Наш манёвр не остался незамеченным, сразу три катера выходя на глиссер направляются к выходу их бухты, а наш китобоец, тяжело перекатываясь с волны на волну, набирает ход. На мостике за старшего старпом, капитан перебрался в радиорубку, чтобы не пропустить момент выхода на связь вышестоящего начальства.

– Догонят ироды! – оглянувшись назад, констатирует Дед – узлов двадцать идут!

– Это они пока так идут – возражаю я, тоже оглядываясь назад – пока из бухты не вышли, а на волне им совсем не сладко придётся.

– Один хрен догонят – бурчит Бивнев – ну вот зачем их злить? Мало ли кому-то флаг померещился, кроме вперёд смотрящего его никто не видел. Вернуться надо. Зачем нам проблемы?

– Пол борта право – задумавшись на пару мгновений даю я команду Деду, и улыбнувшись недоумённо повернувшемуся ко мне старпому, поясняю – у нас же сегодня по графику пристрелка пушки, совсем забыл. Мы с Ашуровым и ящики приготовили.

– Пугнуть хочешь? – усмехается старпом, он необычайно молчалив, как обычно после своей травмы.

– Зачем пугать? – делаю я невинные глаза – мы этот момент согласовывали, только в бухте хотели пострелять. Но раз нет такой возможности, не отменять же тренировку. Надо бы предупредить японцев, а то как бы под шальной выстрел не попали…

– А давай! – как-то лихо улыбнулся старший помощник капитана – действительно, не отменять же… передайте радисту, пусть предупредит о тренировке, хозяев.

Я бегу к пушке, попутно отдав команду боцману, а впередсмотрящий бежит в радиорубку.

– Толян! – ору я Ашурову – готовимся к пристрелке!

– Это мы завсегда! – марсовый пристраивается рядом со мной.

– Толя. Бегом в артпогреб!

– Пристрелка по полной программе?

– Основными и добойными. На ходу – отвечаю я. Основной – это стопроцентный заряд бездымного пороха в гильзу, добойный – семьдесят пять процентов от заряда. Еще был усиленный заряд. Это заряд, который процентов на двадцать имел больше пороха стандартного. Опасный, запрещенный… Им пользовались все гарпунеры флотилии. Пушка выдержит, уральская сталь не хуже круповской.

Я действительно планировал пристрелку пушки после шторма, даже приготовил полсотни зарядов «основных» и полсотни «добойных». Точнее мы готовили их с Толиком. После смерти Томаса, снаряжением гранат и гильз занимаются все гарпунёры самостоятельно. Гильзы заряжать – ничего сложного, все приспособления у нас есть на борту. Достать ящики с гильзами, порох из оцинкованных ящиков, пыжи и приспособы для набивки. Пару часов работы – и готово! Затем просто надо уложить готовые заряды в отдельную нишу артпогреба.

Китобоец сбавляет ход до среднего и пошел на плавную циркуляцию, я приказываю через каждые сто-двести метров выбрасывать заранее приготовленные ящики из-под продуктов за борт. Через некоторое время, капитан, который срочно вернулся на мостик дал команду «Так держать» и, через минуту – «Пол борта лево».

Я готовлю пушку к стрельбе. Сам поднялся на полубак, расчехлил пушку и открыл затвор.

Толян уже вынес из артпогреба по две гильзы и четыре гранаты, уложив их в металлические ящики, приваренные к фальшборту полубака. Я прошу принести еще столько же. Боцман готовил лебедку, отдав ленточный тормоз, соединив редуктор и прокрутив двигателем затем затянув тормоз, рассоединив редуктор от двигателя. В наших широтах, при жестоких штормах и минусовой температуре, часто лента стопора примерзала к барабану и в нужный момент могла задержать вытравливание линя. В общем – все по полной программе.

Толян загнал гарпун в ствол пушки, к нему в полое веретено уже была вставлена чека и к ней зачален хаплинь, навинтил гранату без пороха и взрывателя. Я загнал гильзу в патронник. Закрываю затвор, ставлю на предохранитель спусковой механизм.

На полном ходу судно вышло на курсовой угол к первому ящику примерно тридцать градусов, и тут же прогремел выстрел. Линь змеей взметнул по дуге вверх, гарпун не долетел метров пять до цели и ушел под воду, оставив за собой бурун. Был бы это кит, я бы попал, а в маленький ящик, который болтает по штормовому морю как цветок в проруби, даже снайпер с качающейся палубы не попадёт.

– Право на борт – командую я и, боцман начал выбирать линь. В это время Ашуров загнал гарпун с левым линем, я снова вставил гильзу. Снова выстрел, в этот раз гарпун летит вообще «в ту степь». До ящика, который подкидывает на огромной волне далеко, зато катер с японскими моряками прямо на линии.

– Мажем Толян, прав был Томас, руки у нас из жопы растут! – сокрушенно говорю я – надо тренироваться ещё. Давай усиленный!

Снова выстрел, и в этот раз гарпун не приблизился к ящику, зато как намагниченный летит в направлении входа в бухту. Японские катера сбавляют ход и разворачиваются. Я радостно бью Толяна по плечу и оборачиваюсь на мостик, и моё лицо сразу теряет радостное выражение. На лицах всех, кто там собрался вселенская тоска и ужас. Попросив Толяна зачехлить пушку, я, держась за леера перебираюсь по переходному мостику к капитану. А в это время наш китобоец, судя по всему получивший второе дыхание, рвётся полным ходом в открытое море.

– Чего это вы? – спрашиваю я.

– Они тоже по рации передали, что у них сегодня учения и артиллерийские стрельбы… – могильным голосом сообщает мне старпом и орёт в переговорную трубку – быстрее мать вашу!

Мы все вздрагиваем от громкого шума, в ста метрах от «Энтузиаста» в море поднимается первый султан взрыва от выстрела дальнобойного морского орудия…

Глава 2

Вокруг рвались снаряды, а наш «Энтузиаст» выходил из-под огня. Гигантские столбы воды вставали вокруг вёрткого китобойца. Дед и капитан показывали всё своё мастерство, приобретённое в погонях за китами и маневрировании во время охоты. Деду пока удавалась искусно уклонялся от прямого попадания, но снаряды рвались так близко, что многочисленные осколки стучали по обшивке судна и надстройкам. Только по счастливой случайности пока никто не пострадал.

На мостике только я, капитан и рулевой, остальные укрылись. Радист, в своей радиорубке борется с помехами, пытаясь пробиться на связь с Владивостоком. Если у него не получиться, то рискуем мы своими жизнями зря… Японские артиллеристы стреляют просто замечательно, сегодня у них отличный шанс потренироваться на настоящей мишени, которая не просто болтается в море, а непрестанно маневрирует уходя из под огня. Стреляет по нам не менее трёх японских орудий. Страшно! Очень страшно! Если бы не шторм, по нам бы уже наверняка попали, а так, китобоец бросает из стороны в сторону не только из-за наших манёвров, но и из-за гигантских волн, для которых наша судно просто маленькая щепка в огромном океане. Сейчас день, и надеяться на то, что нас укроет собой ночь или туман не приходится, мы как на ладони перед японскими артиллеристами, а огнём ещё и кто-то умело управляет.

– Нам не уйти! – почти спокойно говорит нам с Дедом капитан – рано или поздно они по нам пристреляются и попадут. Мы уже давно вышли из территориальных вод Японии, а они не останавливаются.

– Суки жёлтожопые! – соглашаюсь я с капитаном, вцепившись в ограждение рубки, я отплёвываюсь от соленой морской воды, которая попала мне в рот, когда нас уже в очередной раз накрывает султан воды от близкого разрыва. Слышно, как осколки свистят мимо и дробный перестук железа о железо, когда осколки бьются в надстройку. Нужно что-то делать! Думай Жохов, у тебя голова большая и на плечах сидит не только для того, чтобы трофейную штурманскую фуражку носить и есть в неё! – точно стреляют, на три мили уже отошли, а они лупят, как будто мы от них на расстоянии ста метров падлы!

– Они трёхмильную зону не признают… – пробурчал Дед, не отрываясь от управления судном.

Дед закладывает очередной поворот на левый борт, да настолько круто, что китобоец почти на бок ложиться, мы с капитаном почти улетаем за борт, но всё же сумели удержаться. После таких манёвров, травмы в команде неизбежны, но лучше уж так, чем словить снаряд. От попадания осколка в приваренный на баке ящик для гранат и гильз одна из них взрывается, разнося конструкцию из крепкого листового метала. С бака поднимается белый дым, смешенный с паром от попавшей в огонь воды и меня осеняет!

– Нужно поставить дымовую завесу! На ботдэке бочки металлические из-под воды есть к леерам привязаны, давай в них мазут нальём и подожжём?! Во-первых, дым, во-вторых они подумают, что по нам попали! – выступаю я с предложение – нальём на самое дно, чтобы при резких маневрах не расплескать, а если водой захлестнёт, то мазут всё равно гореть будет! А там по обстановке. Если они по нам стрелять не прекратят, идём под прикрытием дыма, а если стрельбу остановят, то застопорим ход до малого, к нам катера пойдут, а когда они приблизятся, пойдём на рывок, по своим они стрелять не будут!

– Делай что хочешь Витя! Хоть камбуз поджигай, но что бы они от нас отстали! – быстро дает добро капитан, а в глазах его загорается надежда.

– Как загорится, пусть радист SOS, в эфир орёт и помощи требует! – уже на ходу выдаю я свои мысли капитану.

Я пулей лечу в машинное отделение, и уже через минуту, вместе с двумя механиками мы возимся на ботдэке. Две бочки по каждому борту, одна ближе к корме, а вторая возле надстройки варварски ломаются, мы выбиваем из них верхние крышки и льем из канистры мазут. Свист осколков и накрывающие нас с головой волны только подгоняют нас делать всё быстрее. Вот первая бочка, подожжённая механиком, начинает выпускать в небо черный дым, а через несколько секунд, к ней присоединяется и вторая. Густое черное облако накрывает китобоец, порывы ветра кидают его в разные стороны, и оно быстро накрывает и судно, и участок моря на котором мы крутимся, пытаясь уйти от снарядов. Время от времени из бочек вырываются сполохи огня, когда горящий мазут плещется в своей металлической таре. Если на нас смотрят в мощный бинокль, то подумают что у нас на борту пожар. Я лечу в радиорубку, в которой сейчас радист и старпом бьются с немецкой радиостанцией со смешным названием "Телефункен".

– Выходи на связь с япошками, говори, что в нас попали и мы тонем! Быстрее! Если они отреагируют, проси помощи! Если нет, сообщишь на мостик и дальше Владик долби!

– Мы чё, сдаёмся? – спрашивает меня наш «маркони», снимая наушники.

– Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! – процитировал я фразу из героической песни, как раз подходящую к нашему случаю. А что? Там тоже русские с японцами рубились, и как раз против превосходящих сил противника, как раз наш случай – Мы Сашка решили им женщин и детей передать! Так как женщин у нас нет, то только детей получается. Тебя отдадим, и Толяна Ашурова! Потому что вы ей богу как дети! Ну и ещё Бивнева можно отдать, а то он всё время ноет как баба! Делай, что тебе сказали и лишних вопросов не задавай балбес! Надо так!

– Сам балбес! – обиженно буркнул радист и отвернулся от меня к рации, а старпом только усмехнулся и хлопнул меня по плечу.

– Иди Витька, делай что задумал, а за рацией и нашем «дитеткой» я прослежу!

Стрельба прекратилась внезапно. Вот только что наш окутанный дымом китобоец вертелся среди разрывов, и вот мы уже спокойно идём, пробиваясь только через волны штормового моря. Старпом поднимается на мостик и сообщает нам новости.

– Они высылают за нами катера, сказали ожидать помощи. Какой дальше план? – обратился старпом к капитану.

– Вот он пускай скажет какой план – как-то зло кивает на меня капитан вытирая пот с лица. Ему жарко, несмотря на лютый холод – у нас всё по плану Жохова. Постреляли по японцам из гарпунной пушки, они по нам из морских орудий в ответ отстрелялись, китобоец побит осколками и только чудом снаряд не словил или ниже ватерлинии пробоину не получил, дымит, мы во время тайфуна в открытом море и почти без угля, а за нами плывут катера со злыми японскими солдатами. По-моему, у него все «планы» просто идеальные.