Чёрная куртка на плечах и рюкзак за спиной внушают спокойствие и уверенность. Верблюд опустил на стол в мастерской шлем и балаклаву. Теперь его голыми руками не взять. Может, уйти прямо сейчас? Хорошо, если подачу электричества и в самом деле восстановят. Тогда в Гаочане вновь воцарится порядок. А если нет? В сообщении от штаба чрезвычайной ситуации не зря мелькнула новость о кибератаке. Если кому-то удалось хакнуть энергосистему мегаполиса, то этот кто-то всяко постарался сделать так, чтобы она вылетела из строя всерьёз и надолго. Либо, как минимум, её не смогли бы запустить без серьёзного ремонта. Если этот так, то уходить нужно немедленно, пока обстановка в городе не раскалилась до точки кипения.

В тревожной полутьме мастерской выстрелы где-то на улице прозвучали словно раскаты грома. Верблюд машинально выхватил из кармана пистолет. Указательный палец столкнул флажок предохранителя в боевое положение. Но нет, это не за ним. Верблюд приподнялся над столом.

И вновь с улицы долетели раскаты выстрелов. Да это же целая очередь. Очень похоже на то, что стреляют из автомата. Как минимум, из пистолета-пулемёта. Верблюд взгромоздился на маленький верстак возле стены. Руки торопливо свернули толстые гайки. Ставни нехотя приподнялись.

Через окно под потолком едва-едва виден краешек площади. Однако этого вполне достаточно, чтобы понять главное – рынок не работает. Не слышно привычного гула большой толпы и воплей продавцов. Зато, Верблюд машинально пригнулся, мимо окна протопало с десяток ног. Где-то в стороне опять загрохотали выстрелы, что-то ухнуло и грохнуло. Бой, не бой, но беспорядки на улицах Зинганана набирают обороты. Верблюд захлопнул ставни, толстые гайки торопливо навинтились на болты.

Как это обычно бывает, владельцы магазинов просто так нажитое непосильным трудом не отдадут. У многих мелких предпринимателей припасены стволы. Конечно, в основном пистолеты, но может легко найтись пара винтовок, автоматов, а то и полноценный пулемёт. Наверняка, перспектива поймать пулю в лоб ещё сдерживает массовый натиск мародёров. Но это ненадолго. Очень скоро самый настоящий голод придаст людям смелости. Ведь и среди горожан хватает владельцев пистолетов, винтовок, автоматов и даже пулемётов. В Юрании давно разрешена продажа оружия в частные руки. Некоторые семьи обзавелись весьма солидным арсеналом. Тот же Нидл Жагитич, владелец оружейного магазина «Старый охотник», наверняка занял в своём заведении круговую оборону.

Может, всё равно попробовать уйти прямо сейчас? Верблюд мягко спрыгнул на пол. Человек в чёрной куртке и в мотоциклетном шлеме уже не привлечёт столь пристального внимания, как это могло бы быть ещё вчера днём. На худой конец, шлем и балаклаву можно будет спрятать в синий мешок для мусора.

Барабанный стук в дверь разлетелся по мастерской словно свинцовая дробь. Верблюд машинально опустился на корточки. Правая рука вновь выдернула из кармана пистолет.

– Геннадий Григорьевич, вы дома? – за дверью раздался смутно знакомый мужской голос.

И вновь торопливые нервные удары в дверь. В ответ массивные стальные запоры равнодушно дрогнули, но не сдвинулись с места ни на миллиметр.

– Геннадий Григорьевич, пустите нас! – мужской голос вибрирует на гране паники.

На всякий случай Верблюд переместился под прикрытие длинного стола, за которым обычно работал и принимал клиентов. Ствол «Мак-Гида» выразительно уставился на запертую дверь. Пусть только попробуют сунуться во внутрь. Левой рукой Верблюд натянул на голову балаклаву и нахлобучил шлем.

– Может, его нет дома, – предположил смутно знакомый женский голос.

– Нет, он должен быть дома. Ты же сама вчера видела, как он возвращался из магазина с двумя пакетами. Там ещё вино было и закуска, – резонно заметил мужской голос.

– А почему он тогда не открывает? – тут же спросил женский голос.

Господи, Верблюд мысленно шлёпнул себя по лбу, это же соседи. Супруги Андреевы, они как раз живут на первом этаже над мастерской.

– Геннадий Григорьевич, умоляю, пустите нас! – входная дверь опять затряслась.

– Нам страшно! – взвизгнула Андреева. – Тут такое творится! Спасите нас!

Супругам Андреевым не меньше пятидесяти лет. Вряд ли они оба обладают достаточной физической силой, чтобы выломать дверь. Верблюд опустил пистолет на стол. Следом на столешницу легли шлем и балаклава. Интересно, они сами ответят на вопрос, на кой хрен плохо знакомый сосед снизу должен впустить их и тем паче спасти?

На очень интересный вопрос супруги Андреевы так и не ответили. То жена, то муж, то оба сразу Андреевы барабанили в дверь, умоляли, просили и даже требовали впустить их и спасти.

Одно плохо, Верблюд вздохнул: сейчас выбраться из мастерской нереально. Супруги Андреевы – самая первая ласточка. Если он выберется из мастерской в разгар дня, то за ним сразу же увяжется целая куча народу. Отстреливать всех долго, накладно и всё равно не хватит боеприпасов. Выход отменяется как минимум до наступления темноты. Ну а пока…

Из ящика стола Верблюд извлёк маленький пульт с четырьмя кнопками. Длинный шнур оканчивается стальным разъёмом с восемью тонкими штырьками. Технический антиквариат бывает очень полезен. Вот уж не думал, что дойдёт до этого. В стене, над плинтусом, под кусом липкой ленты, замаскировано гнездо. Верблюд вставил в него разъём. На пульте с четырьмя кнопками тут же загорелся крошечный светодиод. Но это на самый крайний случай. Верблюд сдвинул пульт в сторону.

– Геннадий Григорьевич, умоляю! – Андреев за входной дверью едва ли не плачет. – У нас с Евлаей осталось почти пятьдесят тысяч эсконов. Мы их вам отдадим. Все! Только пустите нас.

– Да! Да! Больше пятидесяти! – тут же подхватила Андреева. – Отдадим! С радостью! Только пустите нас!

И смешно и плакать хочется, Верблюд качнул головой. Супруги Андреевы на гране отчаянья. Пятьдесят тысяч эсконов – это очень даже хорошие деньги. Поди, все их сбережения за всю жизнь. Ещё вчера они ни за что не согласились бы расстаться с ними, отдать только за то, чтобы перед ними открыли бы всего одну дверь в мастерскую плохо знакомого соседа из полуподвала. А сейчас щедрость четы Андреевых потеряла всякие границы. Сейчас с них можно потребовать всё, что угодно. Да хоть станцевать стриптиз на этом столе. Одно плохо – супруги Андреевы упорно не понимаю, что ни электричества, ни связи нет. Пятьдесят тысяч электронных эсконов не получится переписать с их электронного кошелька на счёт Верблюда. Даже хуже – этих пятидесяти штук больше нет.

– Чего вам надо? Мы первые пришли!!! – голос Андреева сорвался на визг.

Верблюд тут же встрепенулся, рука вновь подхватила со стола пистолет.

– Пошли вон отсюда! – другой мужской голос, грубый и наглый, перебил визг Андреева.

– Да, да, валите нахер! – тут же подхватил ещё один, несколько более тонкий, но не менее наглый.

Визг Андреевой. В дверь кто-то бухнулся то ли спиной, то ли плечом. Треск и шипение.

– Ах ты сука! – заверещал грубый мужской голос. – Газом травишь!

Глухие удары, истошный визг Андреевой. Торопливые шаги по лестнице.

– Убью! Сука! Только попадись мне на глаза!

Драка, а это была самая настоящая драка, затихла. Пожилых супругов Андреевых прогнали более молодые, если судить по голосам, мужики. Верблюд мелко кивнул. Право сильного уже взяло верх над уголовным кодексом. Угроза убить – уже не шутка. Дальше будет только хуже.

– Верблюд! – входная дверь вновь задрожала под ударами. – Открывай! Мы знаем, что ты здесь!

– А, может, и нет, – тут же встрял грубый голос. – Вон, Андреевы, так и не зашли.

– Дурак ты, Коссан, – разозлился другой голос. – Я сам вчера видел, как Верблюд бухло из магазина пёр. Его баба бросила, он всю ночь бухал.

Господи! Верблюд закатил глаза. Похоже, весь дом вчера видел, как он бегал в магазин за вином и закуской.

– Верблюд, открывай, – обманчиво миролюбиво заговорил первый голос. – Открывай, а то хуже будет. Мы знаем, что ты выживальщик. У тебя должно быть много жрачки.

– И бухла! – тут же встрял Коссан.

– Господь завещал нам делиться с ближними. Вот и ты делись.

– Мы жрать хотим! – опять встрял Коссан.

– Заткнись, Коссан! Не видишь, я разговариваю!

– Но, Ярг, он же не открывает. Даже не отвечает.

– И не откроет, пока ты тут бухтишь! – голос Ярга задрожал от злости.

В голове будто щёлкнул переключатель. Ярг и Коссан Яловы – два брата с верхних этажей. Младший чуть более сообразительный, старший более сильный. Оба корчат из себя крутых пацанов, оба потомственные безработные. На что живут – бог его знает. Плохо то, что они уже хотят жрать и знают, точнее, думают, что знают, где много жратвы и бухла.

Младший продолжает бухтеть и цыкать на старшего, который всё никак не может стоять молча. От братьев просто так не отделаешься, Верблюд тихо вздохнул. Это супругов Андреевых можно было бы напугать пистолетом. У эти двух типов может запросто найтись какой-нибудь ствол, да хотя бы переделанный травматический. И уж точно у каждого найдётся большой и очень страшный кухонный нож.

– Ну всё, Верблюд, ты напросился! – прошипел Ярг. – Коссан, ломай дверь!

– Ага! – радостно прогудел более сильный и тупой Коссан.

Глухие удары в дверь и тяжёлое дыхание. Верблюд усмехнулся. Младший Ярг хоть и более сообразительный, но на деле он не намного умнее старшего Коссана. Входная дверь укреплена на совесть. Просто так её не выломать.

– Не получается, – устало прогудел Коссан. – Крепкая, зараза.

– Сам вижу, – огрызнулся Ярл. – Сиди здесь, карауль, я лом принесу.

– Не поможет лом, – тут же возразил Коссан. – Дверь наружу открывается. Здесь газовый резак нужен.

– Сам вижу. Ладно, придумаю что-нибудь. Карауль.

Торопливые шаги по лестнице, младший Ярл отправился за газовым резаком или чем-нибудь подобным. Может, Верблюд нахмурился, пойти на прорыв, пока под дверью торчит один только Коссан? Взгляд упал на маленький пульт с четырьмя кнопками. Впрочем, не стоит торопить события. Коссан не просто торчит под дверью, а, заодно, отгоняет от неё непрошеных гостей.

Верблюд поднял глаза к потолку. Сквозь щели стальных ставень сочится белый свет. Рано, рано ещё уходить. До темноты ещё далеко. А пока не помешает перекусить. Из комнаты отдыха Верблюд принёс остатки вчерашнего пиршества и двухлитровую бутыль питьевой воды. Вот, опять пригодились сделанные загодя запасы. Есть чем запить холодную пиццу и дожевать крабов. А если остатков пиршества не хватит, то в его распоряжении мясной паштет, консервированная кукуруза и копчённая колбаса.

Первая ложка консервированной кукурузы прямо с рассолом ухнула в желудок. Боже, Верблюд улыбнулся, как вкусно. Коль у него не хватило ума заранее унести из мастерской ноги, то, по крайней мере, он подготовился и к такому варианту. В убежище Верблюд спустил не всё. В тумбочке под телевизором остался небольшой запас консервов и воды на пять дней. Таков суровый закон жизни: готовишься переждать день, готовь еды на пять; готовишься переждать неделю, готовь еды на месяц.

Коссан преданной собачкой пыхтит под дверью. Время от времени старший братец орёт во всё горло и отгоняет других просителей. Верблюд закинул в рот кружок копчённой колбасы. Ужас! Ужас, сколько народу знает, что в «Антикварной мастерской» живёт выживальщик. Причём, судя по ругани, прибежали даже жители окрестных домов и некоторые торговцы с Блошиного рынка. Верблюд только крякнул от досады, когда к мастерской припёрся Олень, один из местных бомжей. И он, оказывается, знал о тайной жизни владельца «Антикварной мастерской» и прибежал к нему за «жратвой и спасением».

Минута утекает за минутой. Верблюд опустился на пол и прислонился спиной к стене. Пульт с четырьмя кнопками под рукой. Становится скучновато. Младшего Ярла нет уже минут пятьдесят, это больше полутора земных часов. Вот было бы здорово досидеть таким образом до темноты, Верблюд тихо вздохнул.

– Ах ты сука! – взревел под дверью Коссан. – Опять пришла. Убью!

Топот шагов. Верблюд пересел на вертлявый стульчик возле стола. Неужели Коссан выбежал на поверхность?

– Держи его! – заверещал женский голос.