что за пеленой этого света – не знаю. Но не доверять коту Баюну – последнее дело.

– Не нравится мраку свет, ох, как не нра-увится, да кто его спрашивать будет, – проворчал кот. – Ступай за мной, Марья. Я сразу на крыльцо портал вывел.

Покачала головой. Вот это да-а-а.

Настоящая магия!

Кот первым вошёл в портал, я тут же поспешила за ним.

И какое счастье было оказаться в месте, где на тебя не льёт как из ведра!

Зато с меня теперь стекало столько воды, будто я есть огромная губка, и впитала в себя всю имеющуюся жидкость.

Сбросила с себя раскисшие тапки, и взмолилась:

– Баюн, мне срочно, просто позарез, как срочно нужна горячая ванная и что-то сухое надеть, иначе я кого-нибудь съем!

Глава 6

* * *

– Марья —

– Баюн, что за сюрпризы? Ты сказал, что перенесёшь нас на крыльцо замка, – произнесла крайне недовольным и рассерженным тоном.

Кот фыркнул в усы:

– Не волнуйся ты так, мя-а-у-у. Один взмах моего хвоста и мы окажемся на крылечке. Я просто-у решил показать тебе твой новый дом. Восхитись, Марья.

Взглянула на этого усатого провокатора и покачала головой.

– Что ж, я восхищена. И это мягко сказано, – сказала с улыбкой. Раздражение ушло, словно его и не бывало. Да и невозможно долго сердиться на котиков. Это всем известный факт.

Всмотрелась в замок, который теперь стал моим и улыбнулась.

Если честно, красивей строений я никогда не видела.

Замок впечатлял и потрясал. Не могу вам передать словами, сколько в нём было красоты и одновременно грусти!

Это место давно перестало считать потери.

Сколько жителей королевства покинуло эти земли? Сколько погибло без солнца во мраке тоски?

А замок всё стоял и ждал, сберегал осколки былой жизни и чей-то мечты.

Рядом раскинулся древний лес, переходящий в заброшенный сад.

Из чёрной, как смоль скалы вырастал этот прекрасный, но одинокий, позабытый всеми замок.

Он счастье видел, но видел и беду.

Даже издалека я ощутила, как много боли здесь, печали, но был когда здесь и свет, была радость, яркая, как пузырьки игристого вина.

Сейчас свет почти угас, теплится едва дрожащий огонёк, чудом сохранился – только прими его, разожги, силой награди и дальше неси.

Я длинно вздохнула и села на корточки. Подпёрла голову рукой.

– Как же он красив, – прошептала я.

Баюн промолчал, лишь ухом шевельнул. А я добавила с грустью:

– И так обидно, что он лишился хозяйки, и оказался брошен.

Перламутровые башенки когда-то сверкали в лучах солнца, переливались и радовали своим неземным сиянием.

На каждой башенке радовал глаз особый флюгер филигранной работы.

Стены – белый и розовый кирпич, а все оттенки золота, перламутр, голубая эмаль – основные цвета всех выдающихся элементов этого чудесного замка, сейчас потускнели, потемнели. Местами их ужалила и обуглила молния.

Частично потрескалась восхитительная эмаль.

Замок ошеломлял своей необычностью, я бы даже сказала: нежной «пряничностью».

Стены были с керамическими вставками, напоминали вышивку крестом, создавали впечатление, что это и не замок вовсе, а терем из русской народной сказки.

А окна замка – как будто это милые девицы в кокошниках.

Сколько же декора, росписи, резьбы по камню!

А наличники какие!

Настоящий самобытный шедевр архитектуры, художества и дизайна.

Будь у меня такие мастера, я бы им их золотые руки целовала. Но чую, без волшебства в этом замке не обошлось.

Сады, я думаю, когда-то поражали воображение и цвели самыми невиданными и сказочными цветами.